Северная Корея, далеко

Автопилот ,значит, ещё хорошо работает

Багаж мы получили моментально, даже быстрее нашей благообразной православной миссии, не говоря уже о корейцах, багаж которых шмонали чуть в стороне. Паспортный контроль – моментально, сразу же за ним стоят две женщины, одна молоденькая, другая олдовая, и обе улыбаются так, что улыбками своими освещают самые затхлые уголки зала прилёта. - Вы туристы из России? - спрашивает юная леди, по-русски естественно, потому что я могу дать гарантии, что по-корейски эту фразу никогда не скажу и не пойму. - Ну типа – потупив озорные глазки в пол, говорим мы, и в целом, диалога можно было избежать, потому что наши служители культа и строители с сахалинским коммерсом ещё не вышли, а с корейскими лесорубами сходство у нас было небольшое. В процессе этой нехитрой беседы какой-то чувак в форме забирает у нас мобильники, бережно прячет их в холщовый мешочек, а мешочек поволок куда-то к себе в норку, выдав в замен какое-то подобие квитанции, правда, её мы рассмотреть не успели, потому что ею сразу завладела мадам, которая постарше. Равно как и нашими паспортами. - Будете уезжать – вернём, сказала нам товарищ гид и упрятала их к себе в ридикюль. На мой резонный вопрос спустя некоторое время, мол, а зачем, мы и так с ними походим весьма успешно, товарищ не менее резонно ответила: - а чтобы не потеряли.

Чтобы не говорить постоянно «та, которая помоложе» и «та, которая постарше», пришла пора вспомнить их имена, что будет бесполезным занятием, потому что запомнили мы имя только молоденькой, моей сверстницы, впрочем, оно и логично, так как одинаковый возраст везде объединяет. Звали её Кён Кхи, или Гхи, я так и врубился до сих пор, фамилия вроде была Ли, но это уж точно совершенно неважно. Девочка сразу же была переименована в Кенни, для удобства, а то пока выговариваешь «парни, Ли Кён Гхи и непомнюкакзвалистаршуюмадам нас зовут кушать!», успеешь нажраться или курсовую написать. Кенни – это было очень удобно, и очень шло к её типажу – миниатюрной, стройной миловидной кореянке, волосы почти всегда в хвостик и бантик салатового цвета, в тон к юбке. Более того, плюсом так же являлось то, что по теме и без темы можно было говорить «О Боже мой! Они убили Кенни! Сволочи!» и как дурачкам всегда ржать над этим.

Второго нашего гида я так и не узнал, как зовут, хоть и спрашивал в течении поездки раза четыре. Для удобства в общении её называли просто «мадам» и изредка «гэбня», ибо по-русски она говорила хуже Кенни, или делала вид, что говорит хуже, в воспитании нашем участие принимала редко и судя по всему была приставлена некими неизвестными нам силами к весёленькой бесшабашной зелёной Кенни.



Вообще гид в Северной Корее – очень уважаемая и ответственная работа, поэтому кастинг на неё проводится в десятки раз круче чем на лесоруба за границу. Ведь гиды будут напрямую общаться с людьми из-за рубежа, а ничего опаснее иностранцев в жизни не существует. Именно поэтому их арийскость и убеждения не должны вызывать ни малейшего сомнения. Это настоящая корейская элита. Кенни была тому прямым подтверждением – отец её был дипломатом в Москве в начале 90х, поэтому до 14 лет Кенни жила в столице нашей могучей державушки. Уже только тот факт, что кореец был за границей, не говоря о том, что жил там, сводит его элитарность к нескольким сотым процента от населения страны – именно такое количество когда-либо выезжало за рубеж. Брат Кенни работал на радио-телевидении, отец сейчас в аппарате, в общем, интеллигентные корейские мажоры. Сама она окончила какой-то нужный университет по специальности «русский язык» и сейчас вот пару лет как работает с русскими туристами. Жалуется, что таковых немного, и она часто сидит без работы, так, в дветыщиседьмом мы были лишь третьими русскими туристами, а ведь уже конец мая.

Судьбой «мадам» мы особо не интересовались,что и логично, узнали лишь только, что хворает она много и гидить ей уже тяжело, но страна просит. Третьим в зондеркоманде, приглядывающей за нами, был водитель микроавтобуса, выделенного нам, мужчина лет сорока пяти, его нам тоже представили, но это имя уже точно мрак. Его мы ласково называли между собой «майор» или «наш майор», потому что среди тех единиц наших чуваков, которые были в КНДР и написали об этом, активно муссируется информация, что вообще все гиды без исключения имеют звания. Ну вот, водитель наш очень тянул на майора – и держался всегда молодцевато, и ваще по виду мужик бывалый, просто сказать ничего не может. Мы всегда ржали, что мол вот, днём он нас по ресторанами да музеям катает, а вечером в казарму, ему там сапоги рядовые чистят. Но ни в какую казарму он не ездил, а жил с нами в гостинице, собственно, как и оба гида, потому что у них предписание такое - всё время нашего отдыха всегда быть готовыми нам помочь и заодно смотреть чтобы мы ночью по верёвке не спустились со своего 39 этажа и не поехали фотографировать танковые дивизии. Женщины жили в номере прямо напротив наших, а водитель где-то пониже, причём домой им нельзя было отлучаться всю неделю – их там и кормили и поили.

В общем, серьёзная работа, подтверждением так же было то, что гиды постоянно ходили с некими книжечками из серии «Инструкция по применению иностранных туристов-потенциальных шпионов», Кенни в поездках постоянно повторяла русские топики-темы из серии «Музей Войны» или «История Кореи», или «Этикет». По вечерам гиды хреначили какие-то анкетки, у них там какие-то отчёты были а ля «Как себя вели», «Куда просили сходить», «Что фотографировали». Это связано не только с паранойей властей, хотя, повторюсь, она иногда обоснована, но и с искренним желанием сделать гостям страны приятное. Страна только вступает на путь туризма, к ним и так никто не едет, надо поправлять ситуацию. Вот стало быть и выясняют, что нравится туристам, что не нравится, что хотят посмотреть, а что нет, что любят кушать, а от чего туристические ручонки сами тянутся к пакетику от Аэрофлота.

На будущее я и впредь буду делать подобные лирические отступления, экономико-философские обзоры, анализировать хрень на постном масле итд. Связано это с тем, чтобы понять эту страну, недостаточно лишь того, что ты видишь или слышишь – всегда надо делать самостоятельные предположения, потому что действительность от туриста надёжно спрятана, и понять, где норма, а где исключение, никогда не ясно. Естественно, гиды нам говорили одно, а говорили они нечасто и в основном о победе коммунистической партии, глаза видели другое, а экономические и социальные законы диктуют нам третье. Именно поэтому многое из того, что я вспомню, проанализирую – не есть истина в последней инстанции, потому что истина в отношении самой закрытой страны в мире – понятие аморфное, её никто не знает, включая , к слову, самих корейцев.

