Стыренные креативы и байки, избранное, не вошедшее в Гламур-2

Черепахины.

Есть у меня такая штука – аллергия называется. На кошечек там, собачек мохнатых и не очень. В общем дома живность держать могу только ободранной и в холодильнике. А зверюшку то хочецца. Ну что делать? Решили завести кого нить без шерсти. Например что нить водоплавающее, но только не рыбок. Они ведь такие бездушные! – выразила свое отношение жена. Ага! Как будто то, что мы в итоге купили оказалось очень душевное! Ну лана, обо всем по порядку.

И пошли они на птичий рынок. И пришли они на него. И офигели от обилия живности.
Пока я гулял по рынку, от всех этих лохматых братьев меньших, сопли текли так что я не успевал платки отжимать.

Наконец мы дошли до рядов с ихтиандрами.

Фигасе! – вырвалось у меня при виде разнообразия рептилий. Там было несколько рядов с аквариумами, и в каждом кто нибудь ползал, плавал, прыгал, жрал и спал.

Ну, и кого самого душевного ты тут присмотрела? – обратился я к супруге после часа хождения по рядам - вот, смотри, тортилы плавают. Может их? А че, прикольные зверюги, и жрут наверно нечасто и немного. (впоследствии я им покупал говядину на рынке, и жрали они как гости на свадьбе)

- Ну давай, согласилась жена. На обратном пути мы совершенно случайно прикупили несколько розовых лягушек, тройку тритонов и разнообразных улиток. И стайку гупий. (это такие маленькие рыбки) Ну и естественно набрали литературы по уходу за этими тварями.

Весь вечер и пол ночи я как идиот смотрел на аквариум и читал мануалы по эксплуатации этих шустрых девайсов. Жизнь в аквариуме бурлила. Все жрали, плавали и кто мог грелись на плотике под лампой.

В три часа ночи я лег спать, намериваясь весь следующий день посвятить изучению прикольных земноводных.

На утро меня ждал удар!

На поверхности воды плавала лягушачья рука. Естественно одной розовой лягушки не хватало. Из за стекла на меня хитро пялились тритоны, а черепахи как ниче и не видели продолжали карабкаться на плотик сталкивая друг друга. Ах вы твари плотоядные! – возмутился я. Притащив тазик я пересадил тритонов в него, предварительно серьезно побеседовав с каждым глядя им в глаза. Убедившись что тритоны поняли я со спокойной душой отправился в магазин.

Хитрые тортилы наверно не ожидали, что я так быстро вернусь, и поэтому не на шутку напугались когда я застал одну из них доедающую последнюю лягушку. Гады вы! – раз и навсегда определил я их место в этой жизни.

Остаток дня прошел относительно спокойно.

На ночь я выпустил к ним из тазика хищных на вид тритонов.

Утром, выйдя из спальни я сразу понял, что то не то. Уж больно демонстративно ихтиандры повернулись задами к внешнему миру.

Ни одного тритона в аквариуме не было. Не, ну не козлы ли? – поинтересовалась жена.

В течение дня эти твари сожрали еще трех гупий.

На следующий день еще несколько.

В течение месяца в аквариуме происходил естественный отбор, зато оставшиеся рыбки приобрели такую скорость и реакцию, что не то что сачком поймать, даже взглядом стало трудно проследить за ними.

В последствии черепахи из размеров пятикопеечной монеты выросли в тортилл намного больше ладони.

Они жрали мясо из рук.

А однажды даже укусили меня за палец. Больно.

Как то приехав с практики, я обнаружил, что родственница отдала моих тортилл.

Теперь они живут где то в Армении.


Сцобако

Когда я был маленький (хотя сейчас это трудно представить) у нас дома квартировали всякие животинки. Не одновременно конечно, а так сказать, одна за другой, по мере их естественной убыли.

Первый был собак. Хотя собаком его назвать, это оскорбить всех ныне живущих представителей этой разномастной четвероногой братии. Действительно, как повернется язык назвать идеально белое, пушистое существо, причем с ярко розовым поросячьим носом – собакой? Да никак. Тем более его натура больше соответствовала натуре неделю не жравшему тигру. Злобная в общем была натура. Зато какая внешность! А имя! Это воплощение красоты и аристократизма носило плебейскую кличку Филя. Хотя, довольно часто, его звали Сволочь, Гандон и Паскуда. И все из за непростого характера и анатомической особенности выражающейся в полном отсутствии такой важной части тела, как мозг..

Филимон был настолько лохматым, что где голова, а где зад определялось только экспериментальным путем - подношением пельменя. Поднесешь пельмешек к окончанию этой собаки, а оно разворачивается и ты понимаешь, пельмешек то ты сначала заднице евоной предложил.

На этом собсно, достоинство его и заканчиваются и начинаются сплошные недостатки. Например оно кусалось. По поводу и без повода. Хорошо, хоть в силу своей маленькой пасти оно просто кусалось, а не откусывало, а то бы я до совершеннолетия был бы на четверть сгрызен. Филя мог, просто проходя в задумчивости мимо тяпнуть тебя за ногу, только потому, что ему показалось, что твоя нога отозвалась о нем некорректно. Потом, своей пустотой вместо мозга он понимал, что накосячил, и рвал когти куда нить под диван. Там он от волнений и переживаний, удивительно громко для такой маленькой собачки, вонял и через некоторое время выползал наружу. Через пару лет диван стал пахнуть Филиными переживаниями, и мы его выкинули.

Еще он любил любить сидящих за столом. Несмотря на то, что с приходом гостей мы его запирали в соседней комнате, в которой он сразу по привычке начинал переживать, еще не разу он не досидел там до конца вечера. Обычно всегда находился кто нить особо любопытный из гостей, который просто не мог не сунуть свой нос за закрытую дверь, что бы посмотреть, кто это там так громко переживает? В итоге хитрый Филимон белой глистой сквозь приоткрытую дверь скользил по паркету под стол и там затаивался в засаде. Как правило засаживал он уже минут через пять. Когда кто нибудь неосмотрительно клал ногу на ногу, Филимон с похотливым блеском в глазах тут же под столом пристраивался к этой ноге и давал волю своим инстинктам. Офигевший взгляд счастливчика, направленный под стол, и судорожное подергивание ногой, с целью стряхнуть внезапного насильника, указывало, что Филимон влюбился. Причем несмотря на рост, этот паскудник держался очень цепко, и зачастую стряхнуть его было ой как не просто. Даже поднесенный к носу кусочек колбаски не помогал. Эта сволочь не останавливаясь хватала колбасу и продолжала глумиться над ногою. Жрать и глумиться, жрать и глумиться.

И вообще, этот брат наш меньший, никого не любил. Не сучек, не кобелей. Но инстинкты все таки кой какие у него были, поэтому в качестве сукозаменителя (а кули, жалко все ж собачку!) ему выделили маленькую подушку, хз откуда появившуюся у нас и валявшуюся до этого лет десять в кладовке..

Филя всей душой полюбил свою новую подругу. Он ставил ее вертикально и трахал самозабвенно и с нечеловеческим энтузиазмом, причем любил это делать посереди коридора. А в коридоре паркет. Скоо-о-ользкий. Он имеет подушку, подушка скользит по паркету, Филя не останавливаясь скачет на ней.

Периодически гости сидевшие в зале наблюдали, как скользя по паркету из коридора в комнату лихо заруливает неистовый Филя, как, пля, седой Чапаев на коне. Только ура не кричит.

Ладно, закончим про Филю. Умер он от чумки и я сильно переживал. Хоть и сволочь он был и онанист, но все таки более чем за десять лет мы все привыкли к его закидонам.

Следующая зверюга появилась у нас через год. Это был карликовый пудель. Щас скажу как она (сука) была по паспорту и вы поймете, почему ей придумали более короткое имя. А в паспорте этой серебристой пуделихи было написано – Арланда Сюр. Забегая вперед скажу, что сюр это был конкретный, тут с именем производители не ошиблись.

Собачка была ласковая, добрая и нежная. Кусать она не умела, рычала очень редко и то после этого, видимо осознав как низко она пала, Дуся виновато улыбалась и лезла под руку.

… Однажды с Севера я привез шкуру волка и повесил ее на кульман. Мимо, как обычно, опустив голову и грустно повесив свои серые длинные ухи, по каким то своим делам брела Дуся. Она всегда так ходила. Опустив взгляд долу и подметая пол ушами. Это был ее многолетний маршрут, по нему она ночью ходила с закрытыми глазами и знала все наизусть.

И черт ее дернул поднять голову. На расстоянии в пол метра, на нее жутко скаля сантиметровые клыки, красной пастью скалилась огромная волчья голова! И это на самом безопасном в квартире маршруте!

Такого душераздирающего крика я больше никогда не слышал. Маленький пуделек кричал так, что заглушал пролетающие мимо самолеты. Из крохотной тушки выплескивались такие децибелы, что Кобзон от зависти давился мацой

Не переставая кричать Дуся засучила ногами с совершенно дикой скоростью, и поэтому минуты две буксовала на месте. Наконец ножки зацепились за пол и ошарашенная Дуся, сшибая все на своем пути понеслась на кухню. И там сидела. Два дня.

Потом, в последствии, когда Дуська немного попривыкла к лежащему без движению волку, и начала хоть и косясь на него с опаской, но все таки проходить мимо, я одевал эту шкуру на себя, и ползал по квартире за Дусей, чем доводил бедную скотинку до истерики.

…А как то раз на даче она долго пританцовывала на краю небольшой, но наполненной водой канавой, собираясь перепрыгнуть через нее. То отбежит от берега, то кинется к берегу и вот-вот перепрыгнет. Но на самом берегу тормозила и опять выбирала маршрут прыжка. И наконец выбрала. Как водится у Дуси, из кучи вариантов она выбрала самый неудачный.

Серебристая тушка лихо оттолкнулась от берега, на секунду зависла над серединой канавы и с тихим всплеском шлепнулась прямо в середину. На поверхности остались плавать только два длинных уха.

Когда я вытащил ее из воды, она ничуть не удивилась да и испуганной она не выглядела.

И вообще, к старости Дуся помнила все свои маршруты, что твой Жак Кусто. По даче и квартире, помнит где что стоит, где надо повернуть направо, где налево. И поэтому нередко совершала свои вояжи по памяти, не глядя на дорогу.

В этот раз, собираясь запрыгнуть на скамейку она четко знала, где оттолкнуться, куда приземлиться. Только она как то не рассчитывала, что матушка поставит на скамейке эмалированный тазик. Яж и говорю, рассеянная Дуська стала.

Разгон…Толчок… Дуся головой вперед летит в сторону скамейки…Уже сгруппировалась для приземления, подобрала лапки…

БАМмммм ,с точностью снайперской пули влетает головой в тазик. Звук такой, будто в церкви в колокол ударили. Тушка шлепается на землю, встает, отряхивается и уже напрочь забыв, что хотела, скачет на крыльцо. Естественно опять по памяти.


Есчо про Филю.

Жила-была одна собака. Конечно сволочь она была еще та, никого не любила, ласки не признавала и была на редкость злобным существом.

Как в такой доброй семье как наша, могло вырасти такое?! Но что выросло, то выросло. Когда они было щенком, его назвали Филя. Филя обещал вырасти в прекрасную по своей красоте и характеру собачку. А выросло…

А выросло нечто в полностью белую как снег, лохматую как мамонт и что удивительно с розовым носом собаку. Болонку. Нет, ему слово болонка не подходило. Вот болон - это будет правильно. Шерсть свисая на морду закрывала вечно злобные глазки, а пушистый белый хвост служил для того, что бы периодически из под него, что то выпадало на ковер.

Но и у этой скотины были слабые места. Он до умопомрачения любил семечки и пельмени. Иногда со стола ему перепадало несколько деликатесов, и тогда его глазенки становились добрыми-добрыми, насколько это возможно у вурдалака.

Периодически наступали трудные для нас и крайне тревожные для Филимона моменты. Он рос, начинал пованивать и обрастать шерстью. И тогда принималось решение – мыть и стричь! К этому событию готовились заранее, потому как глупое но необычайно хитрое животное чуяло приход по его душу песца и мгновенно пряталось под диван.

Так было и в этот раз. Где то мы слошили и Филимон, жопой почуяв приближение нехорошего сквозанул под диван.

Фиииляааа, ласково запел я под диван, иди сюда Филимоша... Ага, у Филимоши хоть мозги и отсутствовали как класс, но инстинкты были развиты как у Стивена Сегала. Поэтому на мои позывные оттуда доносился только животный рык.

Ну не хочешь так, сделаем по другому. Я пошел на кухню, взял пельмень и вернулся назад.

Из под дивана послышался стон окруженного партизана у которого и пули то последней не осталось.

- Филенька, пельмешек на! Я показал под диван чудный, благоухающий пельмень надеясь что инстинкты выгонят кровопийцу наружу.

Из под дивана раздался захлебывающийся в слюне рык и жалобный стон. Видно Филя вспомнил как пару раз его вот таким образом выманили наружу и подстригли как последнего лоха. Короче инстинкт самосохранения оказался сильнее чувства голода.

Вобщем животина по хорошему отказывалась выходить из укрытия дабы как все приличные собаки принять ванну и быть остриженным умелыми матушкиными руками.

- Филя! – сказал я ему строго – я пошел за шваброй. Их под дивана раздалось яростное рррррр, и нестриженные когти заскребли по паркету вдавливая лохматое тело глубже в угол.

Швабра, это был последний способ вынуть Филимона на свет божий. Это знали все, а лучше всех это знал сам Филимон. Поэтому запустив когти в щелки паркета он ждал развязки, втайне надеясь что вот в это то раз у нас ничего не получится.

Иди сюда, собачка этакая – проговорил я осторожно запуская швабру под диван. «Собачка этакая» страшно зарычала и вцепилась в швабру. Перебирая древко я попытался вынуть эту тварь наружу пока она вцепилась зубами в швабру, но она сообразив на пол пути, что происходит что то не то бросила инструмент и опять закогтилась в своем углу.

Из под дивана завоняло.

- Ах ты, скунс недоделанный – возмутился я и повторил попытку.

- Выйди, собака, выйди – гундел я под диван. Из под дивана слышалось рычание и летели щепки от швабры. Это маленькая болонка раскладывала швабру на атомы.
- Ну все, писец – сообщил я Филимону. Рррррррр – прогундел со шваброй во рту Филя.

ААААААА!!!! – заорал я под диван. Офигев от удивления Филя открыл пасть и выпустил швабру. Я сделал отвлекающий маневр и пока животное сквозь заросшую челку пыталось рассмотреть что там делается, я поддел его шваброй и под истошные вопли Фили поволок его в зал. Этот паразит упирался чем только мог, но на скользком паркете это было бесполезно. Я толкал перед собой швабру, которая в свою очередь толкала собаку. Собака голой жопой скользила по паркету, скребла лапами и отчаянно материлась. Волки позорные! – визжал Филимон – не возьмете!!! Зарулив в зал он увидев матушку и понял – это писец.
А на чеоорной скааамьеее, а на скамьеее паадсудимыыыыых…!! – заверещал он прощальную песню.

Через час он был помыт, побрит и накормлен пельменями.

Ну гады! – думал Филимон оглядывая уже пустую миску – так за дешево купили пацана! Иэх!


Йожег

Давным давно, когда я был еще маленьким, а родители уже большими, поехали мы на море. Сняли домик почти на берегу, обжились, обкупались…

Где то в середине сезона, темным шашлычным вечером к нам пришел еж. Самый обыкновенный, с черно-серыми колючками, любопытным лицом и нестриженными ногтями. Посмотрел он на нас грустными глазами и сел жрать… Жрал он так грустно, что нетрезвые сердца взрослых растаяли от умиления и проблема с жилплощадью, если таковая и была у ежа, решилась моментально.

А маленький наворачивал как мясорубка какую то вкусность и о постигшей его радости и не догадывался. Мы кстати тоже.

…Теоомнааая нооочь, только ежик пыхтииит под столооом… О, как он пыхтел! Невозможно представить, как из такого маленького рта или еще откуда может исходить такое пыхтение. Но это были еще цветочки. Попыхтев немного, еж пошел. Шел он сцуко, как лошадь Буденного на параде. Маленькие лапки грохотали по деревянному полу аж дом содрогался
Родители, принявшие накануне, крепко спали, оставив меня в одиночестве догадываться, куда там еж в темноте пошел.

А эта колючая скотина все шла и шла. Причем, судя по звукам, шел он иноходью иногда переходящей в галоп. Цокот ежинных копыт в темноте перемещался в комнате по диагонали. То ли ежу было совсем похрен на препятствия, то ли прибор ночного видения у него сломался, то ли по натуре он был целеустремленным животным, но шел он напрямик.

Сумка на пути? Похрен! Сбив ее еж попер дальше. Что там еще? Полочка? Туда же ее! Грохот упавшей полочки для обуви нимало не смутил ежа, поскольку бодрое цоканье не на секунду не сбилось с ритма.

Дойдя до противоположного угла еж затих. Наверно задумался. Ну, это я так подумал, а на самом деле он просто выбирал площадку.

Уверенный, что колючая скотина завершила свой вояж, я прикрыл глаза…Задремал…

ТЫГЫДЫМ- ТЫГЫДЫМ- ТЫГЫДЫМ - раздались его осторожные шаги в обратном направлении. Я свечкой вознесся над кроватью пристально вглядываясь в темноту. Где то там, в черной ночи, одинокий ежик с грохотом, что метропоезд, несся в свой угол.

В эту ночь я так и не уснул. Еж до утра накатывал себе лыжню из угла в угол, солируя тяжелым сопением и сопровождая звуками копыт взбесившейся лошади.

…Под утро я забылся сном уставшего ветеринара принимавшего роды у слонихи.

- Млять! – я изобразив привычную фигуру свечки, вскочил в кровати.
– Какого черта?! Где коробка?! - возмущался батя. Тут вчера вечером стояла коробка с яблоками!

«Там, где вчера стояла коробка» теперь валялись обрывки картона вперемешку с ежикиным дерьмом. Сам яблочки, аккуратной кучкой лежали в противоположном углу комнаты, явно подготовленные к дальнейшей экспроприации. Из за этой кучи на нас, как загнанный в западню леопард, щерился еж.


Сцобако унд котег

Здоровенная московская сторожевая и кот жили душа в душу. Пес периодически своим лопатообразным языком вылизывал кота до такой степени, что домой тот приходит весь мокрый и с ирокезом торчащим в небо. Когда кот находился в доме, пес терпеливо ждал его за дверью, потому, что в дом ему входить запрещалось.

Как только кот осторожно выходил на улицу, пес радовался, неуклюже прыгал вокруг и опять наводил ирокез котику.