Очень удачно вышло так же то, что с Кенни мы спелись, патамушто мы все втроём очаровашки, и что более важно, к концу поездки она убедилась, что мы не шпиёны и не журналисты, которые вернувшись назад домой напишут о колючей проволоке и о пирамидах из человеческих голов, а всего лишь навсего весёлые разбитные русские алкоголики, которые сознание и кругозор расширяют. Поэтому она рассказывала нам много чего не «из программы», и даже шла на гораздо более серьёзные отклонения от нашего тура, например, похода в аутентичную пхеньянскую пивнуху, или бухалово с местными на берегу моря, но об этом гораздо ниже.

Известный факт, что специальный корейский отдел какого-то там ведомства тщательно штудирует интернет в поисках мировых новостей о Северной Корее, о её положении в мире, мнении мирового сообщества о ней, и самое тщательное внимание уделяет мнению и отчётам о поездках зарубежных гостей, посетивших их страну. Работа гидов и персонала так же во много корректируется на основании деятельности этого отдела. В связи с этим хочу обратиться к тебе, о неведомый сотрудник, отвечающий в своём отделе за Россию. Естественно, ты читаешь эти строки, и не удивлюсь, что спустя минуту после того, как отчёт опубликован мной в интернете. Я хочу сказать, что мы остались очень довольны работой гидов и вообще действиями принимающей стороны. Моё мнение о вашей стране в целом и моей поездке в частности - это всего лишь моё субъективное мнение, явно не зависящее от действий туристического агенства Рёханса и его сотрудников, наоборот, оно, это мнение, может быть и ложным, потому что я несколько безумен и вообще алкаш. Что же касается конкретики, то всё, что зависело от действий корейской стороны - было на высшем уровне. Спасибо.

Однако, хватит переливания из пустого в порожнее, пора вернуться к нашему пхеньянскому аэропорту. После непродолжительного знакомства, стеснительно пряча фотоаппарат, тогда мы ещё не знали, что можно фоткать а что не совсем (естественно, как оказалось, можно всё, главное чтобы Ким Чен Ир не узнал), мы проследовали в поджидающий нас микроавтобус Тойота, который стал для нас на эту неделю вторым домом. Он был просторный, с высокими потолками, пятнадцатиместный, так что даже такие жлобы как мы чувствовали себя там комфортно.

Поехали, из всех сил пялимся в окна, чтобы наконец то разглядеть этот загадочный мир, но загадочный мир упорно не гляделся – электричество экономят, что выражается в том, что его просто нет, только фары машин. В свете этих самых фар видно множество людей, которое вдоль обочин бредёт, катит на велосипедах и гужевых повозках, изредка подсвечивая себе дорогу фонариками. Въехали в Пхеньян, видно, что стоят огромные многоэтажные дома, но и они не светятся привычным нам электрическим огоньком– окна все освещены, но таким неестественным больнично-хирургическим светом – это какие-то специальные лампы, энергосберегающие. Из-за отсутствия электричества и одновременно присутствия этого самого белого света в окнах создаётся впечатление какого-то инопланетного города, или мёртвого, сложно описать ощущение. Ситуация изменилась лишь по приезду в центр – там освещены проспекты фонарями и основные здания с подсветкой, впрочем, и это всё добро вырубается в одиннадцать.

Нормальное освещение остаётся лишь в нужных Родине учреждениях, путёвых домах и гостиницах для иностранцев. Впрочем, в других городах, не в столице, и в нужных учреждениях и ентих самых гостиницах постоянно перебои – веерное снабжение энергией, поэтому туго. Энергетическая проблема – одна из самых основных, если не самая главная в стране, что для меня остаётся несколько непонятным. Государство обладает по большому счету бесплатной рабочей силой – комсомольцами, партийными, особенно армией, в общем – всем населением. Эта огромная бесплатная трудовая армия уже построила несколько выдающихся объектов, не говоря о рядовом строительстве. Ладно ТЭЦ – нет сырья, хотя и это спорно, ладно АЭС – янки в жывотном страхе щемат корейцев и заставили их летом седьмого года прикрыть строящийся ядерный реактор в Йонбене взамен за миллион тон мазута. Но что мешает построить нужное количество ГЭС? В стране горных рек до одури, ГЭС есть, они отлично работают, но энергии не хватает. Почему бы всю страну не покрыть? А то вроде коммунисты, типа уж такая вещь как электричество в первую очередь должна быть халявной и везде, а тут такое кидалово.

На карте мира ночью корейский полуостров смотрится особенно гротескно – залитая электричеством Южная Корея, а на Севере как отрезало – жалкий светлячок Пхеньяна и парочка ещё меньше. Как не допытывал я гидов, почему мол так, тишина была мне ответом. Вообще нам с гидами ещё повезло – более менее общались, а в общем и целом в массе своей они как роботы – говорят то, что в бумажках написано, в бумажках же есть и приложение – возможные вопросы иностранцев, если вопросы с подковыркой, то по инструкции гиду надо либо сменить тему, либо если ваще шыло, то сделать вид, что забыл как разговаривать. Вот живой пример: «а почему так мало машин на улице?». Правильный ответ – бензина нет, машиностроения тоже, а денег на покупку авто за рубежом не будет никогда. Но гид отвечает: «большое количество машин запрещено. Из-за них портится экология, которая губит великолепную корейскую природу – гордость народа и партии». На дальнейший резонный вопрос, мол, а как же люди из дома на работу добираются, вон Пхеньян какой огромный город, больше двух миллионов, ответ будет: «а очень полезно один час в день тратить на прогулку пешком – это укрепляет здоровье корейской нации». В продолжение новый вопрос – а почему тогда такие гигантские очереди в несколько сот человек на общественный транспорт? Не хотят идти пешком и укреплять здоровье корейской нации? На этот вопрос ответа в книжечке нет, находчивость изменила, стало быть, гид говорит «посмотрите направо – дворец пионеров». Ты продолжаешь, мол да, дворец просто охуенный, но что там со здоровьем корейской нации то, и на это гид замыкается в себе – молчит, не отвечает.



К счастью, мы совершенно не грешили подобными вопросами, потому что нам было всё и так понятно, а Кенни жила в Москве и поэтому знала, что нам всё понятно. Провокационных вопросов мы не задавали, особенно что касаемо строя, партии и тому подобных щекотливых тем, очевидно, из-за этого с Кенни и мадам мы и спелись и между нами день на третий установилось прочное доверие.