Взаимную любовь подкреплял холодильник, который стоял под металлическим навесом и в котором хранилось мясо для животинок. При открывании старенький холодильник скрипел дверцей и кот наперегонки с псом бежали к нему, садились рядышком и ждали, когда хозяин накормит их вкусненьким.

Много много лет эта традиция оставалось неизменной, но однажды хозяина два дня не было дома, и четвероногие обитатели дачи сильно проголодались. Они сидели у забора навострив ушки в ожидании услышать знакомые хозяйские шаги, после которых обязательно должен был последовать долгожданный скрип дверцы их холодильника.

Целый день они сидели рядышком, огромная московская сторожевая и беспородный котик, изредка переглядываясь и тяжело вздыхая. Они понимали друг друга без слов.

И вот раздались долгожданные шаги, щелкнул замок и отворилась калитка. Кот и пес традиционно, как сотни раз до этого кинулись к холодильнику и сели рядышком.
Огромная собака и маленький котик.

Как сотни раз до этого скрипнула дверца холодильника, хозяин протянул кусок мяса собаке, держа в другой руке мясо для котика. Котик вытянул шейку ловя вкснющий запах мяса, представляя как он сейчас будет его есть. Ммммм, какой изумительно пахнет мясо, которое хозяин дает псу. Мое наверно пахнет так же! Котик еще чуть чуть вытянул шейку ловя аромат еды, еще чуть чуть подвинулся в сторону собачьей порции…

Пес так и не понял, что произошло. Инстинкты, сидевшие в нем сработали намного быстрее мысли…

Резкий поворот головы, щелканье клыков, и переломанный пополам котик тихо лег возле так и не попробованного мяса.

Пес минуту соображал что случилось, все еще не веря в произошедшее трогал лохматой лапой мертвого кота и тихо поскуливал.

Потом, не тронув еду он тихо пошел к себе в вольер и лег свернувшись калачиком.

Через несколько дней он умер.


Опять сцобако

Водитель подобрал на дороге сбитую собачку. Живую, но не ходячую. То ли травма какая, то ли шок, непонятно. Но не ходит. Показал ветеринару, вроде переломов нет, а ноги все равно не работают.

Лежит псинка молча, кушает нехотя. Остренький носик уткнет в лапки и смотрит так из под бровей, жалобно-жалобно.

Он ей в гараже подстилку соорудил, миску с едой рядом поставил. В туалет на улицу регулярно выносил на руках.

Вынесет, поставит на лапы, она покачиваясь сделает свои дела, он ее обратно в гараж на теплую подстилочку.

Утро начиналась с рассказа о здоровье собаки. Как поела, как посмотрела... Каждый день жаловался мне, переживал, что животинка покалеченная не ходит. Всю неделю.

Вчера забыл закрыть гараж, спохватился часа через три, поехал закрывать.

Подходит , открывает калитку, тихонько, что бы не разбудить больную, проникает в гараж. Раненая, беспомощная и почти парализованная собачка аццким вихрем носится по гаражу гоняя какую то тряпку по полу.

Вы видели как собаки удивляются? Отвисшая челюсть, глаза-блюдца это нифига не метафоры.
Увидала его, секунду стояла отвесив челюсть, потом ноги резко подкосились, тело плюхнулось на пол и с тихим писком, подгребая передними лапами, поползло к своей подстилки волоча задние ноги.

P.S. Да-а-а... Много забавной и хитрой живности заводим мы в течение жизни - собачки, кошечки, женщины, хомячки..


И исчо собак.

Люди особи глупые, непродуманные и стремительны в части принятия нелогичных решений.

Намедни захожу в подъезд, голодный, как медведь после спячки, перед глазами огромная лохань с борщом и тазик с пельменями. Подхожу к лифту.

Надо сказать, что лифт у нас существо особенное, своенравное и независимое. Хочет едет, хочет не едет. Двери то откроются, то нет. Автоматика открывания дверей, если в них что то застряло, не работает. В общем артакцион.

Захожу в лифт, нажимаю кнопку своего этажа. Жду. Лифт тоже что то ждет. Я молчу. Лифт тоже.

- Нну, суко, поехали уже – попросил я его кулаком по стенке.

Лифт вышел их анабиоза, что то в нем щелкнуло, пискнуло и двери начали закрываться.

В этот момент слышу топот бегущего кого-то, старающегося успеть на последний уходящий лифт. Прикинул – не успеет. Топот далеко, а двери уже наполовину закрылись.

Вот тут то я и ошибся. Бегущий человек был да, далеко. А вот его здоровенное, лохматое сцобако бежало тихо, но шустро.

Двери уже почти закрылись, когда глупое животное с разбегу попыталось втиснуццо между закрывающихся створок.

Шлеппп… - тихонько сомкнулись двери на подмышках Бобика. Бобик, или как там его, выразил глазами нечеловеческое изумление, потом попытался дать задний ход, зашкрябал нестриженными когтями по полу и навонял как тыща протухших селедок.

Куиньки там… Дверь держала крепко.

Собак поняв, что добром оттуда не выбраца зарычал и как то нехорошо посмотрел на меня.

Я на всякий случай отошел в дальний угол и сказал ему, что я тут не при чем.

Но Бобик имел особое мнение на этот счет. Поняв, что задним ходом ему не светит, эта сволочь глядя мне в глаза, рыча и клацая зубьями начала прорываться вперед. То есть ко мне.

То, что Боб назначил меня крайним, читалось в его искрившихся добротой глазах.

- Э-э-эээ…Ты эта…Я тут не при делах, в натуре! – я попытался по лоховски отмазацца.

Боб разинул пасть еще сильнее и с удвоенной энергией заскреб ногтями по полу. При этом телом он выделывал такое кренделя, будто его мама согрешила с удавом, в результате чего и получилось это недоразумение, которое в данный момент рвалось в тесную кабинку лифта.

- Ааа! Вот ты где! – раздался радостно-пьяненький голос со стороны жопы собакина. А я тебе говорил, не беги впереди меня удод лохматый!!!

- А это Ваша соб… - попытался я прояснить обстановку а заодно и спрогнозировать свою дальнейшую судьбу.

- Ага! Моя!! – радостно заржал мужик и в подтверждении своих слов с ходу заряжает пинка в лохматую задницу. Изумленно чавкнув подхвостьем лохматое нечто, как из катапульты, влетает в лифт.

Двери закрываются. Лифт трогается.

Я остался жив.


Котег

Знакомые давно жаловались, что кто то из теплицы ихней помидоры ворует. Главное огурцы и прочую гадость не трогает, а вот помидоры, сволочь, тащит.

Ни записки с обещаниями различных экзекуций, не запирание калитки, ничего не помогало. Будто Бетмен какой по ночам прилетал и тырил помидоры.

...Подозрение пало на соседей...

В выходные приезжаем вместе с ними к ним на дачу. Заходим и прямиком направляемся к теплице. Вот смотри, наверно опять, сосед-скотина, помидоры все поворовал! - накручивает себя знакомый - вот поймаю, похороню прямо на грядках!

Гляди - он театральным жестом распахивает дверь в теплицу, пропуская меня первым.
Захожу, смотрю на помидорные кусты.

А в них, в этих помидорных зарослях сидит кот, который по видимому не успел убежать и только глазами так хлоп-хлоп. И не просто сидит, а видимо мы зашли в самый кульминационный момент украдания овоща, потому как котейко, пытаясь закосить под зеленый куст, сидел на жопе без движения, наполовину прикусив помидор. Пасть разинута, слюна течет, а пошевелиться боится, что бы, значит, не обнаружить себя. Прям, сц, коммандос во Вьетнамских джунглях.

И смотрит так мне в глаза, типа, браза, не выдавай меня ворогам. И глазами опять так, хлоп-хлоп.

...Не выдал я засранца...Рука не поднялась...


Попугайчег

Подарили мне волнистого попугайчика. Назвали мы его НеСриНаШторы. Не, ессно не так. Уже не помню, но то ли Гоша, то ли Кеша. Короче стандартное попугаичье погоняло.

Попугай по всей видимости был старый, с огромным тюремным опытом и установившейся жизненной позицией. Эта позиция выражалась в полном отсутствии интереса к окружающим людям и к своим прямым обязанностям. Он обожал проводить время в углу клетки на жердочке, прикрыв глаза и гадя во сне. Иногда он спускался, клевал разные деликатесные зерна, пил из специальной стеклянной поилочке и снова забирался на свою вторую полку, спать и гадить.

На колокольчик, весящий перед его клювастой мордой, он не обращал никакого внимания. На бегательный барабан - тоже. Потом я узнал, что бегательный барабан, это для хомячков, и деинсталлировал сей девайс из попугайного пищеблока.

Так проходили дни. ГошаКеша спал, срал и пил. Иногда приоритеты менялись, и он сначала пил, потом все остальное. Вот и все разнообразие в его жизни.

Хотя нет, было еще одно. Это носило характер скорее хобби, а может КешаГоша так развлекался.

Когда портреты вождей напечатанные крупным планом на газетке, которая лежала на дне клетке, скрывались под толстым слоем птичьего дерьма, то наступало время менять газету на более свежую прессу.

Газетка осторожно, что бы не оборонить ни крупинки, вынималась из клетки, КешаГоша задумчиво приоткрывал один глаз и c философским выражение лица поносил на непокрытое дно. И так постоянно. Стоило только газете покинуть клетку, как приоткрывался глаз и зловещая порция помета шлепалась на чистое дно клетки.
Больше КешуГошу в этой жизни ничего не интересовало.

Как то раз он ушел из клетки. Долго мы его искали, звали, обещали (пиз#ели конечно) больше не материть, кормить тока маслинами без косточек и привести молодую попугаиху и еще много всего приятного, но ГошаКеша молчал. То ли потому, что был мудрым и уже не верил в Деда Мороза, то ли уже просто был глухой от старости. Хрен знает.

Но нашли мы его случайно, и то благодаря моим способностям начинающего Шерлока Холмса. Я во время заметил на спинке дивана непривлекательный Кешин след. Потом еще один. И еще.

Мальчик-с-пальчик фуев, думал я идя по следам оставленным диарейным попугаем. Ну точняк. Подняв глаза мы увидели ГошуКешу мирно сидящего на шторе и как обычно спящего. По цвету он прекрасно гармонировал с текстилем, поэтому то и был так долго незамечен. Под Гошей, как и следовало ожидать, устремляясь вниз по шторе, петляя и изгибаясь как горная речка, виднелась дорожка птицофекалий.

Тут мы поняли две вещи. КешаГоша хоть и далбойоп, но далбойоп хитрый. И вторую вещь – он может летать. Что я моментально и проверил подкинув пернатого к потолку.
Такой подляны от жизни Гоша не ожидал! Первый раз в своей жизни он что то матерно крякнул и судорожно махая крылами устремился на шторину, где прочно вцепившись когтями и окончательно проснувшись начал изучать обстановку. Обстановка, по его мнению, была херовой. Со всех сторон к нему подкрадывался я, и применяя стратегически грамотный прием растопыренными руками, заставлял дикую птицу смещаться в угол.
В угол Гоша не хотел. Поэтому он семеня когтистыми пальцами вскарабкался до самой гардины и торжественно насрал на шторину.

Это было высоко.

- Гоша…Иди сюда, дурачок… - ласково позвал я, и шепотом добавил – …емнутый…
Гоша почуяв подляну попытался забраться еще выше, но выше был уже потолок в который он и уперся затылком. Теперь он напоминал знаменитых Титанов поддерживающих крышу.

Лезть за ним не хотелось, и я тряхнул шторину.

Гардины вешал тоже я.

- Да ну вас всех на куй!!! – орал КешаГоша пролетая надо мной, копошащимся под упавшими шторами. После чего он залетел в клетку и сделал вид, что спит.

А потом… Потом, некоторое время спустя, в один из дней его старческие руки не смогли удержать тело на шторе, и он с высоты потолка грохнулся в ванночку с фиксажем.

Но у него же были крылья… Может это он специально?

©Кобах

Пролог.

Не всем и не всегда так везёт с братьями, как мне.
У кого-то ваще нет братьев.
В принципе, у меня тоже.
На этом можно было бы поставить точку, но ведь двоюродные братья тоже щитаюцца?
Так посчитаем же Бориса, уроженца микрорайона Старая Купавна, Ногинского района Московской области моим братом. Кровным. Да.
Боря достался мне в братья, потому что его мама – моя тётя.
Нет, не так.
Это я досталась Борьке в сёстры, потому что он старше меня на полгода. Но его мама всё равно моя тётя.
А ещё точнее – сестра-близнец моего бати.
Близнецы, а так же мы с Борей, встречаемся с частотой приблизительно раз в два года, когда тётя Галя наносит моему папе визит вежливости, и в прихожей начинается трогательное братание:
- Здравствуй, Бэн! – кричит тётя Галя, выдавливая слёзы из своих зелёных глаз, коими славна наша семья, и я в частности.
- О, Бэн… - тоже стонет мой батя, успевший внушительно подготовицца к визиту сестры, и незаметно отпихивает ногой под вешалку двухлитровую сиську «Очаковского»
- Бэн, я тебя люблю! – кричит тётя, и становится ясно, что свою сиську «Очаковского» она только что выкинула в мусоропровод, пока поднималась на наш второй этаж.
- И я тебя, Бэн! – восклицает батя, и лобызает сестринскую длань.
Мы с братом любили наблюдать за этими странными братаниями, и постепенно Бэнов в нашей семье стало уже четверо.
В том плане, что я тоже поймала себя на том, что кидаюсь на Борьку с воплями: «Бэн! Лобызни сестричку, каналья!»
И, конечно же, Боря отвечал: «Бэн! Ебать ты дурная тётка… Ну, хуй с тобой, лобызну тебя, тысяча чертей!»
Це была предыстория.
Теперь, собственно, сюжет.

- И вот что делать, а? Делать-то что? – истерически причитала моя маман, пропалив папино отсутствие, и прочтя записку, накарябанную папиной твёрдой рукой, несущую в себе следующую смысловую нагрузку: «Я уехал в Купавну, идите нахуй, я буду скучать»
Мне было тогда семнадцать, я была юна, черноволоса, аристократически бледна и способна на авантюры.
Поэтому, не сказав никому ни слова, уехала возвращать отца в лоно семьи.
Мне хотелось вернуться домой, держа батю под мышкой, небрежно кинуть его к маминым ногам, и сказать: «От меня ещё ни один мужик далеко не уходил!». И по-босяцки сплюнуть.
Дельная такая фантазия.
Приезжаю я в Купавну.
Зима. Холодно. Темно. Адреса не знаю. Помню всё только визуально.
Но микрорайон на то и микрорайон, что там все друг друга знали.
Через пять минут звоню в дверь, стоя на лестничной площадке пятого этажа.
Открывает мне хмурый Боря, и вопрошает сурово:
- У нас сегодня слёт юных и не очень юных родственников? Мама Ваша, смею надеяться, нихуя не припрёцца?
- Нет. – в тон ему, сурово отвечаю я, и требую: - Впусти, жопа замёрзла.
Сидя на тёплой кухне, допрашиваю брата:
- Батя у вас?
- Батя у нас.
Уже хорошо. Следующий вопрос:
- Батя в мочу?
- Батя в три мочи. Вместе с матушкой моей.
Угу. Ясно.
А теперь – самый главный вопрос:
- Песню про маленького тюленя пели?
И – искренне надеюсь, что нет. Нет, нет и ещё раз нет.
Борины веки устало прикрылись, и ответ я уже знала заранее:
- Пели, Бэн… Пели. Крепись.
Песня про тюленя это тоже отличительная черта Бэнов-старших.
С детства помню, что степень алкогольного опьянения близнецов градируется следующим образом:
Степень первая: все кругом Бэны, одни Бэны, и за это стОит выпить.
Ступень вторая: по мнению тёти, моя мама – старое говно, а по мнению бати – старое говно – её супруг. Дальше следует лёгкая потасовка.
Степень третья: дуэт бати и тёти исполняет народную песню «Маленький тюлень», после чего можно звонить наркологу, диктовать тому адрес, и готовить бабки на вывод родственной четы из запоя.

Песня маленького тюленя была уже исполнена, а это означало, что сегодня я батю домой не верну.
Что оставалось делать?
А ничего.
Оставалось идти в местный Дом Культуры, и звонить оттуда в Москву, дабы покаяться в своём побеге. Как оказалось, в бессмысленном побеге.
И ложиться спать.
Потому что поздно уже, потому что денег на нарколога нету, и потому что всё равно делать больше нечего.
Позвонили, вернулись, сидим на кухне.
Скрипнула старая дверь. На кухню, покачиваясь, вплыло тело моей тёти.
Боря поморщился, и даже не обернулся.
А я вежливо поздоровалась:
- Добрый вечер, Галина Борисовна.
Тело пристально на меня посмотрело, а потом ответило:
- Здравствуйте, барышня. Вы кто?
Понятно. Тюлень был спет не единожды. Ах, Боря… Ах, паскуда…
Я метнула на брата взгляд.
Брат повернулся к телу, и, жуя хвост воблы, сказал:
- С добрым утром, матушка. Посмотри, какую я девку домой притащил. Чернява, жопаста, мордата… Она будет летом нам помогать картошку окучивать, и жрёт мало.
Ярость благородная во мне закипела, но ответить брату я ничего не успела. Ибо тело приблизилось ко мне, подышало на меня спиртом, и изрекло:
- Не нравится она мне, сынок. Морда у неё нехорошая. Проститутка, наверное. Не пущу её к своей картошке!
Брат, обсасывая воблястую голову, пожал плечами:
- Ну и проститутка. Ну и что с того? Зато не дармоедка. Семья наша с голоду никогда не помрёт.
Тётино тело обошло меня вокруг, как новогоднюю ёлку, и продолжило допрос:
- А как Вас величать, барышня?
Я, широко улыбаясь, и демонстрируя нашу фамильную ямочку на правой щеке, честно призналась:
- Лидой величают меня, хозяйка. И Вы меня так зовите, мне приятно будет.
Тело нахмурилось, на челе её отразились какие-то попытки активировать мозг, но вот чело разгладилось, и тело пробурчало:
- Лида… У меня племянницу так зовут. Только она покрасившее тебя будет. Потому что вся в меня!
Ебать… Вот так живёшь-живёшь, и даже не подозреваешь, что твоей красотой тётя Галя из Купавны гордицца!
Тут Боря подавился воблой, и заржал неприлично.
И тело смутилось.
И тело ущипнуло меня за щёку.
И тело затряслось, и слёзы потекли по лицу тела.
И вскричало тело:
- Лидка-а-а-а-а!! ты ли это, племянница моя? Прости, прости ты тётку свою недостойную! Мартышка к старости слаба глазами стала, да ещё очки где-то потерялись… Прости!
Боря, добивая шестую бутылку пива, подсказал телу:
- Маман, ваше пенсне я третьего дня видал в хлебнице старой, что на балконе стоит. Подите, обретите пропажу свою. Кстати, можете и не возвращаться.
Тело тёти возмущённо затряслось, и воззвало к сыновьему почтению:
- Борис, не потребно в ваши юные годы с матушкой в подобном тоне общацца! Дерзок ты стал, как я погляжу…
Сын, нимало не печалясь, отвечал родительскому телу:
- Как вы глядите – это мы уже видели. И остроту Вашего зрения никто под сомнение не ставит. А всё ж, подите, маман, на балкон, и БЛЯ, ОСТАНЬТЕСЬ ТАМ! А ТО В ВЫТРЕЗВИТЕЛЬ СДАМ НАХУЙ!
Тело родительницы вновь оросилось обильными слезами, и оно послушно ушло на балкон.
- Суров… - вынесла я вердикт.
- Нахуй с пляжа. – туманно ответил брат. И добавил: - Пошли сегодня на проводы к моему другану? Напьёмся мирно, про тюленя споём…
Какая смешная шутка.
Но делать всё равно было нечего.
И пошли мы с Борей на проводы.

В армию уходил Борин кореш Матвей.
На груди Матвея рыдала и клялась в вечной любви девушка Бори.
Бывшая, как я поняла.
Потому что Боря в её сторону не смотрел, а всё больше на вотку налегал.
А я наслаждалась произведённым эффектом от своего появления в компании нетрезвых, очень нетрезвых юных отроков.
Ещё бы: моя юность, чернявость радикальная, улыбка приятственная и жопа в джинсах стрейчевых не могла оставить юнцов равнодушными.
Брат косо смотрел в мою сторону, вкушал вотку, и не одобрял моих восторгов.
Я танец зажигательный исполнила, я Вову с пятого дома лобызнула, я вотки покушала с братом, я с Матвеевским унитазом пошепталась, и, о, горе мне, я спела песню про маленького тюленя.
А капелла.
Душераздирающе.
И в тишине оглушительной раздался звон стакана, с силой поставленного на залитую вином скатерть, и голос брата прогремел:
- А ну-ка, быстро пошла спать, собака страшная!
И потрусила я спать.
Но не дотрусила.
В тёмной прихожей я ткнулась головой в чьё-то туловище, и огрызнулась:
- Хуле стоим? Не видим, что дама едет? Пшёл отсюда!
В прихожей зажегся свет, и взору моему открылся чудесный вид: подпирая головой потолок, надо мной нависал циклоп.
Циклоп смотрел на меня одним глазом, и глаз этот красноречиво говорил о том, что щас мне дадут пизды.
Я хихикнула ничтожно, и потрусила обратно к брату.
Боря, судя по всему, тоже был не прочь осчастливить меня пиздюлями, но в меньшей степени.
Ничего не объясняя, я прижалась к Бориному боку, и сунула в рот помидор.
Зря я надеялась, что циклоп мне померещился. Зря.
Ибо через полминуты он вошёл в комнату, и наступила тишина…
Ещё через полминуты из разных углов стало доноситься разноголосое блеяние:
- Ооооо… Ааааааа… Пафнутий… Здравствуй, Пафнутий… Какими судьбами, Пафнутий? Рады, очень рады, Пафнутий…
И Боря мой побледнел, тихо прошептал: «Привет, Пафнутий…», и тут поймал взгляд циклопа, устремлённый на его, Борин, бок, к которому трогательно жалась я и помидор.
И побледнел ещё больше.
И синими губами прошептал:
- Пиздося ты лишайная, только не вздумай щас сказать, что ты Пафнутия нахуй послала… Отвечай, морда щекастая!
Я опустила голову, и быстро задвигала челюстями, пережёвывая помидор.
Боря зажмурился, и издал слабый стон.
Я проглотила помидор, и гаркнула:
- Здравствуйте, Пафнутий!
Циклоп хмуро окинул взглядом притихшую тусовку, и совсем по-Виевски, ткнул в мою сторону перстом:
- Ты!
Я нахмурила брови, и спросила:
- Чё я?
Циклопу не понравился мой еврейский ответ, и он добавил:
- Встала, и подошла ко мне!
Брат мой начал мелко дрожать, и барабанить пальцами по столу. В этой нервной барабанной дроби мне почудился мотив «Маленького тюленя».
А во мне стала закипать благородная ярость. Потому что я – москвичка. Потому что моего папу в своё время в этом сраном захолустье каждая собака знала, и сралась на всякий случай заранее. Потому что я – Лида, бля!
И я встала в полный рост.
И сплюнула на пол прилипшую к зубам помидорную шкурку.
И я подошла к циклопу, привстала на цыпочки, и, прищурившись, толкнула речь:
- Ты в кого пальцем тыкаешь, сявка зассатая? Ты кому сказал «Поди сюда»? Ты, чмо, хуёв обожравшееся, быдло Купавинское, ахуел до чертов уже? ПОШЁЛ ТЫ НАХУЙ!
В тишине кто-то пукнул, и тихо скрипнула форточка.
Матвей по-солдатски съёбывал через окно.
На Борьку я даже не смотрела.
Циклоп молчал.
Я воодушевилась, и добавила:
- Свободен как Африка. Песду лизнуть не дам, не надейся.
Через секунду на меня обрушилось чьё-то тело.
Тело пахло братом и сероводородом.
Тело схватило меня за чернявые локоны, и потащило к выходу.
За спиной стоял рёв:
- Убью шалаву нахуй!!!!!!
А меня несло течением по лестнице, и вынесло в сугроб…
В сугробе было мокро, холодно, пахло братом и сероводородом…

…Через час я и мой неадекватный батя мчались на такси в Москву.
В ушах звенел голос Борьки, срывающийся на визг:
«Идиотка! Дура, мать твою! Ты на кого пальцы гнёшь, овца, отвечай? Это ПАФ-НУ-ТИЙ! Понимаешь, а? Нихуя ты не понимаешь! Я тебе по-другому объясню: ПИЗДЕЦ МНЕ ТЕПЕРЬ, ДУРА!!! Хорошо, если только почки отстегнут! Ты щас свалишь, а мне тут жить! Скотина, бля…»
Из всего вышесказанного я поняла только одно: что циклоп очень крут, и Борю отпиздят за то, что я Пафнутию малость надерзила.
Надо было исправлять ситуацию.
И я пихнула спящего батю в бок:
- Пап, а я Боряна подставила…
Папа молчал.
- Па-а-а-ап, а Боряну теперь пиздец…
Папа молчал.
- Па-а-а-ап, я тут на местного авторитета навыёбывалась… Чё делать, а?
Папа открыл глаз, и сказал водиле:
- Разворачивай парус, кучер…

Эпилог.

- О, Бэн…
- О, мой Бэн…
- Споём «Тюленя», Борис Евгеньевич?
- Споём, Лидия Вячеславовна!
И мы поём про маленького тюленя.
И мы всё равно друг друга любим.
Но в Купавну я больше не езжу.
Потому что я послушная дочь, и очень хорошая сестра.
Потому что я люблю своего папу, и брата.
Потому что в Купавне когда-то жил Пафнутий.
И потому что контролировать эмоции я с тех пор так и не научилась…

© Мама Стифлера

Эпиграф:
Как бы мне её назвать? — раздумывал Карло. — Назову-ка я её Буратино. Это имя принесёт мне счастье. Я знал одно семейство — всех их звали Буратино: отец — Буратино, мать — Буратино, дети — тоже Буратино… Все они жили весело и беспечно…
***
Папа Карло ходил по каморке взад-вперед, периодически попинывая связанного Буратину...
- Сука, подонок, мразь ! Гнида дубовая ! Пень гнилой, йоб твою ....
Буратино мычал, пытаясь одновременно выплюнуть кляп и оправдываться.
- Как ты мог, долбоеб деревянный, азбуку проебать ?! Да я ради неё свою дубленку продал !!! Я, бля, зимой теперь мёрзнуть буду, ты это понимаешь ?! Да мне придется тебя, чурку, на дрова порубить !
Буратино плакал и ползал на коленях за нервным отцом. Карло ловким движением вырвал кляп изо рта своего псевдосыночка.
- Что ты мне сказать хочешь, сука длинноносая ?!!
Буратино размял челюсть и замямлил:
- Пап... Ну там это... Я в театр ходил, а там Карабас... А потом Алиса, Базилио... Девочка с голубыми волосами...
Карло был возмущен: - Что, блять ?!!! Щас я тебя сам голубым сделаю, бля !!! Хуй отрежу лобзиком и в жопу вставлю !!! На табуретки пущу !!!
- Ну папа !!! - заныл Буратино. - Я денег хотел заработать для тебя ! Там поле волшебное, в стране...этих... как их... Дураков !
- Что, бля ?!!! - заорал отец. - То есть ты хочешь сказать, долбоеб клёновидный, что папка твой дурак ?!!! Получай сука !!!
С этими словами Карло пнул своё говорящее полено в направлении стены, как раз туда, где висел нарисованный холст. Буратино со свистом влетел в холст и прошёл сквозь него, с размаху разхерачив секретную дверцу за холстом.
- Нихуя себе ! - удивилися папа Карло и пошёл вслед за улетевшим сыночком.
К сожалению, ни кукольного театра, ни цирка и даже ни зоопарка в подвале не было. В огромном помещении кучами лежали тюки с гашиком, спрятанные итальянскими контрабандистами много лет назад.
- Во бля ! - подумал Карло. - И я столько лет жил над этим дерьмом, дышал им, понимаешь....
Старик Карло устало присел на пол.
- Дааа... После такого не только полено заговорит. А как я верил, как гордился своим сыночком... А он, оказывается - выдумка, бред, галлюцинация.
Карло вздохнул. По его щеке лились слезы....
А со всех сторон из разных щелей лезли и лезли разноцветные буратины =D

© помылуприбило...

Это сообщение отредактировал Вячеслав Малежик - 11.11.2008 - 16:44

Уйти по-русски

…время собирать камни, вот такая вот шняга, уважаемый мой менеджмент. – Роман Борисович холодно окинул взглядом крупных офисных фюреров. Фигурки, сидящие по обе стороны огромного стола старались казаться мелкими и незначительными: каждый так и норовил спрятать вороватые глазенки в лежащих перед ним бумагах. Шеф еще раз многозначительно произнес :
-Ну? Соображения будут какие-нибудь?
Топ-менеджер Хмуров – Забабко решительно оторвал толстые линзы от матовой поверхности столешницы и бойко забубнил. На профессиональном сленге это называлось «солидолить», то есть выводить Романа Борисовича Березуева из состояния депрессии солидным, подкрепленным цифрами и фактами, креативом. Топ покрутил в изящных пальцах толстенный «Монблан» и стал шаманить:
- Роман Борисович, есть мнение, что нужно собирать бриллианты класса «солитер», то есть от двух карат и выше. Корпоративная коллекция камней подобного класса высоко поднимет авторитет нашей компании, внеся несомненный вклад в капитализацию основных, так сказать, фондов. Кхм… партнеры в Сомали готовы поставить в текущем полугодии, в обмен на продовольствие…
- Ты что, Забабко, бредишь? Кризис на дворе! Какие солитеры? Самим скоро жрать нехрена будет, вот тебе и Сомали? Я фигурально, фак твою чтоб, выражаюсь! Коллекционер гребаный! Малевича вон продавай! Тоже, блин, твоя идея…– Березуев вяло тыцнул пальцем на висящие за спиной разноцветные квадратики в скромной совдеповской раме.
- Будет сделано. – мгновенно сдулся Хмуров и юрко зашустрил бумагами по толстой папке.
- Ты. Что скажешь? – Березуев прицельно стрельнул блеклым зрачком по Каину Яковлевичу. Зам по финансам сразу как-то сник и засуетился:
- И что я скажу, и что я скажу, и что, и что, и что… - зачастил Каин Яковлевич, стирая потными ладошками катящиеся по почтенной лысине струйки холодного пота. – И вот что я скажу, уважаемый Ромочка Борисович! И - таки Вы знаете, нас, и не первый день! И что? И было всякое! И когда Вас подводил Каин Яковлевич? И - таки никогда! Но, что финансовых потоков прекратилось, так это у нас факт! И этого есть у всех: и у Семочки, и у Абрамчика спрашивал: чтоб у всех плохо, как у нас, так нет! И чтоб такое сделать, так Вы нам только закомандуйте, а мы – сразу. И хто, ихто, ихтоихто, и куда задевал эти деньги, я, конечно, знаю, но - таки не скажу, потому, что Вы все знаете, тоже. У меня все. Вот! Уфф…
- Добил. Пипец, получается, банковской сфере. Так что ли? – шеф слегка качнулся в рыжем кожаном кресле.
- Таки да…- развел коротенькими ручками породистый Каин Яковлевич.
- Аналитики! Спим? Слушаю…- взгляд Березуева все больше стал напоминать взбесившийся промышленный лазер глубокого бурения.
Глава аналитического отдела корпорации А. А. Кудреватый вытянулся по стойке смирно и вкрадчиво зарокотал бархатными интонациями
-Согласно уравнению Шредингера – Маслоу, мировой финансовый кризис можно охарактеризовать двумя симметричными кривыми, разделяемыми временной осью координат. Вот, я подготовил, взгляните…Кудреватый развернул изящный лэптоп в сторону шефа.
На мертвенно синем экране краснели две окружности, разделенные четкой линией посредине.
- На жопу похоже…- задумчиво потеребил подбородок глава корпорации.
- Очень верное сравнение, Роман Борисович. Согласно уравнению, графически мировая финансовая ситуация выглядит именно, как жопа. А дырка посредине этой финансовой жопы и есть наша корпорация. Мы же в акции вкладывались. Вооот…
- Ты, Кудреватый, на что намекаешь? Типо, мы в самом центре финансовой мировой жопы?
- Не я это сказал, Роман Борисович. Уравнение …Шредингера-Маслоу. Наука, таксказать…вооот…

-Пидарасы вы все, сволочи. Ты что, Кудреватый, за лоха меня держишь? Ты думаешь, у меня нету времени в Интернет глянуть, что Шредингер и Маслоу вообще никаких уравнений не выводили? Они, епсь, не встречались даже! А?! На-у-ка!
А ты? Что прячешься? Когда я тебя, Каин ты наш Яковлевич, из питерского СИЗО вытаскивал, ты от меня секретов не держал! Эх…
Забабкин! Признайся, сколько накрысятничал на корпоративах? Молчишь? Все молчите! Потому что сказать нечего. Устал я от вас. От всего устал. Короче, то, что мы в самой дырке кризисной задницы и без уравнений понятно. Решил я того…

Слушатели настороженно подняли глазки.
Роман Борисович выдохнул, прешагнул внутренне через себя и произнес то, что уже вторую неделю выедало его изнутри:
- Я решил уйти. Совсем. Из жизни! Надо сделать, чтоб все было красиво. Подумайте как, кто придумает лучше всех- тому все живые оффшоры и пакеты компаний. Чтоб красивый суицид был. Думайте! Завтра жду. Предложений, мля…Свободны!
Роман Борисович шумно захлопнул лежащий перед ним увесистый том. На обложке красноречиво красовалось : « Капитал» Карл Маркс.


- Хули тут думать! Сиганул с пентхауза своего, и всего делов! Как думаешь, Нюр? Двадцатый этаж, не хухры-мухры …наверняка будет! Всмятку! Как идея, а, Нюр? – крепкий розовощекий толстячок шумно отхлебнул из стоящей на кухонном столе чашки. Дородная Нюра ласково посмотрела на мужа.
- А и предложи! Хорошая идея. Авось и заработаешь этих акций. Ты ж, Васек, генералом столько лет, и вообще –начальник безопасности, к тебе прислушаться должны.
- Прислушаются, как же…так и норовят на повороте обойти, акулы, одно слово, Нюр. Думаешь, предложить шефу? Ну, разогнать там про самурайские традиции, а?
- Так и предложи. За спрос не бьют в нос!
- Ну, тогда ругай меня завтра почем зря.


…легкий раствор яда кураре, господа! Представьте на мгновение всю эклектику события: матерый финансовый король уходит в небытие при помощи слизи ничтожной тропической лягушки! Готическая музыка, прямая трансляция с места события в режиме онлайн!
«А кто автор идеи?» – посиневшими губами спрашивает олигарх. И тут появляюсь я.
- Константин Игнатьич Хмуров - Забабко! Холодеющая рука подписывает последнее завещание. Занавес! Ну, как?
- Чудно-чудно! Браво, господин Хмуров. Как обычно, берем суши – корабль?
- Пожалуй, что и так…

- Вы не поверите, Левочка. Опять наш Романчик Борисович чудит. А у него еще не закрыты кредитные линии МВФ. И что, ичто и что, я могу ему возразить? Таки мысль одна: не хочешь жить сам, таки дай пожить другим! И теперь у меня болит голова, чтоб такого посоветовать, чтоб наш Романчик красиво ушел из жизни, оставив нам грешным этих акций. А там –сумма, вы ж знаете, Левочка, ай мне!
- …тридцать танцовщиц балета «Тохес» изображают гурий. Вы, Роман Борисович, демонстративно принимаете ислам и дергаете за веревочку пояса шахида. Взрыв! По углам Красной площади вспыхивают фейерверки, символизируя суетность покинутого Вами мира!
- А что? И неплохо…садись, Кудреватый. Примем, так сказать к сведению. Взрыв, это не больно, я надеюсь? – Роман Борисович задумчиво потянул себя за кончик породистого носа.
- Мы сделаем новокаиновую блокаду! – Кудреватый окинул торжествующим взором присутствующих на совещании коллег.
- У Романа Борисовича аллергия на новокаин. – меланхолично заметил Забабко.
- Тогда…лидокаиновую блокаду! – тут же нашелся Кудреватый.

Каин Яковлевич по – школьному поднял сухую ладошку.
- Позвольте мне. Я старый еврей, и только не надо мне рассказывать, как надо делать суицид. Евреи делали суицид, когда все остальные ползали по пальмам и боялись – таки за свой первобытный хвост! Так вот что я вам посоветую, дорогой наш Ромочка Борисович. И возьмите –таки купите космический тур на эту самую международную космическую станцию. Застрахуйте свою драгоценную жизнь в солидной конторе, я вам подскажу в какой, чтоб все были довольны. И таки дайте немножко денег этим палестинским террористам, чтоб они были здоровы. Немножко проблем в ракете, и Вы получаете хороший суицид, а мы – таки делим страховые деньги этого подонка Абрамчика! И что вы можете мне сказать против такого гениального плана? И таки ничего!
- Ну-у…как вариант. – скривился Роман Борисович. – Еще предложения будут?
- С крыши надо прыгать. Дешево и сердито. Надежно. Херак! И все! – загундосил Василий Степанович Рожин.
- Да ну тебя, Василий Степанович…, что я, лох, чтоб с крыши прыгать? – нахмурился шеф.