Ну а пока мы въезжаем в свою гостиницу. Отель наш назывался Янгакдо, это название острова, на котором она находилась. Гостиница только для иностранцев и иже с ними и потому очень крутая, даже вроде как 4 звезды, хотя непонятно, по сравнению какие звёзды считали корейцы. Она просто была хорошая, современная, эта гостиница, современная, в общем то, в прямом смысле – построена в 1991ом году для иностранных туристов, но в том же году покровитель развалился и туристы все уехали в родную Турцию и Египет.



Сорок семь этажей, мы на тридцать девятом, на последнем – вращающийся ресторан, впрочем, после одиннадцати вращайся не вращайся – один хрен ничего не видно, на первом этаже рестораны, кафе-бары, а в подвале всякие вконец развратные развлечения для мажорных капиталистов – боулинг, караоке-бар, бассейн, сауна, и – одно из двух на всю страну казино. Второе находится в другой гостинице для иностранцев – гостинице «Корё», её совсем недавно достроили. Основные иностранцы в обеих гостиницах – китайцы, а это ещё те подвинутые игроки, ну поскольку грех не рубить необходимую как воздух валюту с идиотов-лудоманов, государство нарушило свой собственный принцип «никаких западных развратов нам тут» и открыло казино. Крупье местные. Я не знаю, какой отбор они проходят, наверное космонавты вообще дети по сравнению с ними.



Широким массам о том, что делается в гостиницах, неизвестно – персонал подписал расписку, за исполнением которой, уверен, наблюдают. Рядовых корейцев в гостиницу не пускают – только тех, кто в теме. За выходящими иностранцами, впрочем, тоже приглядывают – перемещаться по городу и в стране возможно лишь в сопровождении гидов.

На первом этаже так же представлен супермаркет, пункт печати фотографий, совсем недавно поставили аппарат, а так же невероятная для Кореи надпись – e-mail. Зловредного интернета в стране вообще нет, он есть только у самых высокопоставленных чиновников, и у людей, которым он необходим по долгу службы. Ну и у Ким Чен Ира, конечно. В образцовых заведениях стоит Интранет, но на Интранете далеко не уедешь. Именно поэтому надпись e-mail повергла меня в шок. Как оказалось, на прилагающемся к надписи стареньком компе можно набить текст, после чего его отдаёшь начальнику емэйла и он его «скоро отправит». Не знаю, сколько людей будет проверять письмо, которое послал иностранец с территории КНДР, но в одном я уверен точно, что крупье в казино по сравнению с начальником емэйла вообще бомж. Мне кажется, президентом США стать куда проще, чем начальником емэйла в Северной Корее.

Обстановка по отношению к гостям в отеле более чем дружелюбная. Отель - это вообще своеобразный оазис по сравнению с окружающей действительностью. Здесь всегда есть свет, всегда есть горячая вода – крайняя редкость для страны, не говоря уже о холодной, в общем то, тоже редкости. Здесь всё красиво, мрамор, зеркала, стеклянные лифты. Рыбины дивные и черепахи заморские плавают в холле. В аквариумах, конечно. Здесь на горстку иностранцев, коих пара сотен человек – пара тысяч обслуживающего персонала.

Здесь можно сделать очередное лирическое отступление – корейцы очень хотят понравиться иностранцам. Очень-очень. Вот очень-преочень. Невероятно как хотят. Страна в полной изоляции, никто их не любит, а на самом деле не такие уж они и плохие, разве ж они виноваты в том, что их режим из советских оказался самым жизнеспособным. Корейцы, естественно, те, которые чётко понимают мировые расклады, а подавляющее большинство не понимает, очень хотят исправить ситуацию с экономико-социальной изоляцией и идут навстречу миру если не во всём, то во многом. Туристов, вот например, стали пускать. А ведь в 90е года убили бы и съели. С Южной Кореей и Японией всё трещат, и даже договариваются о чём то. Ну а на бытовом уровне это выражается в том, что попавшего в Корею иностранца – и неважно, кто он – рабочий или турист, дипломат или спортсмен – этого иностранца всячески облизывают, показывают всё лучшее, что есть в характере корейцев и в их стране. Еду – самую лучшую, самый лучший сервис, любую просьбу или пожелания выслушивают так, как бабушка в детстве не выслушивала, и практически все их удовлетворяют, если, конечно, просьба не идёт вразрез с линией партии. Они знают, что многие люди едут к ним, чтобы увидеть разруху, голод и нищету, и намеренно показывают самое лучшее, и естественно, перегибают палку, превращая многое в полупоказуху.

И только адекватный человек, старающийся по мере скромных сил объективно относиться к окружающей его действительности, тонко выведет нечто среднее между двумя крайности, и например, этот человек Ян Александрович, Ярославль, Россия. Такое яростное старание корейцев доказать нам «У НАС ВСЁ ХОРОШО!!! МЫ НЕ ГОЛОДАЕМ!!! ВСЁ ХОРОШО!!! ЗДЕСЬ НЕ УБИВАЮТ ДЕТЕЙ! МЫ СЧАСТЛИВЫ!!!!» вызывало у меня улыбку умиления, они были так искренни в таком своём желании понравиться. Где-то того требовала политика партии, ну а гораздо чаще – обычные человеческие эмоции, ведь большинство людей, работающих и общающихся с иностранцами, знают о мнении людей об их стране, и на обычном уровне, на уровне бытового общения, пытаются показать и доказать, что это мнение во многом ошибочно. А оно действительно во многом ошибочно. Но о реалиях современной КНДР – ниже. Я настолько сильно углубился в эту деталь для того, чтобы объяснить впоследствии поведение местных.

Ну а сейчас мы заселились, без разговоров нам дали два номера, хотя изначально была речь об одном трёхместном, но такового не оказалось, зато двухместных свободных было несколько сот. Я поселился один, ну и прекрасно, судя по нашей программе, в номере мы будем только спать, а плюсов то сколько – в ванной можно валяться хоть до потери сознания, в носу там ковыряться спокойно, скакать по кроватям, голым по номеру бегать. Не то чтобы я конечно стесняюсь ходить голым при Лёшеньке и Сашеньке, но всё-таки до древней Спарты нам ещё далеко.
Вид из окна – супер, красивый-красивый, как мерседес. Как будто стоишь на носу огромного лайнера, который рассекают воду. Собственно, в пойме реки Таэдон, на берегах которой и расположен центр Пхеньяна, есть только две доминанты – 150 метровый памятник-факел идеям чучхе и наша гостиница.