Огромная финансовая жопа поднялась над опушкой Барвихинского леса. Василий Степанович помотал крупной головой, слегка одурев от грандиозности зрелища. Жопа как бы задумалась на секунду, потом громогласно чавкнула и шумно покатила через лес к дачному поселку. Под напором махины корабельные сосны взлетали в яркую небесную высь, затем стремительно пикировали вниз, протыкая дорогую металлочерепицу соседских дач будто в замедленной съемке.
- Неет! – заорал Василий Степанович, пытаясь увернуться своим грузным телом от падающих древесных стволов. Но жирная тварь, покрытая прыщами-долларами, грозно катилась по горизонту, неся смерть всему живому, медленно и неотвратимо.
- За что! За что! – исходил в рыданиях Рожин.- За что мне Божья кара? – Василий Степанович попытался было бежать, но ногах многопудовыми гирями повисли жена Нюра и двое сыновей –оболтусов, курсантов милицейской академии. Тело страдальца вытянулось в конвульсии, стараясь неистовым усилием преодолеть тяжесть живых якорей.
- Брысь! Да отвалите же, гады! – Василий Степанович что есть мочи стряхивал ненужный семейный прах с волосатых ног, но было уже поздно: смрадная тень нависла над мятущейся ничтожной фигуркой.
УУУП! В одно неясное мгновение мировая финжопа с хохотом и причмокиванием поглотила несчастного отца вместе со всем семейством.

- …да проснись ты, Вася! Орешь, как дурной…водички принести?
- Нюр! Нюша! – уже взаправду прослезился Степанович, - приснится же, а? Сон! Не к добру это Нюра, чует мое сердце …валидол есть? Хотя …водки налей. Стакан, Нюра, стакан. Ух! Последний раз такое перед прокурорской проверкой было.
-Я тебе, вот что скажу, Нюр, теперь так: либо Березуев, либо я! Другого не дано. Раздербанят корпорацию Шмуклеры и Кудреватые, а долги на нас, простых русских людей повесят. Как думаешь, Нюр?
- А что Роман Борисович говорит?
- Не хочет он с пентхауза прыгать, Нюра, высоты боится…пираньи эти, знаешь, ТАКОГО ему насоветовали. Отвлекли от хорошей идеи, гады. Везде завистники, Нюр. Твое здоровье! Эх, видит Господь, не хотел я …не хотел! Не для себя стараюсь, для семьи, Нюр!
- Ну и ладно. – зевнула Нюра и повернулась к супругу объемистым задом.
Василий Степанович так и не смог уснуть до утра, все ворочался и думал, как решить проблему чужого, но такого важного, суицида.


Роман Борисович привычным движением лощеного зада плюхнулся в рыжее директорское кресло.
-Уй! Уй-ё! Ни фига себе…что за шутки? Херня какая-то. –Березуев недоуменно рассматривал обычную канцелярскую кнопку шкодливо подложенную кем-то прямо на олигархический трон. – Мля, детский сад какой-то…- пробурчал про себя Роман Борисович, выбросил кнопку в мусорницу и тут же забыл о досадном происшествии. Двухсотая страница «Капитала» второй день не давала покоя будущему покойнику. Термин "кризис перепроизводства", казавшийся в далекие институтские годы чем –то далеким и аморфным, вдруг приобрел резкие очертания: он персонифицировался в сладких чиновников МВФ, в жуликоватых брокеров и тупорылых фабрикантов.
-Даже помирать расхотелось, так интересно – прокатилась шальная мысль под высоким лбом финансового гения. – А что если и в самом деле сократить всех нахер! Менеджеры, мля, придумать креативный суицид и то…а бонусы в конце года – ого-го! Всем дай! Уродцы…

Мирное течение мыслей прервал подобострастный поскреб в дверь.
- Разрешите? – Василий Степанович осторожно просунул в кабинет одутловатую с недосыпа морду.
- А! Заходи, Рожин. – деловито помахал маникюром шеф. – Тут по твоей части загадка: какой-то идиот мне на кресло кнопку подложил. Острием вверх! Больно же, зараза. Выясни, чьи шутки…
- А что выяснять? Забабко это. Кретин. Кто ему за пятьдесят баксов настоящий яд кураре продаст? Тем более на птичьем рынке.
- Ку-раре? – похолодел Роман Борисович и тревожно почесал уколотое место.
- Ну, да. Дебил. Это ж он вам предлагал : «легкая смерть- легкая смерть», эклектик – эпилептик доморощенный. А я вот сразу Вам прямо в глаза скажу: надо прыгать с кабинета, Роман Борисович. Быстро. Дешево. Доступно и надежно.
- Заколебали вы все! И ты со своими прыжками еще тут, Степаныч. Сокращаю вас, дармоедов! Без пособия! Вот! – Березуев сложил замысловатую фигу и показал ее визитеру.
- Не погуби, кормилец! – ноги сами подогнулись и Рожин так и не понял, как оказался на коленях и пополз в сторону шефа.
- Пшел вон! –брезгливо отбрыкивался Березуев. – Все - вон! «Капитал» читать надо! Кризис! Все – нахер! Вот! Читай! Страница двухсотая! – Березуев сунул увесистый томик Маркса прямо в руки начальнику охраны.
- Не погуби! Видит Господь, не для себя, для семьи стараюсь – заблажил Рожин, и как бы между прочим что есть силы врезал «Капиталом» по яйцеобразной голове шефа. Березуев часто-часто заморгал, улыбнулся дурацки и рухнул навзничь.

…тело шефа оказалось на удивление тяжелым. Бронированное оконное стекло никак не хотело открываться, и только неимоверным усилием воли Василий Степанович смог-таки отворить конструкцию и затащить бесчувственное тело на подоконник.
- …не для себя стараюсь, не для себя же стараюсь, Роман Борисович, дорогой, нельзя мне, в такое время, а?
Березуев же потихоньку начинал мотать ушибленным местом и приходить в сознание.
- Дешево и надежно. Хряк – и все! – бормотал Степаныч подталкивая упирающееся тело к краю двадцатиэтажной пропасти. Крокодиловые туфли шефа уже скребли острыми носами полированный внешний фасад конторы.
Еще мгновение…и!


На горле сжалась тугая петля итальянского галстука. Инстинктивно схватившись за подоконник, упираясь всей центнеровой тушей, сквозь круги перед глазами Степаныч увидел злорадную физиономию шефа, намертво вцепившегося худенькими ладонями в изделие итальянского производства.
Березуев смешно сучил ножками над коробочками машин, стоящих среди карликовых деревьев.
Из открытого жерла окна пахнуло гарью и предчувствием смерти.
В голове у Степаныча помутнело.
Выхода было два: погибнуть от удушья, или прыгнуть вместе с шефом в манящую бездонную пропасть.
- Это писец. – обреченно подумал Рожин. Круги перед глазами стали превращаться в квадраты, а квадраты – в ромбы.
И тут, кто –то сзади всунул в потную длань страдальца острый предмет.
– Ножницы! – озарило Василия Степановича – спасибо тебе, Господи!

Через пару секунд на парковке внизу траурно завыли автомобильные сигнализации.


Собравшиеся мужчины в строгих черных рубашках косились на осиротевшее рыжее кресло, тяжело вздыхали, рассаживались по привычным местам.

- На правах топ-менеджера компании, предлагаю считать траурное заседание открытым, господа. – выдавил из себя Хмуров –Забабко и плеснул себе немного «Евьен» в хрустальный бокал. – Для начала послушаем отчет господина Кудреватого Аркадия Аркадьича об организации похорон незабвенного нашего Роман Борисыча Березуева. Земля ему пухом. Почтим, память усопшего.
Присутствующие степенно встали, спрятали глазки поглубже, потом сосредоточенно засопели, сцепив пальцы на одинаковых офисных животиках .
- Прошу садиться. Слово вам, Аркадий Аркадьевич.

- Друзья и коллеги! Уход столь неординарной личности, как Роман Борисович потребовал от всех нас немысленного напряжения креативной мысли: такие люди, не побоюсь этого сказать, умирают раз в тысячелетие. Поэтому, сто двадцать черных пони с траурными балдахинами, это не роскошь, как думают некоторые, – Кудреватый зло покосился в сторону Каина Яковлевича, - а суровая необходимость!
- и что, и что? Ну, насрали лошадки на похоронах уважаемого человека, и таки какая в этом была необходимость, не понимаю! – Каин Яковлевич нахохлился и всем своим видом изобразил недоумение.
- А дети покойного были довольны! – мстительно парировал Аркадий Аркадьевич.
- Конечно, довольны! Устроить-таки скачки на лошадках вокруг папиной могилки…
- Каин Яковлевич, ну я Вас попрошу! Хватит уже. – строго блеснул линзами Хмуров – Забабко.
- …я таки промолчу. Пока…- многозначительно заявил потный спорщик.
- Аэростаты с черными транспарантами « Помлюскор», плакальщицы из МХАТа, барбекю из носорога для бедных, дождь…как символ скорби и слез.
Василий Степанович Рожин при слове «дождь» попытался было что-то сказать, но раздавленные голосовые связки не позволили это сделать,- он только удивленно засопел.
- Да, дождь! Василий Степанович. Теперь, за деньги можно и это. – предупредил возможные вопросы Кудреватый.
- «Помлюскор», это что? Новая зубная паста? Я так и не въехал, честно говоря. – деловито спросил Забабко.
- Кхм. Это «Помним, любим, скобим», не подрасчитали шрифт малость. Зато Церетели подрядился отлить монумент больше, чем памятник Петру. За полсуммы. Кризис все-таки. У меня все. Я рад, что Роман Борисович последовал моей идее прыгнуть с двадцатого этажа!
Василий Степанович вскочил и начал плеваться, лицо его посинело, но сказать что-либо членораздельное так и не получилось.
- Господа! Совершенно разделяю возмущение генерала Рожина. Ну, что за вольтерьяенство, Аркадий Аркадьевич? Все же четко помнят, что сразу после яда кураре я тотчас предложил Роману Борисовичу, светлая ему память, прыгнуть из окна собственного кабинета. У меня и свидетели есть! Господа! – Хмуров - Забабко фальшиво заулыбался.
Но тут вскочил Каин Яковлевич.
- и послушайте-таки меня. Я промолчу об том, чтоб прыгать с пирамид, кончая за собой, это была старинная еврейская забава еще с фараонских времен! Я таки не буду говорить об том, что все коды счетов и схемы обналичивания активов живут вот этой лысой голове! Я даже не скажу про то, что перед прыжком у вечность, бедный Ромочка позвонил мне и таки спросил благословения. И если вы все не вспомните, кто посоветовал нашему незабвенному шефу грохнуться на собственный Майбах…таки не видать вам этих денег, как залупы у голого зайца. У меня все. Я кончил.
Над столом заседаний повисла тягостная пауза. Рыжее кресло покойного шефа даже качнулось в удивлении. Где-то под столом немо корчился Василий Степанович: прямо там его настиг легкий инсульт. Тишину нарушил Кудреватый.
- Ексь! –хлопнул себя по лбу Аркадий Аркадьевич – мы ж с Вами вместе разрабатывали проект этого прыжка, Каин Яковлевич! Как же я запамятовал? Е равно эмцэ квадрат, это по формуле Вы предложили!
- Вот-вот. А я посоветовал подогнать «Майбах», чтоб эклектичней было. Правда, Каин Яковлевич? – подобострастно изогнулся Забабко.
- Вот. Другое дело. По-честному поделим. Шестьдесят процентов-таки - мне, оставшиеся сорок – вам, мои дорогие коллеги. На двоих.
Рожин, услышав такой расклад, забился в конвульсиях, скребя узловатыми пальцами по паркету в поисках чего-нибудь тяжелого.
- Скорую –таки Степанычу вызовите. Совсем плох, на пенсию ему пора! – деловито распорядился Каин Яковлевич и решительно сел рыжее кресло. Увидев лежащие на столе ножницы, старый еврей чему-то улыбнулся, хекнул и брезгливым движением отправил инструмент в мусорную корзину.


ЭПИЛОГ

Не любят покойники шума. Ни к чему им суета, торопливые подношения цветов и нудное мельтешение у заросших сорняками могил.
Ваганьковские сторожа, набравшись мудрости у своих молчаливых соседей, не любят посетителей точно так же. Видимо поэтому, они поначалу били нарушавшую вечный покой грузную фигуру, еженощно распивающую спиртные напитки у бронзового монумента самого Романа Борисовича Березуева.
Потом привыкли и даже стали пускать немого старика в сторожку, погреться.

Какащенко ©

афигеть, сказочнек...

НЕСТАНДАРТ
--------------------

На уроке труда Дима вырезал хуй.

То есть в соответствии с заданием он должен был на станке выточить ручку для напильника, и трудовик Григорий Олегович в начале урока передал по рукам образец, и даже повесил на станку чертеж, на котором эта самая ручка изображалась в трех проекциях с указаниями всех необходимых размеров, все равно он вырезал именно хуй.

Сначала Дима, как все остальные ребята, закрепил на станке полученный от трудовика деревянный брусочек и, как полагалось, превратил его в толстый шершавый цилиндр, но потом вдруг выключил станок, задумался, снял с него заготовку и до конца урока исчез за верстаками в другом конце цеха.

В следующий раз Диму увидели за пять минут до окончания урока, когда Григорий Олегович, вооружившись штангенциркулем и нацепив на нос очки, начал проверять работы и ставить за них оценки.

- Слишком сильно резец прижимаешь, - вполголоса делал он замечания очередному учащемуся, - Поэтому у тебя вот здесь и здесь видишь вон как дерево выдрано... Да и в этом месте слишком заужено, на целых два миллиметра... Так что ставлю только 4, а был бы поаккуратнее, поставил бы 5.

Ученики стояли возле своих станков и, когда Григорий Олегович к ним приближался, подавали ему изготовленные ими изделия. Когда Григорий Олегович приблизился к Диме, тот не подал ему ничего.

- А где то, что ты сделал, Синичкин? – спросил Диму Григорий Олегович.

- Я это... у меня вобщем не получилось... – тихо сказал Дима, отвел взгляд и развел руками.

- Как, совсем что ли ничего не получилось? – удивился учитель труда. – Ну хоть что-нибудь у тебя ведь все-таки получилось? Что-то ведь ты сделал? Так показывай то, что сделал, чтобы я мог хоть тройку тебе поставить, а так придется ставить два балла!

- Да не нужно это, Григорий Олегович, нечего мне вам показать, ставьте два балла и дело с концом... – махнув рукой, спокойно сказал ему Дима, удивив Григория Олеговича до глубины души.

Ведь проработав учителем труда больше тридцати лет, он привык к тому, что его ученики делали все для того, чтобы заработать хотя бы тройку. Даже те, у которых от рождения руки матом стоят, и те, кто был не в состоянии отличить молоток от ножовки, в подобной ситуации обычно пихали ему в лицо свои напрочь запоротые изделия и плаксивым голосом умоляли поставить им вожделенный трояк. А тут что-то совсем другое... Что это? Гордость, или...

И, охваченный внезапными подозрениями, Григорий Олегович придирчиво осмотрел Димин станок. Так оно и есть: на станке стружки почти что не было. Выходило, что Дима зачем-то спиздил брусок и не хотел возвращать его даже за удовлетворительную отметку.

Когда Григорий Олегович опять развернулся к Диме, на его лице читались презрение, смешанное со злостью.

- Ты что, мля, меня за дурачка держишь?! – требовательно спросил он Диму, - А ну давай, возвращай исходный материал, пока я не вызвал сюда милицию по поводу кражи древматериалов!

И, в подкрепление своим словам, он взял Диму за грудки и встряхнул несильно. Димина голова дернулась, челюсть его лязгнула, а из-под халата выпал на цементный пол и немножко откатился в сторону деревянный хуй. Григорий Олегович отпустил Диму, нагнулся, поднял с пола хуй и, поправив очки, внимательно его рассмотрел. На ручку для напильника хуй был непохож абсолютно. Ошибки быть не могло: это был действительно деревянный хуй.

- Что это, Дима?.. – спросил Григорий Олегович упавшим голосом.

- А вы что, Григорий Олегович, сами не видите?! – в отчаянии ответил вопросом на вопрос Дима, - Это же не что иное, как хуй, пенис, член или как там его еще!..

У Григория Олеговича внезапно потемнело в глазах...

**********

Григорий Олегович был учителем от Бога. Потеряв отца и мать во время Великой Отечественной, он прошел путь от беспризорника, детдомовца, рабочего к тому, кем всегда хотел стать: в конце-концов он стал Учителем.

Остальные учителя считали Григория Олеговича чудаком: он считал свой предмет самым главным, главнее физики и математики, не говоря уже о такой «ерунде», как история, география или русская литература.

- Неизвестно что и как будет с нашей страной, а за мою жизнь с ней уже бывало по-разному, но у пацанов специальность всегда должна быть в руках! – с жаром вещал он в учительской. – Вот ебнет по нам Америка из своих «Томагавков», ну или мы по ней ебнем, а потом уже они по нам, и все ваши предметы станут никому не нужны! Ну подумайте, кому нужна зоология, когда на дворе каменный век?! А вот наконечник для копья изготовить, или лук там какой-нибудь смастерить – это всегда будет нужно, на это всегда будет спрос!

Но, к сожалению, не все считали так же, как Григорий Олегович, и средства на уроки труда школа расходовала неохотно, что неизменно удручало старого трудовика и добавляло ему головной боли. «Вот через три недели нужно будет с восьмыми классами обработку древесины проходить, а древесины-то у меня совсем нету...» - безрадостно думал Григорий Олегович пасмурным осенним вечером, прогуливаясь перед сном по родному микрорайону. Тяжело вздохнув, Григорий Олегович поднял к глаза вверх и автоматически прочитал название «Мебельная Фабрика им. Щорса» на трехэтажном здании, находящимся прямо перед ним. Здание и тротуар, на котором он стоял, разделял деревянный забор, в котором он к своему удивлению обнаружил три выломаных доски. Сам не веря тому, что он делает, Григорий Олегович протиснулся сквозь прореху в заборе и продолжил движение по территории предприятия.

Контейнер, доверху наполненный отходами мебельного производства, находился на пустыре за фабричной столовой, и у Григория Олеговича, после того, как он в нем покопался, загорелись глаза. Чего там только не было! И куски фанеры, и разных размеров бруски из различных видов древесины, а между всем этим тут и там попадались разнокалиберные шурупы и гвозди!.. Григорий Олегович понял, что в этом учебном году обработка древесины будет изучена его учениками в полном объеме программы.

Григорий Олегович повадился наведываться на мебельную фабрику каждый вечер, неизменно унося с собой, а по утрам принося в школу, холщовый мешок, до отказа наполненный исходным материалом. Так было до прошлого вторника, случившегося шесть дней назад...

Когда шесть дней назад Григорий Олегович набивал свой мешок нужными ему для уроков обрезками, он так увлекся, что не заметил, как от здания столовой отделились две темных фигуры и, пригнувшись, начали приближаться к нему. Старый учитель только тогда понял, что его накрыли, когда тихое подкрадывание наступавших сменилось стремительной шумной атакой, он услышал топот, оглянулся, но тут же его повалили на землю и начали избивать ногами. Вспомнив старый детдомовский опыт, Григорий Олегович свернулся калачиком, пытаясь защитить живот и голову и расслабил мышцы натолько, насколько позволяла ситуация. Сначала избиение происходило в полной тишине, если не считать пыхтения избивавших и звука наносимых ударов, а потом вдруг удары стали пореже и Григорий Олегович услышал, как кто-то высыпал на асфальт содержимое его мешка и удивился:

- Оба-на! Обрезки воровал, сука! А ну, Вася, держи вот этот брусочек, а я возьму вон тот, а то я уже заебался его ногами хуячить.

Избиение брусками продолжалось еще некоторе время, пока избивавшие не устали, а после того, как устали, они сказали ему назидательно:

- Еще раз поймаем на территории – убьем нахуй сука, а то ты тут всякую хуйню пиздишь, а нас из-за тебя премии лишают...

После чего, побросав бруски, удалились, оставив Григория Олеговича в тишине приходить в себя.

Григорий Олегович смог подняться на ноги только минут через двадцать. Пошатываясь, он собрал обратно в мешок вываленные сторожами материалы («Надо собрать, - мрачно подумал он, - а то получиться, что просто так пизды дали...»), и понуро побрел по направлению дырки в заборе, дав себе слово никогда больше на фабрику не соваться.

Боль к Григорию Олеговичу начала приходить минут через сорок, по мере того, как из его организма улетучивался андреналин, а к утру все тело разболелось так сильно, что он в первый раз за несколько лет не пришел на занятия, позвонив директору и сказав, что его скрутил радикулит...

Григорий Олегович провалялся дома до конца рабочей недели в вдобавок все выходные, и только сегодня почувствовал себя достаточно окрепшим для того, чтобы явиться в школу и провести урок.

***********

И вот сейчас он стоял и смотрел на то, во что какой-то никчемный подросток, для которого не существует ничего святого, превратил с такими муками заготовленный им материал!

Григорий Олегович вдруг почувствовал удушье, которое тут же сменилось вскипевшей в глубине его души благородной яростью, и первым его побуждением было расхуячить Диме голову молотком или отпилить ее нахуй ножовкой, но он вовремя взял себя в руки, подавил порыв и, цепко схватив его правой рукой за воротник, а в левой продолжая держать хуй, потащил прямиком к директору.

- А Сан Саныча нету, уехал в ГорОНО, - не отрываясь от кроссворда, бросила презирающая всех, кто умеет зарабатывать деньги руками, стервозная секретарша Зинаида Петровна, что заставило Григория Олеговича задействовать план Б и вместе с Димой переместиться в кабинет завуча.

Завуч Элеонора Андреевна скучая, красила ногти, и дожидалась звонка на переменку, когда можно будет пойти в буфет и купить там булочку и стакан кофе, как неожиданно дверь распахнулась и на пороге показались Дима и Григорий Олегович. В кабинете завуча резко пахло смесью ацетона, французских духов и довольно гнилостного пердежа, который Элеонора Андреевна тихо выдала за пару секунд до появления посетителей. «Вон как сиськи выставила, ишь, бесстыжая блядь!» - автоматически отметил про себя Григорий Олегович, критически оценивая декольтэ Элеоноры Андреевны. «А ведь походу тетка нюхает клей...», - удивленно подумал Дима, не заметив спрятанного за папками пузырька с лаком.

Элеонора Андреевна медленно подняла глаза, бросила прощальный взгляд на свои свеженакрашенные ногти, и холодно спросила:

- Я могу быть вам чем-то полезна?..

- Вот эту штуку этот ученик изготовил на моем уроке труда! – по-военному четко доложил Григорий Олегович и с размаху выложил на стол перед Элеонорой Андреевной сделанный Димой хуй.

Хуй твердо стукнул о поверхность стола, покрытого пластиком под красное дерево.

- Ух ты какая прелесть!.. – всплеснув руками, восторженно воскликнула Элеонора Анреевна, резво вскочила, схватила хуй обеими руками и начала радостно его рассматривать.

- Да что Вы, Элеонора Андреевна, прямо как дите малое!! – рассерженно сказал Григорий Олегович и, отобрав у нее хуй, вернул его обратно на стол. –В рамках изучения техники обработки древесных материалов, в соответствии с данным мной техзаданием, ребенок должен был изготовить ручку для напильника, но вместо ручки он сделал вот это вот непотребство!

- Ах, да?.. – разочарованно протянула Элеонора Андреевна и, скривив губу, начала пальчиком водить вверх-вниз по стволу хуя, изредка дотрагивясь до головки. – Действительно мерзость какая-то... И сделано из рук вон плохо!.. Какое-то оно все такое шершавое, необработанное, все в занозах и как их там... в заусенцах...

- Да Вы что, Элеонора Андреевна! – вдруг в серцах выкрикнул Дима. – Я же его еще не закончил! Его сейчас как следует отшкурить надо, потом пропитать олифой, олифа, она цвет даст, а потом, как высохнет, лаком покрыть в несколько слоев, вот тогда это будет законченная работа!

Элеонора Андреевна вопросительно выгнула бровь и мрачно посмотрела на Григория Олеговича:

- Григорий Олегович, он правильно говорит?.. – после небольшой паузы тихо спросила она.

- Ну, в принципе, да... – разведя руками, виновато ответил Григорий Олегович.

- Тогда почему вы посреди урока врываетесь в мой кабинет и притаскиваете этот... полуфабрикат?! – обвиняюще тыча указательным пальцем в хуй вдруг заорала она. – Вот идите, доделайте, а потом уже приносите!!

И, снова схватив хуй, она запустила им прямо в Диму. Хуй летел ему прямо в голову, но Дима не оплошал и поймал его на лету, после чего они с Григорием Олеговичем поспешно ретировались из кабинета.

Некоторое время они рядом молча шли по коридору. А потом Григорий Олегович вдруг остановился, громко хлопнул себя ладонями по бедрам и горестно сказал:

- Вот, как говорится, век живи – век учись, Димка! Я, старый дурак, всю жизнь людям ручки для напильников делал, а ему, оказывается, вон какие причиндалы нужны!..

Учитель постоял молча, глядя куда-то в пол, а потом сказал:

- Ты знаешь, Димка... Дай-ка мне эту заготовку... А то ты ее еще, не ровен час, запорешь нахуй, или олифу хреновую найдешь, так что он у тебя зеленым станет, а Элеонора Андреевна ждет, и злиться будет ужасно, если мы ей готовый хуй в скорости не вернем... Так что я думаю, что будет лучше, если я сам его доделаю...

Дима молча протянул хуй Григорию Олеговичу, тот бережно завернул его в извлеченный из кармана чистый носовой платок, и не оглядываясь, сгорбившись и неверяще покачивая головой, двинулся прочь от Димы по коридору.

Оглушительно прозвенел звонок. Начиналась большая перемена. Из распахнувшихся дверей классных комнат бурными потоками ринулась пронзительно орущая малышня. Но ни Дима, ни Григорий Олегович не обращали на это никакого внимания.

© Нетормоз

Как известно, в Великую Отечественную Войну было у нас немало хороших полководцев. Одним из таких достойных генералов был Чуйков, командовавший обороной Сталинграда. Несмотря на свои способности стратега, он даже среди коллег (!!!) слыл человеком грубым и несдержанным. Наорать на подчиненного генерала и дать тому по морде было делом обычным. Так вот после войны, как известно, Жуков впал в немилость и был поставлен командующим Уральского военного
округа; Чуйков же, напротив, пошел в гору. Надо ли объяснять, что отношения между ними были, прямо сказать, нехорошие?..

Это прелюдия. Сама же сказка, точнее, быль, такова.
Была у Чуйкова дочка Нелли. Эдакая "playgirl", в смысле что представительница тогдашней "золотой молодежи".
И поступать означенное дитя решило не куда-нибудь, а на ИстФак МГУ. Причем, как и следовало ожидать, получила "2" по истории. А на следующий день - такая картина. Идут те же самые преподаватели принимать экзамены на другой факультет,
(причем дело было в здании на Моховой). И выходят они еще из метро, а там оцепление, и сплошь из капитанов. Прошли подале - еще одно, из майоров. Подходят к зданию - оцепление из полковников уже. В самом здании сплошь генералы.
Преподавателей приглашают в кабинет, там декан, Чуйков (Ч) и его отпрыск (Н), скромно ожидающий разборок. Профессоров, соответственно, вопрошают, мол, что же это такое, ребенок Героя Советского Союза поступает, и на тебе?.. На что профессор Б. и отвечает:
(Б) - А вы знаете, что мы у нее спросили?
(Ч) - Нет. Что?
(Б) - Кто командовал обороной Сталинграда.
(Ч) - И что она вам ответила?
(Б) - А вы у нее спросите.
Чуйков поворачивается к ребенку и спрашивает: "Что?!" На что ребенок, потупив взор, и ответствовал:
(Н) - Жуков...
История сохранила для потомков дикий вопль оскорбленного в лучших чувствах генерала: "НА ДАЧУ!!! МЫТЬ ПОЛЫ!!! И ЧТОБ Я ТЕБЯ БОЛЬШЕ ЗДЕСЬ НЕ ВИДЕЛ!!!..."

Владимир Ильич Ленин

В Колиной жизни произошло ужасное событие. От него ушла жена. И теперь Коля с початой бутылкой водки и обкусанной палкой колбасы в кармане шел, сам не зная куда.
Ноги вынесли его к памятнику Ленину.
Достопримечательностью Вихлюйска памятник не считался. Он был самым обычным, отлитым по тому же лекалу, что и тысячи изваяний по всей стране. Рука с кепкой вытянута вперед. Нога отставлена назад, словно Владимир Ильич идет в светлое будущее широкой походкой.
Памятник Ленину регулярно посещали молодожены, возлагали цветы. Вот и Коля когда-то с Валькой сюда приезжал. А теперь вот Валька ушла…
- Ну, ты, мил человек, ебёна Матрена, нашел, где расположиться! - послышался добродушный голос.
К Коле приближался милиционер. Самой выдающейся деталью в его лице были усы - пшеничного цвета, щегольски выпрямленные ровными стрелочками.
- Хуёво мне, - признался Коля.
- А если начальство поедет, а тут ты, на постаменте… кгхм… закусываешь, то и мне хуёво станет.
- Да я тихонько! - сказал Коля. - К тому же, какое начальство в десять-то вечера?
- Ну, сиди, хуй с тобой. А плеваться, разбрасывать тару и колбасные шкурки не будешь? - подозрительно спросил мент.
- Нет, ты что! Хочешь, присоединяйся?
…Милиционера звали Володей. Деловито пожевывая колбасу, он слушал рассказ о Колиных неурядицах. О том, что Валька ушла. А еще раньше - с работы выгнали. Кризис ебаный…
- А где ты работал? - спросил Володя.
- Да в автоколонне.
- Короче, мужика одного знаю, - сказал страж порядка. - Фирма у него, аппаратуру из Москвы возит. Водитель ему нужен. Давай мне, короче, свой телефон.
После того, как Коля сходил к ларьку за второй, с ментом Володькой у них возникло что-то вроде дружбы. Милиционер был веселый, отзывчивый. Правда, в какой-то момент он стал рассказывать Коле совершенно несусветные байки.
- А ты знаешь, что этот Ленин - волшебный? - сказал милиционер.
- Пиздишь?! - не поверил Коля.
- Доставлял как-то одного краеведа в вытрезвитель, так он мне все рассказал, - говорил Володя. - Тут раньше храм стоял. А в нем была чудотворная икона. Еще со времен Ивана Грозного, чтоб ты знал. Потом пришли большевики, и храм снесли. А на его месте поставили Владимира Ильича.
- И что?
- А потом, короче, оказалось, что чудесной силой обладала вовсе не икона, а само вот это место.
- Ни хуя себе! - Коля, конечно, не поверил ни единому слову.
- Ленину можно желания загадывать, - продолжал милиционер.
- А как?
- Короче, делается это в полнолуние, ровно в двенадцать ночи.
Коля задрал голову. Полная луна казалась обрамленной облаками.
- Смотри-ка, Володь! Все сходится. И полночь скоро. Загадать, что ли, Владимиру Ильичу что-нибудь?
- Загадывай, что там. Краевед говорил, что ему надо сразу три желания говорить. И все они, короче, непременно сбудутся. Только надо хорошо подумать, потому что по второму разу Ильич ни хуя не работает.
Для полного соблюдения ритуала следовало забраться на вытянутую руку с кепкой. У Володи это получилось сразу. А вот Коля не удержался, упал и уебался головой о постамент. В глазах потемнело.
***
- Руку давай! - сказал мент Володя. - Сильно ударился?
- До новой свадьбы заживет.
Со второй попытки Коля все-таки забрался на вождя. Он смотрел на ночной, притихший Вихлюйск и думал, что бы загадать.
«Значит, первое желание - чтобы Валька вернулась, - решил Коля. - Второе - чтобы я на работу устроился. Ну, и третье - чтобы платили больше, чем раньше».
Голова вдруг закружилась, и Коля снова грохнулся с Ленина.
- Э, да тебе спать пора, - заметил Володя. - Где хочешь: в вытрезвителе или дома?
- Тьфу, блять. Дома, конечно.
…Проснулся Коля от звонка мобильного. Звонил директор какой-то фирмы, говорил, что ему рассказывал о Коле и его талантах к автовождению очень уважаемый человек.
- Тысяча долларов в месяц вас устроит? - спросил директор.
Коля согласился, не раздумывая. Это ведь мент Володька подсуетился, за него словечко замолвил. Вот ведь человечище!
После собеседования Коля помчался к новому приятелю в отделение.
Тот благодарности выслушал, водку пить не стал. Велел:
- И ты бросай. Новый твой шеф - мужик хороший, но пьющих не любит.
И вскоре Коля действительно - завязал.
А потом и Валька вернулась.
«Это, получается, три моих желания Ленин исполнил, - понимал Коля. - И жена при мне, и работа, и платят больше…»
Впрочем, богатым Коля так и не сделался. Деньги в условиях семейной жизни утекали сквозь пальцы, не задерживались.
Валька забеременела и стала вредной. Часто пилила мужа. Но больше для порядка.
Друга Володю он больше не встречал. В отделении рассказывали, что указом министра МВД его перевели в Москву и дали офицерские погоны. Этому Коля, конечно, не верил. Менты что-то скрывали.
На праздники Коля ходил к Ленину и возлагал цветы.
Ему казалось, что в его доме навсегда поселилось счастье.
Но вся прежняя жизнь полетела в тартарары после одной газетной заметки. Газету принесла Валька:
- На, почитай, что мужик из нашего города творит!
Заметка располагалась в разделе иностранной светской хроники, которой Коля вообще никогда не интересовался.
- «Мадонна выходит замуж за русского», - прочитал он вслух. - Это, что ли?
- Ты читай!
В заметке сообщалось о том, что певица Мадонна, бросив кинорежиссера Гая Ричи, ушла к таинственному Мистеру Вальдемару. Про этого эксцентричного миллиардера известно, что он - выходец из России, из городка Вихлюйск.
Коля хмыкнул. Когда он посмотрел на фотографию, ему стало дурно. На снимке, рядом с Мадонной был…
- Блядь…
Коля нервно закурил прямо на кухне. Тут же закашлялся.
- Ты почему в квартире дымишь? - прикрикнула Валька.
- Отъебись.
- Что значит отъебись? - Жена посмотрела на газетный лист и вдруг все поняла: - Ты этого мужика знаешь, что ли?
- Да это же Володька-мент. Бухали мы с ним как-то. У памятника Ленину.
В памяти всплыло усатое лицо с озорными глазами.
- Надо хорошо подумать, - вспомнил Коля слова мента. - По второму разу Ильич не работает.
Коля завыл и выбежал на балкон.
***
Колина жизнь дала трещину. После заметки жить по-прежнему он уже не мог. Почему усатый загадал себе Мадонну и миллиарды? А Коля - дурищу стервозную и работу за копейки?
Он стал все чаще огрызаться на Вальку. Потом родился ребенок, и житья Коле совсем не стало. После работы он запирался в гараже и пил по-черному. Все чаще между ним и Валькой происходили скандалы.
На праздники Коля ходил к памятнику, стоял с флагом на виду у Ленина. Коммунисты - в основном, добрые пенсионерки, Колю полюбили и прозвали «наш юный знаменосец», хотя Коле было уже за тридцать.
Каждое полнолуние он бежал к памятнику, карабкался на него и загадывал желания. Но в его жизни ничего не менялось. Коля продолжал ходить к Ленину больше по инерции.
Однажды он заметил у памятника нетрезвую молодежь. Ведра с краской в руках.
- Так, а ну уёбывайте отсюда! - решился Коля и загородил памятник своим телом.
- А ты кто такой? - зловеще поинтересовался один из вандалов.
- Кто надо. Давайте, брысь…
На Колю бросились сразу с нескольких сторон. Одному вандалу Коля попал кулаком по уху. Другому - ногой по коленке. Третий разбил Коле нос.
Били его долго. Запинали ногами и облили краской. И на памятник у пьяных вандалов ее уже не осталось.
Коля терял сознание. В последний миг, перед тем, как провалиться в темноту, он встретился взглядом с вождем. Ему показалось, что Ленин внимательно и очень так по-доброму на него посмотрел.
… - Руку давай! - сказал мент Володя. - Сильно ударился?
- До новой свадьбы заживет, - ответил Коля. - Любые желания, говоришь, можно загадывать?
- Ага.
Коля забрался на памятник и стал вспоминать, как выглядит Бритни Спирс.