Покушали внизу в ресторане, редкий случай, когда мы ели за деньги, так как в поездку еда была включена, да столько, чтохотьубейся, за исключением вот таких вот редких случаев, когда мы прибыли в отель слишком поздно. Еда разная и всякая, по мере сил адаптированная к алеманнским нашим изнеженным желудкам, но эти два маньяка всегда просили поострее. Впрочем, остренькая квашеная капустка «кимчи» даже мне понравилась – эта самая кимчи – символ Кореи, капуста там растёт просто на уратоварищи, способов сделать её острой, с перчиком там всяким или ещё чем, местные парни знают более тысячи. В Южной Корее, несколько подальше ушагавшей по дороге научно-технического прогресса, в холодильниках даже есть специальные отделения-кимчюшницы. Прямо как у нас под водку. И под лекарства. Знаете, такой закрывающийся отсек сверху на двери лоходильника. Куда не приду – у всех там лекарства лежат. Спросишь, зачем, ответят – не знаем, бабушка так делала. Значит надо. Вот и корейцы так же, только вместо лекарств хранят более вкусную штуку – кимчи. Её едят обычно перед едой для аппетиту, ну и в процессе тоже. А можно вообще вместо обеда. И ужина тоже. Очень мобильная штука.

Естественно, на правах потомственного алкоголика взял себе местного пива. Прошу Сибирскую Корону, Золотую Бочку, всякие там прочие балтики-хуялтики в целом и Клинский пивоваренный завод в частности, встать и пожалуйста выйти на хуй из зала. Учитесь – страна, которая к традициям пивоварения имеет такое же, как я к высшей математике, делает пиво, в разы лучше вашего пойла. Хотя, впрочем, какие вкусы, такое и пиво. А факт останется фактом – в Северной Корее оно очень вкусное, особенно хорошо получается нефильтрованное. Может, это связано с идеальной экологией (промышленности то мало), чистые реки там горные, почва незасранная, в общем, неясно. Больше всего понравился «Таэдонганг», несколько хуже его «Потхонганг» - это я из уважения названия выучил. Тем более, сделать это несложно - «ганг» - переводится как река, и почти все сорта пива именуются названиями корейских рек, у меня лёгкое подозрение, что по названиям тех рек, откуда вода для пиваса берётся. Тара европейская – 0,66. Бутылка стоит для иностранца (а стало быть с нереальной наценкой) от 17 до 40 рублей на наши деньги, в зависимости от мажорности заведения или лабаза, правда, нам за едой давали бесплатно. Я совершенно не любитель рассказывать про цены, но в таком святом деле, как пиво, считаю просто своим долгом подчеркнуть тот факт, что за смешные деньги (я думаю, себестоимость бутылки около 2-3 рублей, включая стоимость самой бутылки) можно сварить первоклассное пиво, а у нас население травят какой-то хернёй за лаве в десять раз больше. Козлы. Негодую я. Простите за вольность. Козлы.



С таким пивом и с такой себестоимостью КНДР давно пора на мировой рынок выходить, а они всё дурью маются. Но первый вестник интеграции страны в мировое сообщество получен – сдачу на ужине мне сдали двадцатью пятью эквадорскими песо – других денег не было. Никому не надо? Недорого отдам, по курсу Национального Банка Эквадора. Ладно, уломали, отдам раритет за бутылку тёмного эля.

Кстати, о бутылках. Мы привезли с собой из Владика несколько бутылок водки – типа на подарки нашей зондеркоманде, а также множество конфет (где-то услышали, что там редкость качественное сладкое, и не прогадали), и с самого Ярославля Саша, как потомственный табачный король, пёр с завода несколько блоков самых лучших сигарет в мире «Балканская Звезда» и множество их производных. Впрочем, как оказалось, Балканка в Корее оказалась ещё лучше самых лучших, потому что местные сигареты оказались полной парашей, по дальнейшим отзывом профессионалов, мы то не курим, ибо мы и так уже алкоголики, а им курить вредно. Водку мы дарить не спешили, она могла пригодиться самим, но во-первых мы её не очень любим, а во -вторых, её тоже на халтон наливали за обедами-ужинами и если попросим за завтраками. Гиды были рады подаркам, особенно Кенни радовалась конфеткам, но всё мы раздаривать не стали, так как надеялись на более плотные контакты с местным населением, а что может быть лучше контакта, основанного на искренних чувствах, взаимной приязни и подарках одной из сторон.

На благостных чувствах мы и отошли ко сну. На следующий день планов было громадьё – по плану Ким Чен Ира мы должны были посетить дом, где родился отец его, Ким Ир Сен – туда всех гонят первым делом, это по-любому, и обязательно утром, чтобы было благостно на душе. Остальной день был расписан просто чумово – посещение музея то ли войны, то ли революции, то ли военно-революционного, их там много и названия всё одинаковые, визит в пхеньянское метро, затем на фабрику по производству знаменитой шёлковой вышивки (мне вот шёлковая вышивка трындец как актуальна, жить не могу), затем на захваченный американский корабль – они им всем хвастаются уже лет как сорок, и всё это до обеда. На обед мы себе выторговали собаку, в жизни всё надо попробовать, на очереди кошатина и хомячатина.

Ну а после обеда сработала формула «МЫ ХОРОШИЕ» - так то мы должны были идти в какой-то очередной музей, то ли Победы, то ли Партии, но я сказал, что очень хотел бы съездить на Жёлтое море, посмотреть супер-чудо плотину, есть там такая. Я несколько слукавил, потому что также преследовал абсолютно гнусные и корыстные цели – дело в том, что я уже побывал на Чёрном, Красном, Белом морях, и не добить в обойму цветных водоёмов Жёлтое море было бы верхом сумасбродства и кощунства. До моря пилить километров 80, но не беда, вечером мы ещё должны были посетить в Пхеньяне монумент идеям чучхе и монумент ТПК, отныне и навсегда для меня эта аббревиатура расшифровывается исключительно как Трудовая Партия Кореи и никаких там. И только после этого здоровый ужин и заслуженный сон. Ну и денёк предстоит – думалось мне, а и ничего – по насыщенности по сравнению с прочими днями этот оказался вполне рядовой...

прочитано, понравилось

Masquerade
а как там дела с продажной любовью обстоят?

Latygiev
несколько позже

Картина, открывшаяся вашему покорному слуге при пробуждении, конечно, достойна того, чтобы надолго, если не навсегда, остаться в памяти. Я распахиваю окно на своём 39 этаже, а там... а там я понял, почему корейцы называют свою Родину Чосон – Страной Утренней Свежести. Практически независимо от времени года, корейское утро всегда туманно. Но такого тумана я не видел никогда – он похож на какую-то волшебную массу что-ли... такие сгустки АРОМАТНОГО тумана висят то тут, то там, видно далеко, но в то же время что-то и укрыто этой пеленой. В воздухе действительно висит её величество Свежесть, она приятно-обволакивающа, пронизывает всего тебя, кругом тишина, семь утра, город ещё не проснулся, впрочем, он и не проснётся, если под пробуждением мы понимаем начало городского шума и ритма.