© Эдуард Конь

Дорога из школы домой занимала минут десять, не больше. Но домой не хотелось, и Сашка пытался, как только мог растянуть время. Останавливался перед каждой бездомной кошкой, подзывал её, гладил по спине, чесал подбородок, и животные терлись о его ноги, чувствуя видимо, что этот парень не пнёт ногой в живот, и не дёрнет с силой за облезлый хвост.

Портфель на этот раз был невыносимо тяжелым, но не из-за книг и тетрадей, находившихся в нём, а из-за годового табеля, выданного Сашке сегодня, в последний учебный день перед новогодними каникулами. Еще в школе, развернув сложенную вдвое картонную корочку с названиями предметов, и стоящими напротив цифрами, Сашка пришел в некоторое смятение. Он, в свои девять лет, конечно, ещё верил в чудеса, но чуда не произошло и на этот раз. Самыми выдающимися его достижениями за прошедший год, были четвёрки по пению, и труду. На остальные оценки его знаний, было просто страшно смотреть. Но ещё страшнее было показывать их маме. «Нового года не будет», эта мысль сверлила Сашкин мозг, и на глаза его, ежеминутно наворачивались слёзы.

Но бесконечным морозным вечером, да ещё после продлёнки, где его опять доставал дебил Юрик из параллельного класса, не очень то хотелось шататься по улице, и Сашка зашел в подъезд дома, где присел возле батареи. Он достал из портфеля свой табель, и раскрыл его, все ещё надеясь на чудо. Но убийственно жирные и ненавистные цифры по-прежнему были на своих местах. Сашка достал из портфеля ластик и ручку, и попытался осторожно выправить ситуацию, но цифры стирались вместе с верхним слоем картона, чернила исправленных цифр растекались в этих местах, превращаясь в корявые тройки, вместо позорных двоек, но при этом выпячивали наружу, его, Сашкин обман.

Где-то наверху, в недрах «злобинской» девятиэтажки, раздался щелчок, гулко заработал электромотор лифта, и по сводам лестничных площадок вниз покатился звук опускающегося лифта. Заунывный и протяжный. Откуда-то из-за тонкой панельной перегородки послышался приглушенный голос и радостный смех.

Электромотор дернулся в последний раз, и двери лифта открылись на первом этаже. Сашка оторвался от своего занятия, и посмотрел в сторону проёма, откуда должен был вот-вот появиться тот, кто только что опускался в кабине.
- Блять! Ссать негде что ли, кроме лифта. - Услышал Сашка чей-то голос. И в следующую секунду он увидел, как из-за перегородки, отделяющей лифтовой холл от лестницы, появился мужик с белой бородой, мешком, посохом, и в ярко красном тулупе. Их взгляды встретились, и Сашка, непроизвольно поднявшись, спрятал руку, в которой сжимал всё это время табель, за спину.
- Чего там у тебя, парень? – Спросил мужик.
- Да так… ничего особенного. – Ответил мальчик. Потом, сообразив, что обманывать второй раз за сегодня, это уже чересчур, вытащил руку из-за спины и показал её содержимое:
- Табель вот.
- И что в табеле? Подарок родителям? – Усмехнулся мужик. Сашка покраснел, и слёзы, предательски попытались вырваться наружу. Но он сдержал их поток, сглотнул, и несмело спросил:
- А вы это… Дед Мороз, что ли?
- А что, не похож?
- Похож - Ответил мальчик.
- Ну, передавай, привет родителям. С наступающим. - Сказал мужик и уже собирался спуститься по лестнице к выходу, но подумав мгновение, повернулся к Сашке, и сказал:
- Дай посмотреть, что там у тебя.
Сашка смущенно протянул мужику табель. Тот взял его в руки, изучил, и усмехнувшись, сказал:
- Да, неважная работа. Что делать собираешься?
- Не знаю, – ответил мальчик, – хоть домой не приходи.
Мужик вздохнул, посмотрел на часы, цыкнул языком, и сказал:
- Что там у тебя в пенале есть. Давай всё сюда. И пошли к подоконнику поднимемся, а то неудобно на коленке.

Сашка схватил в охапку портфель, и они поднялись по лестничному пролёту на этаж выше. Мальчик с нескрываемым восторгом наблюдал за манипуляциями Деда Мороза, ведь на его глазах, в данный момент происходило самое настоящее чудо. Единственное, что его немного смущало, так это соображения законности происходящего.
- А разве так можно? – Спросил он.
Мужик, оторвался от своего занятия, посмотрел в широко раскрытые Сашкины глаза, и сказал, усмехнувшись:
- А сам то, чем тут занимался? Не боись, Деду Морозу, всё можно. Особенно в новый год.

В этот момент снизу послышался звук открываемых дверей, и весёлый гомон, вошедшей в подъезд компании. Сашка и дед Мороз замолчали и услышали звук открывающихся дверей лифта.
- Лена, вы поднимайтесь, я сумку в машине забыл! – Услышали они чей-то голос, а затем шаги, и шум закрывающейся двери в подъезд. Лифт прополз мимо этажа, на котором стояли Сашка и Дед Мороз, и потянулся вверх.

Через минуту Дед Мороз протянул Сашке табель, и сказал:
- Держи парень. Теперь всё в поряде. Можешь хвастаться родителям.
- Да у меня мамка только. – Ответил мальчик, и дрожащей рукой взял табель обеими руками. Оценил работу, и восхищенно сказал:
- Здорово! Только можно было хотя бы тройки. А то как-то… пятерки одни…
Он не договорил, так как в это мгновение сверху послышался крик, прокатившийся по всему подъезду:
- Коля! Коля, ты внизу? Стой там, я милицию вызвала, нас ограбили! Они едут уже!
- Хорошо! Я здесь, Лен, на улице подожду! - Ответили снизу, и хлопнули дверью.

- Парень, а твоя квартира на каком этаже? Давай зайдём, мамку твою поздравим. Ей приятно будет.- Сказал мужик, и добавил: - Слышал, ограбили кого-то. Милиция приедет, зачем нам связываться? Мы ведь не при делах, правда? А у меня еще столько дел сегодня.

Дед Мороз произнёс это всё спокойно, и подозрений у Сашки не возникло. Наоборот, подумал он, у Деда мороза дел невпроворот, а тут ещё в свидетели вызовут. Надо помочь.
- Так я на втором. Пойдемте. – Сказал он, и подхватив портфель, побежал вверх по лестнице.

***
- Боже мой, кто это? – Спросила мама, открыв дверь.
- Дед Мороз,… настоящий! – Сказал Сашка, и добавил: - Вот, пришёл тебя поздравить с Новым Годом.
- Ну, входите, раз пришли. – Ответила мама, впуская гостя.
Как только дверь закрылась, Дед Мороз скороговоркой поздравил Сашкину маму с Новым Годом, потрепал Сашку по плечу, затем, пулей пронёсся по коридору, метнулся в одну комнату, затем в другую, и когда Сашка и мама, опомнились от неожиданности, и вбежали следом в гостиную, Деда Мороза и след простыл. Только занавески развевались от потока морозного воздуха, ворвавшегося в комнату, через открытую дверь балкона.
- Чего это с ним? – Спросила мама, и посмотрела на Сашку.
- Дел у него знаешь сколько? А времени нет. Спешил, наверное…

(Всех с наступающим годом быка)

© viper polar red

Давным-давно, когда реальные пацаны вместо брэндовой одежды носили пурпурную, когда лопатники завязывались на веревочку, а слоны, непомнящие родину, ходили по Европе под седлом. Жил охуенно суровый и пиздец какой справедливый дядька Марк Порций Катон, с погонялом Цензор. Он был бы себе Катон, и исторической индивидуальности в нем было бы на порядок больше, но, блять, его правнука назвали также как и его, и для историков одинаковых Катонов стало слишком много, они решили, что изучать такое частое явление как катоны не интересно и бесперспективно - замучаешься разбирать кто из них кто, да и читать разборы потом никто не будет. И решили на катонах особо не заморачиваться, после долгих раздумий старшего Катона назвали Старшим, после продолжительных дискуссий и споров, младшего решили назвать, как не странно, Младшим. Младший Катон нам на хуй не нужен, речь не о нем, а вот про Старшего надо кое-что прояснить …
Катон был очень хитрым, он ждал подлости от потомков и потому решил перестраховаться, боялся сука, что его суровости и справедливости для места в истории будет маловато. Посовещавшись со своими пиарщиками решил войти в историю, заебывающим всё римское население, рефреном.
И началось.
Выступает он в сенате рассказывает, например, как тля персидская виноградники римские жрет, страху нагоняет на алкашню присутствующую. Каждый из них уже лично готов виноградники спасать, – хули вы думали? во 2 веке до нашей эры, без бухла полный край был, а так хоть ужраться можно – ждут чего ж Катон предложит, сколько денег на инсектициды надо вывалить, кто на откате сидеть будет, как перестраховаться. А Катон вместо конструктивного предложения выдаёт заготовку свою пиаровскую:
- …Поэтому я считаю, что Карфаген должен быть разрушен. – и откланивается.
Первая мысль, конечно, у всех: «Ебанулся со страха или под дурака косит, хитрый сука всё-таки». Ладно, без него разрулили что кому и как. Хитрость не разгадали, да и хуй с ней. Но присмотреться к Катону решили повнимательней, слухи пособирать, вкрадчивую беседу провести, а там уж и решать сдавать в дурку или самим лечить.
Надо сказать, что с психиатрами в дремучей античности было туговато, и людей со стрясенной кукушкой лечили только одним способом - их тупо пиздили. Нередко, это очень даже помогало, и кукушка вставала на место. Так что почти все там были немножко психиатрами.
Сурового Катона с удовольствием взялась бы поврачевать большая часть Сената, и тысячи римских граждан, а Сципионы (семейный энурез, видимо) так те вообще белые шапочки с красными крестами на лбу носить начали.

Как-то, на очередном сенатском корпоративчике, Катон ударно принял – оплачено ж всё. На хуй оставлять кому-то? – и сквозь суровые черты его классического римского профиля начал робко проглядывать профиль космополитский распиздяйский. Сенаторы приободрились, начали активней двигать тосты, амфору с креплёным открыли. Распиздяй занял весь профиль и начал глупо улыбаться.
«Пора» - решили сенаторы и, как-бы невзначай, самый смелый из них спросил:
- Слышь, Марик, чё ты там про Карфаген прошлый раз пизданул? Мы с пацанами не въехали ни разу... – и замер преисполненный чувством собственного достоинства. Как он ловко Катона на тему нужную вывел.
А Катон – хули, в сюселя уже… – подвоха в вопросе не заметил, да и попиздеть уже охота:
- Да – говорит, – пизданул! И еще пиздану, много раз пиздану, потому что все, что в этой ебаной античной жизни ненавижу так это Карфаген и пидоров, а с пидорством бороться бесполезно. Поэтому я считаю, что Карфаген должен быть разрушен. – Первый и единственный раз в жизни употребил он эту фразу в тему.
С тех самых пор за Катоном закрепилась репутация гомофоба, и уважать его стали меньше. Рим не Греция, конечно, но тоже культурный центрик. А гомофобы в культурном государстве, автоматически два скила харизмы терют.

Узнал о такой своей репутации Катон растроился. И при каждом удобном случае теперь пытался подчеркнуть свою либеральность и даже некоторую причастность. Ногти накрасил, с букетиком цветов не расставался, на аренах гладиаторских слезу пускал, когда самого симпатичного на суповой набор разбирали.
И-и… - ни хуя! наоборот, только хуже стало, теперь его иначе как гламурный гомофоб, вообще не называли. И попробуй докажи что не такой он, что такой же суровый и справедливый, ну, хуй с ним, хитрый, но не гомофоб же гламурный.
Дети плебейские обнаглели совсем, бегают вокруг него и выкрикивают «Катон-гандон, Катон-гандон» не понятно что за гандон, но почему-то обидно. Почему обидно? Хер знает, память потомков, наверное…
«Я ведь такой же как и вы, из плебеев, - думал Катон, глядя на резвящихся ребятишек. – за что ж вы так со мной?» - Это если верить Брокгаузу и Ефрону, а если верить Кириллу и Мефодию, то думал он совсем иначе: «Вообще пораспускались плебеи мелкозадротные! Всех к ногтю! Всем салом по сусалам!», а если он говорил это вслух, то обязательно добавлял:
- …Поэтому я считаю, что Карфаген должен быть разрушен. – Ну не долбоеб ли?
Все кто слышал, сразу вспоминали, что ненавидит он Карфаген, люто ненавидит. А вместе с Карфагеном и пидоров также не жалует, короче, гомофоб, позорный пережиток развитой тирании (а мне похуй была она тогда или нет) и свинофермер быдлотный. Вот на какие выводы теперь его рефрен наталкивал. Только не надо думать, что пиарщики прокололись. Сам виноват, не хуй было мешать пидоров с Карфагеном, а полусладкое с плодово-ягодным.
Вот так шел он как-то по Риму, окруженный веселой ребятней, думал о своем грустном катоновском. Где антидепрессантов каких надыбать. Как ребрендинг толковый провести подешевле. Как в сенате закон провести о вырывании языков у детей плебейских. Как с письмом поступить, которое утром в очередной раз пришло от незнакомцев каких-то, выкинуть или сходить попробовать, вдруг и, правда, увеличат.
Шел, мысли свои пережевывал, сантиметры подсчитывал (ну не было метрической системы. И что?), пока не услышал знакомый голос:
- Ебите меня семеро! Какая встреча! Катоха, свинячий ты выдристыш! - Катон встрепенулся, осмотрелся. В нескольких шагах от него стоял Ганибал, смотрел на него своим единственным блядским глазом и так тепло, по отечески улыбался. - Марик, почему не на работе? Рад тебя видеть, крысоебина!
- У меня справка… - начал оправдываться Катон – и вообще … моя работа тебя ебать не должна, поэтому я считаю, что Карфаген должен быть разрушен. – подошел к Ганнибалу что-бы пожать руку, но вовремя вспомнил о гибнущей репутации и расцеловал в обе щеки.
- Наслышан-наслышан, о твоих ненавистях, - не без ехидной подъебки, отвечал Ганнибал, - не поверил, когда мне сказали что ты в гомофобы, на старости лет, записался. А ты и впрямь сдавать начал. В наше просвященное время и в гомофобы… хорошо, конечно, что не без гламурности некоторой…
- Ну ты то хоть не доебывай! Один раз пизданул по пьяни и понеслось, бля! Какой я гомофоб?! Я ж во второй пунической в битве при Каннах был… и убежать от ваших не успел… мне ж там так развальцевали… я на узких табуретках сидеть пол года не мог потом! – Катон осекся, взгляд его наткнулся на притихших детишек, те стояли и не пропускали ни единого слова, его гниловатых отмазок. «Это не спроста» подумал Катон и, взяв себя в руки, спокойно продолжил, - Кстати, не знаешь что такое гандон? Ассоциации какие-то нехорошие с этим словом. Поэтому я считаю, что Карфаген должен быть разрушен.
- Понятия не имею, но с Катоном неплохо рифмуется. – пизданул Ганнибал и заржал как веселое непарнокопытное.
– Сам-то, за каким хуем сюда приехал, слонопроебщик? – зло спросил Катон, задел его смех пунийца – Не боишься что коцнем тебя тут за всё хорошее? И губашлепы хуй спасут. – это он про нумидийцев-охранников, - Поэтому я считаю, что… Регистрацию сделай обязательно, у нас сейчас строго. …Карфаген должен быть разрушен.
- Да я на заочке здесь учусь, на сессию приехал. Корки оратора нужны, что пипец. С лекциями о вооруженных конфликтах периода рассвета и становления карфагенского экономического чуда, выступать буду. – мечтательно прикрыв глаз, говорил Ганнибал, - Ща такие бабки на этом рубят… Да и лектором называться тоже прет. Ганнибал лектор. Это ж пиздец авторитетно звучит. Сам не знаю почему, но охуеваю от такого сочетания Ганнибал лектор. Бля, скорей бы корки…
У тебя знакомых, кстати, нет ускорить это дело? А я уж откошу по полной… А регистрация похуй, мне еще месяц по билету можно.
Нахмурился Катон, не ожидал он такого от своего старого доброго хуйзнаеткого.
- Ты думаешь если меня весь Рим гомофобом гнобит, то я бля, через совесть свою цензорскую переступлю, положение и остатки авторитета буду использовать для корочек твоих сортирных?! Хуй ты угадал, фраерок карфагенский! И биографам своим расскажи, как я вскипел от этого твоего предложения, чтоб записали всё правильно и акценты нужные расставили. Поэтому я думаю, что Карфаген должен быть разрушен.
- Начинаешь заебывать уже своим Карфагеном! – невозмутимость и добродушие Ганнибала верно, но быстро улетучивалось. – Как…
- Каким на хуй моим, если твоим?! … - Катон был воспитанным римским сенаторм и обычно не перебивал собеседников, но шутка казалась ему такой уместной и удачной, что он переступил через воспитание не задумываясь, - Я - гордый римлянин, а не какой-нибудь там пунчанин, пунятич, пуниец или как вас там финикийцев-карфагенян называют? И знаешь чего я по этому поводу считаю? Тс-с! Вопрос риторический, отвечать не надо. Поэтому я считаю, что Карфаген должен быть разрушен.
Жестом показал Ганнибалу, что закончил и что тот может выпустить застрявшую реплику.
- …с тобой жена живет?
Какое-то время поревев друг другу пубертатными слонятами, они разошлись оставшись каждый при своём. Один при своей репутации. Другой при своих сожалениях о том, что банкноты еще не придуманы, а монеты в зачетку не насыпать.
А вечером по городу уже вовсю ползли слухи о тяжелой психической травме, полученной Катоном в битве при Каннах. Цветы жизни свой хлеб отрабатывали добросовестно. Граждане Рима собирались избавить своего великого современника от позорного недуга, наличие недуга и его причина сомнений уже не вызывали.
Катон же, в это время спал себе в подушечку и не подозревал, что дамоклов меч античной терапии завис над ним, как Тринити в первой части.

© МакАрий

- А если гигантский метеорит упадёт на Землю?
- Мне похуй, Нью-Йорк от нас далеко…


Как вы уже наверное поняли, дорогие фтыкатели, речь пойдёт об омереканцких национальных героях, тех отважных и не совсем нормальных, слегка где-то подмутировавших ребятах, обезумевших и очень злых профессорах, короче обо всех кто носит плащ-палатку и трусы поверх штанов.
Скудна и неинтересна была бы западная культура, и давным-давно наступил бы глобальный песдец и ужоснахъ © если бы в дело не вмешались нижеперечисленные парни.

У каждого народа есть свой фольклор, сказания о богатырях там всяки

Итак, номер «Рас». Конечно же это Супермен (Ахуеть Мужык – англ.). Наверно с него-то вся эта кухня и началась. И конечно же именно он стал в своё время законодателем моды пендо-героев: красно-голубой прикид, опять же стринги напоказ, сапожки по колено и лэйба между сосков. Супермен был чуваком не от мира сего во всех смыслах. В школе учился хорошо, бабы его не шибко интересовали, умел ходить по потолку и летать с одной согнутой ногой, и вообще блять с другой планеты родом. Пару раз спас Нюёрг.

Дышит в затылок Супермену по рейтингу тов. Бетмен. У нас слыл под партийной кличкой Ватман или Человек-Бумага. Но по его собственному мнению – он похож на летучую мыж, и изо всех сил старался всем это доказать. Дракула крутится в гробу шо твой дизель-генератор. Именно тов. Бетмен доказал всему миру, что у летучих мышей на голове рога, как на его шапке. Победил очень дохуя смелых конкурентов, боровшихся за власть над родным Готтэм-сити, таких как: Человек-Пингвин, Человек-Шутко, Человек-Загадко, Человек-Человек (он же Двуликий Харви), ещё пару пиздачих девок, одевавшихся во что попало, и, сопсна, губернатора Колефорнии. Спас целый вымышленный город, очень похожый на Нюёрг, от сумашедших гопников и распиздяев.

Уступает в популярности Человеку-Бумаге лишь Человек-Гангрена. Очередной штампованный омериканцкий супер-герой, засланный на Украину под видом президента страны. Многократно спасал омереканцкого президента от спермотоксикоза. Как и Копитан-Омерика он имеет (во всех смыслах) дружка и пособника Сцаку. Сцако нихуя не супер-герой, но очень им хочет быть. И будет сцуко, если допиздиццо. Потому что очень хочет спасти Нюёрг.

А теперь - всеми нами уважаемый и почитаемый Годзилло (God-Zil - «божественный автомобиль» - аллегория «Ацкая Машына»). Не смотря на омериканцко-епонское происхождение слыл супер-героем постсовецкого пространства, а так же творческим вдохновителем, старшим товарищем и просто невъёбным авторитетом для восточного камрада Усамы Бен-Ладана. По просьбам трудящихся и тех, не успел выучить наглядное пособие «Разъебашивание Нюёрга для чяйников» с первого раза – западные кинематографисты сняли аж пару дюжин серий про «Хождение Змия Морскога». Спас от тоски 1/6 земной суши.

Далее по списку небезызвестные Икс-мен (Хуй-пойми-кто-такие – англ.). По легенде - отряд из отребья, бомжей и несостоявшихся студентов. Самый крутой в банде - тип по кличке Росомаха, нестриженый алкаш с железными имплантатами и дюралевым хуем. Ещё в банде есть пару тёлок. Одна – седая крашенная барышня, но с ооочень ебабельной внешностью, стреляет в электорат молниями, электричеством и проклятиями Вуду. Вторая, с мелированой чёлкой – я вообще не понял каким боком она к ним в компанию затусовалась. Отправила в кому своего пацана во время первого полового контакта, за что заслужила место в рядах Икс-менов. Видать хитровыебаный Цыклоп, адепт всё той же пиздоты, решил что нихуёво бы на себе испытать ощущения половой ебли, после которой впадают в кому.
Спасли мир (Нюёрг?) от злого пофессора-железопокорителя Магнетто, решившего незаконно приватизировать «Азов-Сталь». В результате: миру – минус один супер-злодей, Украине – хуй, а не иностранные инвестиции.

Ага, вот значит добрались и до Человеко-Паука (tcheloveg-poyk – англ.). Новомодный деятель, спиздил костюм у Супермена и перешил лэйбу на груди. Основная форма деятельности – сеять хаос и тотальную порчу мозга у детей всего мира. Мошенник. Подобно Ктулху, проникает в разум несовершеннолетних и заставляет их нагревать своих родителей на бабло в обмен на комиксы или пластмассовую хуйнюшку. Нюёрг спасён в сто-пиццотый раз.

Следущий в программе – мэр Калифорнии, бывший бюргер, коммандос, терминатор и просто замечательный дядька Арни. На фразе «Айль Бибек» (Я – Бобег. – англ.), «С мопеда нахуй»©, постерах мордатого мужыка в очёчьках и пистолетом - выросла добрая половина прогрессивного человечества. Ничё не скажешь, Мистер Вселенная и евойный кореш Рембо спасли не только всех омериканцких заложнеков во Въетнаме, периферии, но и блять всё человечество в лице Джона Коннора. Эти супергерои брезговали обтягивающими плащ-халатами и масками, спизженными из Дома Юношеской Самодеятельности им. Жж. Вашинктона. Они не ссали хуйнуть по полицейской машине с пулемёта, мазали еблет сажей и крэмом для обуви (пальцами так хуякс-хуякс по щекам). Им нахуй не надо бронежилетов, раздеваясь по пояс они автоматически становились пуленепробиваемыми. В их автоматах и пистолетах в обоймы вмещалось до семи тысяч патронов сразу, а толпа в пяццот рыл врагов – гавнососы неавторитетные, расстреливались из снайперского лука или одной очередью с М-16. Нюёрг нервно сосёт хуй.

И наконец, горячо любимый экс-герой – Жоробуш©. Характер нордический, умеренный, глаза глупые, женат. Бывший совецкий контрразведчик Георгий Кустовский. Поймал белку, да так её и не отпустил на проводах в Закордон. Окончательно потерял крышу после того как узнал, что в страну победившего долбоебизма поедет под видом президента Омерики. Подрабатывал в труппе у Петросяна. Проебал спасти Нюёрг 9/11, омериканцкую экономику и кита Вилли, за что и был отстранён от миссии.

====================================
ПыСы: Полницца земля заморская всякого рода гоблинами и мутантами, метеоритами и инопланетными захватчиками, коллапсами, пиздецами и мировыми кризисами. Одно пока радует: обо всём этом узнаём из художественной литературы и кинопроката.

© Я ис Крыма, парни

«Мне рассказали что моя зарплата с бонусами будет около 800 баксов, что по казахским меркам 2005 года было заебись. Еще мне сказали что на мобильник мне ежемесячно будет обламываться 50 баксов, что буду ездить на их автомобиле, который будет в моём полном распоряжении. И что бензину мне будет даваться из расчета 10 литров в день…»

«Как я устраивался на работу в иностранную компанию
или Что такое интервью».
©Kykrinikez


В общем, на этих пиздатых респектозах я радостна устроился работать торговым представителем в иностранную табачную компанию.
В прекрасное зимнее утро я прикатил на своем девяносто девятом трахтенберге к офису и приготовился отдатца всем телом этой ебучей компании. Дверь открыла прекрасного вида блондинка, от вида которой мой хуй сразу же хитро мне подмигнул и встряхнул головой. Приказав ему сидеть, я представился блондинке и сказал, что пришел как бы работать.
- Галя. Тим-лидер гэ Астана – сказала блондинка.
Прозвучало это как «даю ибать тока реальным поцам, а не таким уёпкам как ты». Ну и ладна, и не на таких дрочили, подумал я, и пропиздярил в комнату, стряхнув килограмм снега с ботинок и выдохнув на Гадю свежескукренной никотиновой свежестью. В комнате находился мущина какой-то мелкой породы. На ибальнике у него было написано крупными буквами, что он ниибатца рад меня видеть, но об этом он почему-то промолчал, а сказал, что зовут его Павел Глюнк. И что он супервайзер полевого сопровождения.
Ибутца быки!!! – подумал я. Мой уставший от этого трудоустройства мозг категорически отказывался состыковать Глюки с сельским хозяйством. А между тем, Глюнк оказался моим начальником. Мне было пиздец как обидно, потому что этот ибучий мелкопородистый Глюнк был лет на триста моложе меня. Но сигарета в зубах, длиной с его собственную ногу и широкоамплитудные жесты его волосатых рук делали его солидным и взрослым шописдец.

Глюнк стал рассказывать, в чем будет заключаться моя работа, а потом задал вопрос. Забегая вперед, скажу, что задавать ебанутые вопросы (уместна или неуместна – похуй) было одной из ебанутых особенностей закоренелых обитателей этой хуиной компании.
Так вот, Глюнк спросил:
- Йурий, как ты думаешь, что тебе потребуетца для качественного выполнения работы?
Ахтыж ёбаный ты нахуй!! Блок сигарет в день бесплатно и бочку пива впридачу! – хотел сказать я, а на самом деле промолчал и заинтересовался всем телом: типа хуй его знает, товарищч Глюк, но мне беспесды интересно: что же это?
- Итак…- Глюнк продолжал издеватца, делая вопросительные интонации – итак, Йурий, а потребуютца нам с тобой…Галя!! Инструменты в студию!
Ебутца быки!!! Глюнк сука глумилса надо мной как фашист над красным флагом. Он заебал меня еще на собеседовании своей ролевой игрой с Кларой Целкин и я уж не знал, что же от него можно ожидать ещё. А оказываетца вот оно что!! Инструменты блять!

Сразу вспомнилось, как этот припиздошный Глюк убил меня одним из своих хитровыебанных вопросов еще на первом собеседовании:
- А представтье ситуацию – обезъянничал Глюк – что вы стоите в магазине и беседуете с хозяином. Тут подходит к вам старушка и, видя что вы табачник, начинает ругатца и говорить, что её дедушка загнулса от сигарет. И вы все в этом виноваты: производили, продавали, курили, и ваще вы кровопийцы ацкие!!! Так что вы бабушке ответите?
Я не стал тогда говорить, что как минимум пошлю бабушку к ебеням, а затем спрошу хозяина, какого хуя он пускает в магазин сумашедших бабок. Я ответил, что скажу бабке что мы никого курить не заставляем, и комиссия в составе Глюка и ему подобных долбоёбов удовлетворилась.
Ну и вот, а теперь он спрашивал меня про какие-то инструменты.

Гадя с видом недоёбанной лошади прошлась перед моим носом, источая вонь какойто француской дряни, от чего мой хуй снова радосно потянулся. Она плюхнула на стул синюю сумку размером с четыре кирпича и съебалась. Глюнк пригласил меня ковырнутца в сумочке и сообщил, что компания обеспечивает своих сотрудников всем необходимым для выполнения задач и достижения целей. В сумке оказался канцелярский ножик с запасками, ножницы, разные скотчи и еще одна хуйня похожая на буратинскую азбуку. Глюнк объяснял мне, как дауну, что как называетца, поочередно хватая каждый предмет и закидывая его обратно в сумку. А хули! Иностранная компания скорей всего рассчитана на полных уёпков, понял я, и мне стало сразу спокойно и хорошо. И тут Глюнк достал азбуку.
- А это ПРЕЗЕНТОР, сказал Павел и пидарастически заглянул мне в глаза, будто показывал мне не презентор, а самотык для ебли в зад.
«Ну и гандон!!», подумал я и сказал:
-Ух тыыыыыыыыыыы!!!!! Никагда не видел раньше!
Кароче эта азбука оказалась обычной дермонтиновой папкой с прозрачными такими хуйнями куда можно было втыкать листочки. Еще там был калькулятор, повергший меня в грусть: цифры я с децтва любил только на бумажках, за которые можно было купить пиво и ещё многа разной приятной хуйни. Глюк намекнул, что презентор это самое важное, а я подумал, что самое важное – это автомобильный скотч, потому что молдинг задней правой двери уже полгода болтался у меня в багажнике и ждал выдачи скотча в иностранной табачной компании.

Ко всем этим драгоценностям прилагалась еще пиздатая фирменная зимняя куртка, которая пришлась по размеру и сидела на мне охуенно. Я хотел спросить у Гади, нет ли у неё для меня еще фирменных стрингов, помогающих в достижении цели, но Глюк схватил свой кейс и сказал:
- Йурий, сейчас ты приглашаешься для тест драйва и получения автомобиля!
Ибутца быки!!! Мы едем в автосалон выбирать мне машину, подумал я!! А хули я мог еще подумать, если Глюк все время разговаривал не как человек, а как телевизор. Я сгреб в охапку всё, что мне выдали, и мы с Глюком поехали на моей машине. У Глюка была в руках планшетка, где он что-то все время писал пока я ехал туда, куда он сказал. Мы приехали, и Глюк протянул мне планшетку и сказал расписатца где галочка. Вот же сцуконах ибучий Глюнк!! Оказываетца он записывал, как я веду машину пока я аккуратна объезжал по тротуарам пробки, шлепая слеганца зеркалами пешеходов по жопам и наступал тапочку до 90-100 на ровной поверхности. В последствии, я убедился, что на всю хуйню в этой кампании существует свой бланк и что по каждому поводу составляетца бумажка. Вся эта писанина кагбы свидетельствует о том, что народ в иностранной компании ниибатца усердно трудитца. В бланке тест-драйва, к щастью, Глюк накалякал, что я заебательский водитель и веду машину пиздато и безаварийно.

Мы подошли к сугробику, под которым угадывались черты чего то четырехколесного. Это был Ваз 21111 или хуй его знает сколька там единиц в названии этой машины. Кароче десятка-универсал. На вид ей было лет сорок два-сорок-четыре, а вместо заднего правого стекла был полиэтилен. Глюк заговорщически посморел мне в глаза, схватил с земли картонку и стал смахивать с машины снег. Делал это он с таким видом, будто снимает чехол как минимум с феррари. Щас по логике телевизора, смахивая последнюю снежинку, он должен будет сказать: «ОП-ЛЯЯЯБЛЯ!!!». Но Глюк полез в свой чумаданчик и достал оттуда пакетик, в котором были ключи и какаято пиздохерь, по виду документы на машину. Как я и предсказывал, он торжественно вынул ключи и сказал:
- Это лучший автомобиль нашей компании в Астане. Теперь он в полном твоем распоряжении.
Сам Глюк ездил на Фокусе и я хотел поинтересоватца насколько «десятка» лучше Фокуса, но понял, что на этот вопрос он ответ еще не заготовил. «Десятка» оказалась всего двухгодовалой, но чуствовалось, что предыдущий торговый представитель был как минимум непонятной сексуальной ориентации. Потому что, судя по состоянию, кроме этой машины у него ебать было больше некого. На одометре было 23500 километров, но кажетца это был как минимум третий круг. Как ни странно, автомобиль завелся и возил меня, периодически поёбывая мозги, все 2,5 года моего пребывания в этой компании.

На следущий день началась моя нехитрая работа. Работа была бы вполне нормальная, если бы не несколько «но», слегка осложнявших жизнь:
1. Мне надо было посетить 25 магазинов в день, что само по себе было дохуя.
2. Во всех этих магазинах мне надо было выебать мозг продавцам, а лучше хозяевам.
3. Мозг надо было выебать фигурно, с извращениями, так чтобы тебя не послали нахуй. И меня обещали этому обучить.
4. Я должен был добиватца правильной выкладки на витринах, и клеить ценники.
5. В каждом магазе я должен был заполнять отчет, где отмечались отсутствующие марки сигарет. Как наши так и конкурентские. Всего в бланке было 70 торговых марок и все надо было смотреть в магазине: есть они или нету в продаже.

Все это прям с первого дня начало меня бесить, потому что такая хуйня в мои жизненные планы немножко не вписывалась. В мои планы входило в основном получать зарплатку с бонусами и гонять на служебном автомобильчике. Поэтому мозг начал трудитца над задачей как снизить нагрузку на мой двадцативосьмилетний неокрепший организм. Задача осложнялась тем, что часто со мной ездил по магазинам Глюнк. Он заполнял свои планшетки, которые назывались «формами полевого сопровождения» и задавал мне ебанутые вопросы, типа что и как я буду делать в очередном магазине. В магазине мы с ним вели себя как полнейшие уебаны, задавая хитренькие вопросы, которые заставляли тупых продавалок соглашаться с чем попало, Когда мы натыкались на хозяев магазинов, разговаривал с ними в основном Глюк. Он виртуозно разводил бедных бизнесменов на то чтобы воткнуть в хорошее место сигаретную витринку или просто плакат. Чаще всего люди соглашались на любой беспредел, который предлагал Глюк, лишь бы он от них отъебался. Сложней всего было с рекомендованными ценами: ебучие барыги так и старались продать сигареты дороже, чем рекомендовалось. Ну и хуй с ним – думалось мне, но Глюк сука записывал такие магазины в свой блокнотик.

Кароче с Глюком или без Глюка, но успеть в 25 магазинов в день мой организм решительно отказывался. Все тело привыкло спать после обеда и приходить домой в шесть вечера. А теперь я стал возвращатца около девяти высушенным как бобик без задних ног. Неуспев посетить 125 точек за пять рабочих дней (а за этим Глюк тщательно следил), приходилось ехать по магазинам в субботу. Через месяц моя подруга Леночка сказала, что отныне будет ебатца только с мужем и попросила не звонить ей больше. А моя жена радовалась что я, наконец, нашел прекрасную работу и всегда теперь ночую дома. В моей голове же устойчиво поселилась мысль «ебал я такую работу».
В конце концов через пару месяцев такого беспезды жестокого аврала я забил на Глюковские инструкции и стал посещать не более 10-12 точек в день, работая до обеда и приезжая домой как положено в шесть вечера. Непосещенные магазы я просто дорисовывал в отчет и ебашил от фонаря наличие или отсуцтвие там тех или иных сигарет. Кайфовал я так недельки четыре. А может и шесть. А потом случилась страшная вещь. Верней эта вещь была страшной нихуя не для меня, а для ибучего полового супервайзера Павла Глюнка. В наш город из Алма-Аты нагрянули два еблана. Они были из тех, что проводили со мной интервью, когда я устраивался сюда на работу. Оба они были Глюковскими начальниками и как вы думаете, что же они сделали первым делом, как приехали в наш город?
Сняли тёлок и поехали ебать их в сауну? Я тоже так подумал. Но хуй-то там!

В очередной из дней, я приехал в офис, прекрасно выспавшись, и сел возле компа подбить итоги своёго беспезды ударного труда. Три уепка с Глюком в том числе радостна меня попривецтвовали и спросили как успехи и какие перспективы на маршруте, а также что я думаю о выходе новой марки сигарет конкурентов. Все это спросилось голосом и тоном Тины Кадилаки и три еблана с интересом пялились на меня, что же я отвечу. Никакой марки я в глаза не видел, перспективы были пиздатые, потому что наконецто закрылись пара-тройка уёбищных магазинчиков, а успехи были заебательские, в связи с тем, что я сэкономил за неделю литров 20 бенза себе на выходные. Все это я выразил одним большим и сложным предложением:
- Да всё нормально, спасибо.