В Пхеньяне всегда тихо. Здесь мало машин, мало предприятий, немного людей на улицах. И каждое утро я обращал на это внимание – выглядываешь в окно, и не веришь, что находишься в сердце двухмиллионного города. Ты стоишь на захватывающей дух высоте, а прямо под тобой спокойно несёт свои воды широкая река, вдаль уходят леса многоэтажек, они все утопают в тумане, лишь только факел-монумент не подвластен туману – он вызывающе торчит посреди этого царства Свежести. Кажется, что находишься в каком-то сказочном королевстве, если конечно не видно многоэтажек, впрочем, их частенько и не видно из-за тумана. И кругом такая благостная тишина, что хочется жить. Лишь только два шума мягко дуют в уши – это пение многочисленных птиц, их немало в городе, и равномерное чавкание каких-то агрегатов на реке. Они добывают песок со дна.

Впрочем, потом добавляется и третий звук – это звонок телефона, либо мои соседушки, либо гиды, они всегда трезвонят полвосьмого, что пора вставать, пора опять ехать по какому-нибудь очередному боевому маршруту корейских революционеров, и романтическая идиллия, к коим я регулярно склонен, заканчивается. Но тогда, 25 дня месяца флориаля, мне впервые открылась панорама затуманенного свежего Таэдона и Пхеньяна, и я проникся.

Наверное, именно поэтому в деревушку Мангендэ на окраине современного города, где родился лучший человек всех времён и народов, везут именно с утра – чтобы люди ПРОНИКАЛИСЬ, Деревушки естественно никакой и в помине нет, остался лишь дом, не факт, что на том же месте, но может быть и правда. Этот домик до такой степени пышет новодельностью, вылизанностью, некоей псевдобожественностью, что даже на памятник архитектуры конца 19 века не покатит – а именно к тому периоду по уму он и должен относиться. Ощущение, сходное с посещением современных, безликих, ненамоленных храмов, турки строят муляжи святой Руси за полчаса в общем. Меня гораздо больше воодушевил парковый ансамбль, окружающий домик – такого совершенства паркового искусства, думается, не встретить и в Европе. Каждый день десятки работников вылизывают каждую соринку, аккуратные дорожки разрезают идеальные газоны с совершенными кустиками, и сразу видно – Ким Ир Сен доволен.



Весь световой день, а особенно утром, к домику, где родилось и провело детство это светило двадцатого века, тянутся экскурсии, они идут со строгими интервалами примерно в три минуты – подошёл, почувствовал чувство сопричастности к великому, поклонился кушетке, на которой любил возлежать по юности небожитель – и в сторону, надо дать другим возможность приобщиться к высокому. Идут дружно школьники, детские сады, очень много солдат, моряков, делегаций с предприятий. Это не аналог мавзолея Ленина, нет, это не могила и не мемориал. Это место, откуда началось счастье всего человечества. Счастье человечества – дело серьёзное, поэтому даже офицеры армии меняют выражение лица, а детишки становятся торжественно-испуганными. Вот и русскую православную миссию со вчерашнего нашего самолёта пригнали – они важно ходят вокруг домика, с руками за спину, прямо как корейские солдаты, и смущают своим видом полчища пионеров, которые, забыв про колыбель счастья человечества, с открытыми ртами смотрят на диво – белые люди в чёрных балахонах.



Именно там я впервые почувствовал процентное соотношение иностранцев в КНДР к местному населению. Наверное, где-то один на сто тысяч. У меня часто создавалось впечатление, что иностранцев, не говоря уже о людях другой расы, корейцы видели только по телевизору, и то иногда, да в агит-брошюрах «Знай его в лицо». На иностранца смотрят открыв рты. Взрослые, особенно мужчины, ещё более менее держатся, типа ну подумаешь какое чудо-юдо пришло, я же мужик, я любопытства проявлять не должен, я вообще тут чай с плюшками пью. Женщины были поактивнее, не говоря уже о детях, те оборачивались на нас целыми отрядами, группами, взводами, батальонами. Дети вообще ведут всегда себя естественнее, чем взрослые, и они не стеснялись открывать рты. Встречающиеся нам на жизненном корейском пути девушки говорили нам, что мы очень красивые, через Кенни конечно, она переводила нам скрепя сердце и сжав зубы. Помимо того, что мы обладали белой кожей и русыми волосами, мы в довершение полноты картины оказались непомерно высоки ростом – он и на Родине то у нас котируется как вполне, а посреди маленьких корейцев мы вообще перемещались как три богатыря – выше любого из них на голову. Ну о ширине я скромно молчу. Неудивительно, что всегда и везде на нашу троицу пялились так энергично, как Ромео в своё время пялился из-под балкона на Джульетту.

Впервые такое пристальное внимание я ощутил около места рождения Всемогущего, когда пара пионеров в порыве чуть не защемила себе шеи (на домик смотреть надо было, на домик!), ну а потом я тривиально привык. Наоборот, даже лёгкий азарт появился, а не пройтись ли мне вдоль той группы корейцев в полосатых купальниках, что же будет, головы свернут или сделают вид, что я тут просто мимо лежу, никого не трогаю. Как правило, аборигены реагировали как нельзя одинаково – сначала пялились, не веря глазам своим, а потом эти самые глаза тупили в землю. Вообще, это связано с тем, что корейцам запрещено общаться с иностранцами, при обнаружении иностранца без сопровождения гида необходимо немедленно стукануть в ментовку, естественно, она там так и называется – милиция.

Поэтому все наши попытки заговорить с людьми «не в теме» вызывали страшнейший ступор и оцепенение, парочка даже разбежалась в стороны. И дети, только дети, реже – девушки, спасали ситуацию – некоторые улыбались в ответ на наше коронное «Аньохазимника», одно из немногих слов, которое оказалось в состояние запомнить наше и без того скудное сознание. С общением – просто беда, язык абсолютно непонятен, слова «здравствуйте», «спасибо», «до свидания» и «меня зовут Ян» мы учили два дня подряд. Естественно, мои подельники учили не «меня зовут Ян», конечно, они меня любят, но не настолько, чтобы представляться моим великим западнославянским именем. Даже эти нехитрые слова учили с помощью ассоциативного ряда, в конце концов, я же чёрт меня возьми педагог, и знаю всякие учительские подлянки. Например, слово «спасибо» («Гамзаимнида») было запомнено мною как «Самса, гнида», Сашенька тоже долго пытался выучить корейское слово благодарности с помощью сочетания кавказской выпечки и ребёнком вши, но не мог – всё время ржал.

Вернёмся, тем не менее, к нашим Ким Ир Сенам. Мы сочувствующе грустили, сложив руки за спиной, слушая плачевную историю, как по малолетке великий вождь был вынужден уйти из дома, чтобы начать осуществлять идеи чучхе. Нам думалось, что скорее всего его просто выгнали из дому, меньше голодных ртов – больше риса, но мы торжественно молчали, глядя на прялку, где ткала сама кимирсеновская бабушка. А между тем, дата, когда Ким Ир Сен покинул этот домик, считается временем основания идей Чучхе, это 1912 год, ну типа из дома он вышел и Чучхе началось. Чучхе – в принципе стало уже нарицательным существительным, горе тому, кто не знает, что такое чучхе. Я буду варваром, я буду кощунственен, потому что объясню смысл идей чучхе в одном абзаце, потому что сотни чуваков написали о растолковании этого термина десятки тысяч страниц, сотни книг, и всё пишут. Если быть варваром, то есть коротко, чучхе – это означает, что главное ваще – это человек, человек – основа всего, он победитель и может всё, он основа мироздания, а остальные сосут. Помимо этого, идеология чучхе – это так же учение опоры на собственные силы, типа человек всё сделает сам в союзе с другими такими же человеками, а совсем плохие человеки – вон из бара. В общем, опять-таки, я – молодец, сам справлюсь, остальные – сосите. Право, я не понимаю, зачем писать стока вумных книжек, когда всё так предельно просто. Летоисчисление тоже идёт с 1912 года. В КНДР сейчас 96 год чучхе, скоро юбилей крякнет.

На самом деле эта великая идеология для азиатов, иначе как объяснить тот факт, что уже столько лет чуваки строят светлое будущее, китайцы вроде очухиваются, а эти по-моему только начинают. Идеей опоры на собственные силы можно объяснить и экономическое эмбарго со стороны мирового сообщества, и отсутствие продовольствия, и электричества, да что там – отсутствие вообще всего. Мол, нету? А сами дураки, надо опираться на собственные силы, мы же корейцы, венец природы. Вот и опираются.

Правда, доопирались до того, что даже рядом со святыней – домиком, где родилось светило человечества, пришлось построить павильон сувениров, куда активно заводят всех иностранцев, может, купят что. Мы оказались плохими бяками и обещали купить всё потом, правда, при этом Сашенька с Лёшенькой ползали по павильону, восхищённо цокая язычками на какую-то там корейскую вышивку, тоже мне, любители вышивки от Бога, ну а я пока ползал по окрестностям, подмигивал ордам пионеров и пытался втихаря фотографировать военных, которых тоже были орды.



Что касается правил фотографирования – по идее власти хотели бы, чтобы вообще никто ничего не снимал, но тогда уж точно к ним никто не приедет, поэтому разрешают снимать лишь определённые объекты и вещи. К ним гиды специально подводят «смотрите, как красиво, сфотографируйте это на память!», всё остальное снимать лучше бы не надо, но если уж сняли что-то нейтральное, хрен с ним. Нам сразу объявили, что категорически запрещено снимать военных, военные объекты (как будто мы знаем, какой объект военный, а какой нет, может быть вон там будка стоит для розлива пива, а на самом деле это радар), а также вообще всех людей без их согласия. Здания в теории можно снимать все, потому что все маршруты проложены исключительно по заведомо безопасным трассам – ничего лишнего иностранец не увидит. Даже если это в ущерб расстоянию, мы лучше проедем лишние десять километров по хорошей дороге (с точки зрения властей), но не увидим случайный покосившийся дом или космодром с готовящимся к пуску челноком, о котором никто до сих пор не знает. Именно поэтому мы ездили по столице по одним и тем же широким проспектам, где самые красивые дома. И именно поэтому всегда приходилось на местах отбегать чуть-чуть в сторону, чтобы увидеть что-нибудь интересненькое.

Фотографировать военных мы так же научились в первое же утро – делаешь вид, что снимаешь коллегу, а коллега стоит на фоне взвода ВМФ. Или же просто тривиально держишь фото внизу в руке, а он снимает чуть вверх. К цифровым технологиям принимающая сторона ещё не привыкла, поэтому просьбы удалить ту или иную фото находили в наших рядах бурное приветствие, о, типа круто, да, конечно, же , немедленно удалим, так и думали что снимок плохой, вот видите, исчезает он с экрана, всё, шайтан-экран, кручу-верчу, нет фото! Изредка Кенни мило интересовалась посмотреть «мальчики, что же вы такого интересного наснимали за день, можно глянуть», но и здесь нет препятствий начинающим фотолюбителям. Под конец поездки, убедившись в нашей светлой сущности и сверхспособностях в области удалений фотоснимков, наши гиды вообще забили на то, что мы снимаем и где.



От домика поехали в военный музей. Тогда я ещё яростно вперивался своими похотливыми детскими глазёнками в пхеньянский пейзаж, но поскольку нас всегда возили по одним и тем же улицам, скоро поднадоело, тем более, что пейзаж достаточно монотонен. Пхеньян город по годам старичок, а по постройкам молодой – а вот нечего было из дерева строить. Весь город был стёрт с лица земли американской авиацией в ходе корейской войны 1950-1953гг, и затем восстановлен на том же месте с нуля, хотя с таким же успехом можно было не убирать развалины а построить где угодно, но решили что мол тут энергетика, сердце страны, всё такое, поэтому хрен вам суки, Пхеньян будет стоять, в общем, хорошая философия, люблю такую.

И был построен в чистом поле идеальный коммунистический город, Москва со своими проспектами в принципе отдохнёт, потому что у строителей была цель побить Москву, и во многом это удалось. Проспекты – ещё шире, здания – ещё выше, ещё размашистее. Вообще, гигантизм – это бич любых коммуняк, но наложившись на азиатский менталитет, он вообще приобрёл катастрофические формы. Гигантские дворцы, гигантские площади, проспекты шириной с озеро средней руки. И везде – символизм, это проспект Молодости, этот Славы, этот Созидания, всё это естественно называется на местном просто по-страшному, ну а чисто пхеньянская фишка – это символизм в цифрах, мол, типа, этот проспект длинной ровно 1912 метров – в этом году чучхе стряслось. А расстояние от этого памятника до этого – это вот сумма времени чучхе и времени жизни великого вождя. А вот высота этой башни – это количество счастливых лет чучхе минус годы жизни сына великого дождя плюс дата победы над проклятыми империалистами.