И тут началось. Мне сказали, что пришло время для дисциплинарного интервью и стали задавать самые пиздануты вопросы, какие только я слышал за два с половиной года моей службы в этом иностранном блять легионе. Кароче меня начали ебать с извращениями. В общем судите сами:
- Йурий, расскажите нам про магазин Алтынкутак на Альфараби 64. Какова там ситуация?
Ну я говорю, что заебись ситуация, доставка возит туда сигареты, продавалки продают, хуле надо ещё?
- А как зовут хозяина, вы помните Йурий?
Блять, ну и уебаны!! Да разве ж упомнишь всех этих Тоназыктыш Шансоргышовичей!!
Особенна когда последний раз был в том пару месяцев назад! 250 магазинов в цикле, это ж ебанутца можно!
- А как там расположены витрины, и оборудование какой табачной компании там расположено?
Да йобаный ваш рот сука нахуй! – думал я только такими фразами, а говорил все, что приходило в мозг. Эти уроды глумились надо мной как куклуксклан над негром и никак даже не намекали, что мол ты пиздишь, и мы всё знаем. Вместо этого они заставляли меня нервничать и дальше врать. А пиздеть-то было бесполезно. Потому что эти ебланы были натурально извращенцами!!! Вместо сауны и проституток эти придурки первым делом после приезда в наш прекрасный город занялись АУДИТОМ.
Мало того, что само слово это носило конкретный налет пидорастии, так еще и по сути своей аудит был пидорастическим явлением. Эти два уёпка вместе с Глюком ездили по моим посещенным и недопосещенным магазинам и спрашивали продавцов, когда они последний раз видели прецтавителя нашей невъебенной компании.

Экзекуция кончилась тем, что от злости вопросы стал задавать уже я сам:
- Кароче вы заебали, чё хотите от меня? – вежливо поинтересовался я вместо ответа на очередной пидарастический вопрос. – И какого хуя весь этот цирк?!! Вы нахуя меня на четырех интервью когда я устраивался доставали? Это ваш косяк – должны были предвидеть, что меня заебут ваши 25 точек в день. А не предвидели, - нехуй на меня наежать теперь!
Три балбеса переглянулись между собой, а потом рассказали мне про то, сколько денег фирма вкладывает в каждого торгпреда, во сколько обходитца каждая недопосещенная точка и вообще, пронесли такую хуйню, которая мне была абсолютно допизды. В конце они спросили:
- А какие бы меры воздействия к себе вы применили бы на нашем месте?
И тут я решил им ответить честно. Потому что во-первых, обманывать нехорошо, во- вторых, этот допрос меня заебал, а в-третьих, была пятница и три литра пива в машине.
- Я бы на вашем месте по пятницам вечером не ебал бы мозги уставшим работникам а отправился бы в саунку, поёб проституток и упился бы в кал.- С этими словами я надел куртку, выключил кнопкой компьтер (делать нехуй ждать пока он там через «пуск» отклюячитца), взял свою сумку с сокровищами и собрался выйти.

Обернувшись на пороге, я пожелал трём супершмайзерам, которые стояли с отвисшими челюстями, хороших выходных и хлопнул дверью. Верней собирался хлопнуть. Потому что внезапно рядом появилась одетая в шубку Гадя и спросила:
- Йурий, вы озвучили ваши планы на вечер? – сказала она, по-видимому имея ввиду то, что я порекомендовал жопервайзерам.
- Конечно, Галина! – спиздел я – Предлагаю проехать со мной для совершения процедур отдыха! – проговорил я в стиле опытных сотрудников иностранной компании.
Надо сказать что слова «предлагаю», «непременно», «посетить», «разместить», «активный отдых», «усердно трудитца», «доставить удовольствие» в иностранной табачной компании необходимо было применять каждый день, что меня бесило до глубины корней бровей! Но Галя очень скоро любезна согласилась их заменять более привычными «давай», «беспезды», «прихуячить» «заебенить», «оттопыритца», «въебывать как лошадь», «отсосать» и мы стали с ней друзьями. И неправда что друзей не ебут. Ебут еще как, я вас уверяю!!!

В понедельник мне дали расписатца в бумажке «Дисциплинарное интервью» и сказали:
- У вас, Йурий есть шанс исправитца. Если в течение месяца мы выявим нарушения на маршруте – вы будете уволены.
Ахтыж ёбаный ты нахуй! – подумал я и сказал:
- Хорошо, я подумаю над вашим предложением.
Менеджер снова вывесил челюсть, от чего мне жутко захотелось по ней пиздануть легким хуком и сказал:
- Надеюсь, это шутка.
Надежда сдохнет последней, но ты, сука, раньше! – промелькнуло у меня в голове и на этом инцидент с грубейшим нарушением трудовой дисциплины был исчерпан.
В общем, исправился я или нет, я не знаю. Но в должности торгпреда я отработал после этого еще год и три месяца. А потом меня повысили. Но это, комрады, уже другая история.

©Kykrinikez

Хорошо в деревне летом, бабы радуют минетом.
Дядя Федор тащился, съебав в Простоквашино от родаков. Завел хозяйство, дом отремонтировал с котом и Шариком. Но одна крепкая заноза сидела в жопе его благополучия. И звали эту занозу почтальон Печкин.

Появился он, откуда не ждали. Зашел однажды в избу незнакомый дяденька в усах с толстой сУкой на ремне и достал из широких штанин метр.

- Сейчас я вашего мальчика измерять буду.

- А Вы кто, простите? – интеллигентно поинтересовался кот.

- Я гробовщик тутошний, Печкин. Бу-га-га, шутю, - мужчина спрятал линейку и съебался.

- Идиот какой-то, - решили друзья и забыли о почтальоне.

Но Печкин напомнил о себе. Он чуть не спалил приятелей, когда они труп колхозного сторожа прятать везли. Сторож вредный попался, запрещал им комбикорм с фермы пиздить. Вот они и зацарапали его, уложили в сундук и понесли закапывать. А почтальон беспокойный был, как все пожилые. Встретил друзей, и давай расспрашивать, мол, куда идете? За грибами? А какие сильнее торкают? А почему с сундуком? Да вы бы еще с чемоданом пошли! А чем это воняет? А откуда кровь на дорогу капает? А если в ментовку стукануть? Затрахал, короче. Пришлось ему лопатой переебать, спрятать в сундук и закопать вместе со сторожем.

Как же был удивлен Шарик, когда встретил живого и невредимого Печкина, возвращаясь с охоты. Тот на телеге куда-то ехал. «Тут что-то нечисто!» - подумал Шарик, ступив в говно, и попросил его подвезти.

- А хорошо ли ты, охотник, стреляешь? – подъебнул в дороге почтальон. – В шапку мою сможешь попасть?

- Кидайте вашу шапку, дядя Печкин! – ответил пес. - Сейчас от нее ничего не останется, одни дырочки.

Почтарь кинул шапку, Шарик прицелился и … выстрелил тому в башку. Голова разлетелась, как арбуз, даже дырочек не осталось. Пес слез с телеги и свалил смешно дергающееся тело в речку. А что, бобры тоже есть хотят!

- Нет больше Печкина! - обрадовал он друзей с порога, вернувшись домой.

- Ура!!! – заорали дядя Федор с Матроскиным. – Наконец-то наш любимый дядя Печкин окочурился! Качать собаку!

Только Шарика подбросили, глядь – на пороге почтальон собственной злобной персоной. Друзья малость охуели. Из-за этого пес не только в потолок впечатался, но и об пол пизданулся.

- Здравствуйте! – говорит Печкин. - Вам тут посылочка пришла. Но я вам ее не отдам, потому что у вас докУментов нету. Буду к вам ходить, пока они не появятся. До свидания!

А откуда у них документы? Дядя Федор мелкий еще, да и не в себе – со зверями разговаривает. У тех из документов только усы, лапы, хвост и справка о кастрации. Сели друзья и стали думать, как жить дальше.

- Надо его зацарапать. Хороший индеец – мертвый почтальон! – заявил Матроскин.

- Я и не знал, что коты такие умные бывают, - удивился дядя Федор и погладил мохнатого.

- Я еще и уебать могу… И по мошонке тоже умею…- замурлыкал кот от удовольствия.

- Нет, бить мы его не будем! Мы ему посылку подменим, - решил дядя Федор, и друзья пошли искать похожую коробку.

На следующий день почтальон приволок свой трофей и присел в теньке поиздеваться.

- Кто там? – спросил галчонок Хватайка.

- Сто грамм! – остроумно ответил Печкин.

- Я вас попрошу птичку нашу не дразнить, - заворчал кот. – Мы ее только позавчера закодировали.

На крыльцо вышел дядя Федор:

- Хватит вам ссориться. Пойдемте лучше чай пить. С коньяком!

Хитрожопый Печкин прошел к столу, наебенил себе в кружку бухла и сел, но не на стул, а на посылку. Друзья загрустили, а Печкин наоборот повеселел, и веселел все больше от чашки к чашке. Казалось, план не удался, но вдруг Хватайка подлетел к почтовой голове и серанул прямо в центр лысины.

- Блять! – заругался Печкин, размазывая по лицу какашки. – Страус ебаный, чтоб у тебя крылья отсохли!

- Опять вы птичку нашу обижаете, - возмутился Матроскин. – Вас надо в поликлинику сдать, для органов.

- Не волнуйтесь, дяденька, Вы лучше помойтесь сходите, - попытался успокоить лузера дядя Федор.- Я Вам полотенце дам и мыло.

Пока почтарь во дворе приводил себя в порядок, друзья быстро обменяли ящики и уселись пить чай.

- Вот, бывают же люди, до чужого добра жадные, - злобно проскрипел вернувшийся старик. – Например я.

Взял он псевдопосылку под мышку и отбыл восвояси.

Друзья постояли у окна, провожая взглядами его сутулую спину, а потом кот взмахнул лапой:

- Давай!

- Пропадай моя «Мурзилка»! – сказал дядя Федор и нажал на кнопку пульта управления. Окрестности потряс нехилый взрыв.

- Готов! – сказал Шарик, завидев высоко в небе знакомую шапку.

- А неплохая взрывчатка, - заметил хозяйственный кот. – Жаль, что вся на посылку ушла. Надо будет еще прикупить, для рыбалки.

Спустя некоторое время дым над местом взрыва развеялся. Все живое затихло, лишь странное шуршание нарушало окружающее безмолвие. Это сползались друг к другу ошметки почтальона Печкина.

© Дмитрий ганДонской

БОян, но....

Буратина открыл глаза. Солнечный свет слабо пробивался сквозь маленькое окошко под потолком. Пятнадцатый год Буратина чалился в старой каморке шарманщика Карлы, который был его производителем. Буратина встал с койки и пошел к столу, дабы испить водицы из кувшина. Взглянув на себя в зеркало, он подумал: "Ужоснах!". Конечно, Буратина давно смирился с тем, что старый пердун Карла, выстругивая его из бревна, перепутал расположение полового органа (то, что у нормальных людей болтается между ног, у Буратины было вместо носа), но все равно, каждый раз, когда он проходил мимо зеркала, его бросало в холодный пот.

Вдруг краем глаза Буратина заметил шевеление в районе полки.
- Превед! - радостно воскликнул Сверчок, заметив Буратину и тут же упал замертво.
- Заибали Преведы, - мрачно пробормотал Буратина, ставя на место бейсбольную биту.
В этот момент в каморку вошел старый шарманщик Карла.
- Жесть, - произнес он, кивая в сторону дохлого Сверчка. - Он в ахуе?
- Убился апстену, - все так же мрачно сказал Буратина. - Да ладна. Ниипёт!
- Эта пять! А явот тибе купил книшку. Штоп читал, сцуко! - Карла протянул Буратине новую азбуку.
- Нах она мне?
- А нех больше сидеть дома, песдуй в школу. Учи албанский!

Буратина полистал азбуку. "КГ/АМ ! - подумал он. - Нет картинко с пелотками. Низачот!". Но вслух покритиковать подарок своего производителя побоялся. Карла был скор на расправу.

В этот момент дверь распахнулась и стоявший на пороге синюшного вида старичок прошепелявил:
- Первый нах!
После чего упал как подкошенный.
Карла вытер об рукав окровавленный рубанок. Он с детства ненавидел ПервоНахов и обычно убивал их. Но этот синий алкоголик был его давним другом, поэтому шарманщик ограничился тремя пинками в область почек, после чего за ноги втащил тело в каморку.
- Жжош сцуко! - радостно взвизгнул Карло. - Лана, вставай, Сизый Нос! Вотка киснет.
Он повернулся к Буратине:
- Песдуй в школу!

Буратина вышел на улицу. В Албании было лето. "Да нунах эту школу" - подумал он и побрел вдоль домов. Дойдя до площади Буратина увидел большой шатер.
- Ниибаццо! - произнес он вслух. - Штозанах!
- Эта цырк, дурья твоя башка, - ответил ему здоровенный детина, стоявши рядом.
- Ахуеть дайте две! А ты туда хадил? - спросил Буратина.
- Кто в армии служил, тот в цырке не смеёцца!
- Готичьно! А как туда попасть?
- Выпей йаду, деревянный! Ты што - с луны свалился? Купи билет и песдуй!
На самом деле это был не цирк, а кукольный театр. Но здоровенный детина об этом не догадывался, так как служил в армии. В одном он был прав - чтобы войти в шатер, нужно было купить билет, а денег у Буратины не было.
- Слыш, конь, а ты купи у меня этат креатиф, - произнес Буратина, протягивая бугаю Азбуку.
- Данунах! А сколька просишь?
- Десять вебмани!
- Убей сибя с расбегу! Тока пять дам и ниипёт!
- Хуяссе! Ну ты и падонак! А пох, давай!

Радостный и разбогатевший на пять вебмонет Буратина помчался в сторону шатра. Билет стоил одну монету. В предвкушении чего-то возвышенного Буртаино вошел в шатер и уселся на свободное место.

Через пять минут он с криками "Ужоснах!" и "В газенваген!" выбежал на улицу.
- Спасиба, проблевало! - сказал он билетеру.
"Хуясе тиатр! Эта штош они с людями делают!" - подумал он, направлясь к запасному выходу из шатра. Там, как он предполагал, должны были находиться помещения для кукольных актеров. "Уж больно хараша пелотка с синим хайером!" - подумал он, открывая дверь гримерки.
"Гламурненька!" - Мальвина, глядела на глупое деревянное лицо, на котором вместо носа торчал половой орган.
- Кисакуку! Ты с какова горада? - игриво спросил Буратина.
В этот момент в гримерку ввалилась толпа кукол-актеров. Гул голосов смолк. Все уставились на лицо Буратины.
- Эта што за хрен?! - ухмыльнулся Арлекин.
- Сам ты хрен! А у меня йух! - задиристо ответил Буратина.
Но подраться они не успели. так как в помещение вошел огромный длиннобородый человек с плеткой в руке.
"О мля - мазахист!" - подумал Буратина. "А вотхуй! Я садист!" - подумал в ответ Карабас-Барабас и схватил Буратину за воротник...

"О мля - мазахист!" - подумал Буратина. "А вотхуй! Я садист!" - подумал в ответ Карабас-Барабас и схватил Буратину за воротник...


Шоба не убивать четателя бальшим каличеством букаф, афтар первую часть на етом заканчифает.
Прадалжение следует.

часть фторая

- Бугага!!! - захохотал Карабас. - Полено фтопку! А то печь тапить некем!
Барабас потащил Буратину в другую комнату. Там горел камин, в котором жарилась, насаженная на вертел тушка кота.
- Ага! Котег пачтишто гатоф! - радостно воскликнул Карабас. - Ищо адно полено - и будит всамый рас! Скора Дурьемар придет, пига принисьот!
"Вот и песдец пришол..." - обреченно подумал Буратина, и вдруг его осенило.
- Пагади нимнога, я знаю Виликую Тайну!
- Што за тайна нах? - заинтересовался Барабас.
И тут Буратину понесло. Надо сказать, что выдумывать Великие Тайны он был
весьма горазд. Через два часа бурных словесных излияний Буратины, Карабас, разморенный огнем от камина, уснул. Буратина потихоньку покинул помещение, выбежал из шатра и метнулся в ближайший переулок.

Около мусорного бака копошилась парочка бомжей - старый кот-педераст Базилио, и бывшая путана лиса Алиса. Буратина побежал к ним с воплями "Спасите-памагите! Карабас жжот неподецки!". Экзотическая парочка быстро смекнула, что с этого дерева можно легко поживиться и, подхватив Буратину под руки, поволокли его за город.

На заброшенной стройке, куда Базилио и Алиса его притащили, Буратина рассказал им свою историю. Алиса прикинула, что у парня есть еще как минимум четыре веб-монеты. В ее голове тут же созрел план изъятия этих денег. А Базилио тем временем не терял время и пытался клеить Буратину:
- А скажи кросавчег, пачиму у тибя такой бальшой ротег?
- Ну дык... Эта... Я туда ем, - ответил Буратина после длительного раздумья.
- А пачиму у тибя на харе такой бальшой йух?! И не даш ли ты мине за иво падержацца?
- Кагда сцать пайду - падержишь, - любезно разрешил Буратина.
- Отстань от бревна, старый ахтунг, - недовольно прорычала Алиса. Она отвела Базилио в сторону и поделилась с ним своим планом.

- Слышь, деревянный! - обратилась к Буратине Алиса. - А не хочиш ли ты заработать ищо бабла?
Буратина, который был хоть и деревянный, но очень жадный до денег, радостно сказал:
- Ну дык ептать! Гогно вапрос! Канешна хочю!
- Тагда пашли с нами на Поле Чюдес - и ты станишь мелионером! - промурлыкал Базилио, подхватывая хвост и сгребая в кучу грязное тряпье, именуемое им одеждой.

Пока троица добрела до пункта назначения, солнце скатилось за горизонт. Стемнело.
- Рой яму здеся, - Базилио ткнул палкой в засохшую коровью лепешку.
- А накой йух яму то рыть? - изумился Буратина.
- Да панимаеш, надабы тваё бабло типа закопать, пасцать сверьху и ждать до утра. А утром сдесь вырастет типа дерево. Тока вместа листьев на ём будут денги! - проникновенно врала Алиса.
Обрадованный Буратина быстро выкопал котлован, в котором и были погребены оставшиеся у него четыре монеты. После чего все трое помочились, кто как мог, на кучу земли.
- Тока падглядывать как растет дериво нельзя! Ты песдуй во-он на тот край паляны и седи там тихо! - Базилио направил Буратину на путь истиный, и как только тот отошел, они с Алисой кинулись выкапывать деньги.

Прадалжение патом.