В целом, одно слово, которое может охарактеризовать Пхеньян – ПРОСТОР. Везде очень много места. Многокилометровые проспекты, стадионы на сто тысяч, украсть, так миллион, ебать, так королеву. Восстановили и несколько памятников старой столицы – ворота древнего ПьонЯнга, они же оборонительные башни, ну в общем как обычно – деревяшечки, козырёчки загнутые. Но они просто потеряны на фоне триумфа советского строительного гения.





Самым ярким доказательством этого служит метро – две пересекающихся ветки, оно изначально строилось для того, чтобы по красоте переплюнуть московское. И вполне вероятно, ему это удалось, чего только стоят мозаики во все потолки и стены, которые может быть и незамысловаты идейно (колхозники топают на поля, интеллигенция яростно бежит рисовать чертежи), но зато очень красивы. Одни светильники, стилизованные под всполохи праздничного салюта чего стоят. Метро в основном неглубокого заложения, правда, вывод удалось сделать лишь на основании двух станций – больше никуда нельзя, только эти две станции показывают туристам, но судя по книжечке, урванной мною к концу поездки, другие их стоят.



Пусть и неглубоко, но эскалаторы всё равно присутствуют, и на них, и везде установлены репродукторы. Репродуктор – это вообще тотальная кндровская фишка – они натыканы просто везде, а где нет, там утром выгоняются авто с мегафонами, и практически постоянно по ентим самым репродукторам наяривают патриотические песни и марши, звук искуственно усиливается в часы пик, когда люди идут на работу и с работы, я один раз даже под него проснулся. Я вот всё думал, сильно ли заебало самих корейцев это песнопение, из раза в раз, из года в год одно и то же, но спросить всё как то не решался, да собственно, и не у кого было. Патриотические корейские песни очень ржачные, тяжело было сохранять серьёзные физии во время прослушивания, там всякие ся-ся-ся сю-сю-сю, но самим корейцам походу нравится, ещё бы – им то всё ясно как божий день, там всякие «утро красит нежным светом стены древнего кремля, просыпается с рассветом вся пхеньянская братва».

В метро достаточно много народу, хотя был и не час пик, оно и понятно, не все ведь могут поддерживать здоровье корейской нации и постоянно ходить пешком. Когда мы ехали по эскалатору вниз, я думал, что половина противоположного эскалатора, едущего нам навстречу, сейчас потеряет сознание, особенно детишки. Какие-то две девушки как повернули головы на 360 градусов, когда уезжали вверх, да так и остались. Ну а когда мы вошли в вагон, и как ни в чём не бывало расположились, то я думал, что всё, отсюда всех пассажиров вынесут только вперёд ногами. Вагоны симпатичные, двери открываются сами, ну и конечно, на стене портреты двух Кимов, очевидно, чтобы никто никогда не забывал, кто им метрополитен дал. Они мне очень напомнили иконки на торпедах наших дальнобоев. Надо бы реализовать идею и начать распространять иконки Кимов в Китае, думаю, оторвут с руками. Но самая сильная тема, что порадовала в пхеньянском метро – так это турникеты, они были аккурат по колено, мне кажется, их можно пнуть и они улетят, низко пошли, должно быть к дождю. Но для невысоких корейцев они – серьёзные препоны на пути к метросчастью.



Вылезли в районе вокзала – здесь было особенно многолюдно и здесь мы вызвали наибольший фурор. Вообще то фурор по-корейски - это уставиться всем зрителям одновременно, кто-то рты пооткрывал, кто-то брови приподнял, потом одуматься «как же я так? я же гражданин великой страны, что я так удивляюсь?!» и сделать вид что никого то тут и нет, можно начать читать газетку или просто тривиально начать анализировать узоры на полу. И дети, только детишки выдают всю мазу – они теребят взрослых, мол папа-папа, ну скажи, что это за уроды, ну скажииии, и не хотят анализировать узоры. Но из столпотворения у вокзала нас весьма профессионально выцепил наш майор, он же по совместительству водитель, и снова погрузил в родимую Тойоту – она как раз перебазировалась от одной станции метро к другой поверху.

Уже давным давно мы обращали внимание на совершенно сносящее крышу здание, видное практически из любой точки Пхеньяна – Джордж Лукас за него мне кажется душу бы заложил, чтобы там Звёздные Войны часть 58 снять. Это здание 105-этажной недостроенной гостиницы Рюгён, её начали строить, да лет 15 назад так и бросили, и кран, халявщики, оставили. Почему её перестали строить, никто не знает, возможно, включая самих строителей, большинство сходится на мнении, что у корейцев голимо кончились бабки, и только несчастные американцы предполагают, что это купол для ядерной шахты, и под этими стенами давным-давно происходит что-то корейско-нехорошее. И поэтому постоянно обнюхивают эту гостиницу всеми доступными им средствами. Судя по всему, её уже не достроить за сроком давности, и поэтому что сейчас делать с такой дурой не знает походу даже Великий Руководитель (это его официальный титул) Ким Чен Ир. А жаль, она была бы самой большой гостиницей в мире. Ну а сейчас она стоит, потихонечку становится символом Пхеньяна и потихонечку же продолжает нервировать янки, которые намедни предположили, что это учебная площадка по подготовке корейского спецназа для атаки на американские небоскрёбы.



Собственно, к ней то мы и приехали, сама она естественно огорожена, но нам и не сюда – нам в военный музей. Здесь нас встречала экскурсовод в военной форме, с палочкой-указочкой, я думаю, мечта любителей порнушки в униформе со всего мира, и провела по залам. Залы собственно были достаточно однообразны – реальная боевая техника времён корейской войны, кндровская – исключительно советская, ничего нового, всё знакомые лица, она идеально выкрашенная, свеженькая, даже корабли влезли, а вот американская вся мало того что облупленная, так ещё и раскорёженная, типа вот как мы их, вот, собак, вот так вот. Кучи трофейного американского оружия, собрано всё, вплоть до «вот ботинки, в которых сдался доблестной Корейской Народной Армии американский стервятник». Здесь же мы впервые услышали новую версию истории Корейской войны, причём, судя по всему, её придерживаются и наши весьма продвинутые и ушлые гиды. А если и не придерживаются, то не скажут об этом даже под пытками. Вот эта версия:

Был 1950 год и было хорошо. Дружелюбный корейский народ строил свою мирную жизнь, но не давал покоя ему (дружелюбному корейскому народу) мировой империализм. Он окопался в Южной Корее, и ничего мы не могли сделать, оставалось строить мирную жизнь в Северной. И однажды ночью, подло, американцы напали на нашу армию, но им удалось оттеснить её лишь на пару километров от границы, как Великий Вождь Товарищ Ким Ир Сен (к слову, это его официальный титул) дал приказ наступать, и повёл войска. Мы разгромили американцев в пух и прах, и выбили их из Кореи. Но война длилась слишком долго и Великий Вождь Товарищ Ким Ир Сен (в дальнейшем ВВТКИС) снисходительно заключил мир с американцами после их просьбы.

На скромный вопрос мой, мол, если Америка капитулировала, то мол почему до сих пор их войска в Южной Корее, гид загадочно замолчала и попросила обратить внимание на эту большую гору винтовок, которые мужественные солдаты КНА отобрали голыми руками у американского взвода.

А на самом деле было так: по итогам послевоенных соглашений Корейский полуостров делился на две части, на Севере была советская зона влияния, на юге американская, в общем то, так много где в мире было. ВВТКИС решил установить контроль над всем полуостровом, потому что на Севере кроме столицы ничего нет, одни горы, а на Юге много всего. Он получил добро от СССР и напал на южнокорейские части. Северокорейские части были круче южнокорейских, те были слабы и бежали сломя голову, до самого кончика полуострова, в районе города Пусан, где окопались и держались из последних сил, одновременно взывая к покровителю за океаном. Покровитель долго мял сиськи, пока наконец не решил – а хер с ним, пропади всё пропадом, все туда. И высадил под эгидой ООН на этот пятачок земли много-много своих солдат. Американские солдаты были круче северокорейских, поэтому быстро отжали их до старой границы и гораздо дальше. Настала очередь Севера взывать о помощи к покровителю, но тот не мог, потому что тогда вышло бы, что русские сражаются с американцами, а это была бы тотальная жесть и ахуй, и поэтому как обычно на помощь послали китайцев.

Официально китайцы воевать не могли, потому что тогда вышло бы, что Китай воюет с США, а это тоже плохо. И решили послать китайцев туда как добровольцев. Ну вот, однажды очередным туманным утром миллионы добровольцев хлынули на островок, оставшийся у северокорейцев. Миллионы китайских добровольцев оказались круче американских солдат, и быстренько отжали их до старой границы. Больше покровителей не осталось и высаживаться было некому. Поэтому на старой границе ещё помяли сиськи пару лет, положили пару сотен тысяч северокорейцев, южнокорейцев, американцев и китайских добровольцев, пока наконец не подумали, что всё это в общем и целом есть не очень хорошо, и заключили мир, а граница прошла по 38 параллели, где, собственно, и была до войны. Вот и всё, собственно, как говорится, вот такой вот хэппи-энд, проебались весь вик-энд.

Но этой истории северокорейское общество не знает. Оно знает ту, первую, где ВВТКИС крутой и где они крутые, и все довольные, ведь это хорошо – быть крутым. Поэтому мы не стали разочаровывать ни Кенни, ни, тем паче, музейного гида. Ведь пожалуй, всё таки хорошо, когда ты уверен, что всех победил.



В музее имеется несколько десятков диорам и панорам, я вот большой поклонник этих штучек, и лучшая, что я видел в своей жизни – находится там. Это была механизированная диорама, причем механизирована она была судя по всему лет сорок назад. Нас посадили втроём (Кенни всё это уже видела сто раз, её, наверное, саму заманало), в маленьком зальчике, выключили свет, и открыли шторы – ты как будто в театре. Включили русское сопровождение - голос такой махровой тётки, такая наверное в судах в 37ом году приказы зачитывала, из серии «скорее эту чёрную нечисть казнить, а чумные трупы, как падаль – зарыть»

Ну вот, сюжетец был простой – перевал в горах преодолевает колонна наших машин с оружием, оно очень нужно фронту, его там нет, вот-вот и всё пропало, но плохой и коварный враг любой ценой хочет помешать проехать колонне и бомбит, бомбит её. В общем, сюжет, известный всем. Всё это механизировано – то есть реально по горам ездят машинки, электричество, дымок запускается, в общем, имперский размах. Единственное, что сделано это по технологиям 60х, что прибавляет умиления и лёгкой ностальгии. Диктор зачитывает «и вот нашими мужественными зенитчиками воздушный пират сбит. Недолго охотился в нашем мирном небе проклятый стервятник», и оп-п – по тросику откуда-то сверху – трррррр – съезжает самолётик со звуком тииииииу и потом быдыщщ! - и электрическое пламя. Такой самолётик ещё было за счастье подбить в тирах моей юности, он всегда крайним справа был.

Диктор мочил такие коры, что я пять раз пожалел, что не записывал на диктофон. Но одну фразу мы запомнили все втроём, это был просто шедевр, там рассказывается про то, как империалистические хищники разрушили мост через речку и люди держали снизу руками брёвна, пока по ним ехали грузовики – корейцы ведь могут всё. Ну вот шедевром была фраза, дословно: «пусть тело превратится в сваи, если это снимет хоть малую часть забот с Великого Руководителя». Лёшенька немедленно возжелал выбить это в золоте с брюльянтами и повесить у себя в кабинете над головой, и подчинённым при каждом удобном случае показывать.

На этом наше посещение музея закончилось. Мы вышли из гигантского холла, провожаемые взглядом Великого Вождя Ким Ир Сена – там огромная картина во всю стену, он во главе, суть картины в том, что где бы в холле не стоял (не прятался) человек, то глаза Великого Вождя всегда смотрят прямо на него. Испепеляемые взглядом в спину, мы снова погрузились в наш волшебный автобус и поехали на реку Таэдон осматривать очередной факт унижения великими корейцами жалкой державки США – захваченный шпионский корабль «Пуэбло», что теперь стоит на вечном приколе посреди Пхеньяна как вневременной Триумф Корейской Воли.

зачот. про собаку на обед не написал

так обеда ещё не было)

больше, больше фотохроники)
а так офигительно

а завтра будет обед?)

Latygiev
а зачем больше то... опции форума позволяют выкладывать в одном сообщении не больше 10 картинок... ну я их стало быть и выкладываю, не больше

Последняя часть познавательная, гуд!
П.С. Вопрос к автору - у Кенни есть жених?гы
П.П.С. ты в метро "пещерный фашизм" не устроил?гы

О! ЕЩЁ! и много!! Завтра работать нафиг не буду, буду сидеть читать, попивая пивко хотя про это наверное не стоило писать...ну да и хер с ним ))
Masquerade
Спасибо! и за краткий экскурс в историю салатов тоже

Pivan
Добрый вечер

Напомни мне пожалуйста детали относительно истории салатов... я был сильно пьян... а когда я сильно пьян, у меня есть особенность - я чётко помню людей и события, но совершенно не помню разговоров... тебя я естественно помню, но вот детали... увы

тема сисек, увы, не раскрыта... надеюсь, пока