Сирия. Ливан. Иордания., поцелуй в сердце

Христанская часть Дамаска на поверку не сильно отличается от всей остальной. Та же уютная старая застройка, узкие улочки, полуразвалившиеся, и еще нет, домики, и все обитаемы, конечно.

Если изначально лишь сверяясь с картой, можно понять, что ты в христианском районе, то потом до тебя снисходят и небольшие визуальные мелочи. На минаретах появляются кресты, стало быть, это уже не минарет, а церква. Звезды, вырезанные из фольги или сделанные из неона - советский человек прошел мимо и не поморщился бы, он привык к звездам, но мы же не в фатерлянде, мы должны обращать внимание на подобные мелочюшечки и заставлять пропитый котелок работать: ведь пару дней назад было Рождество, символ которого - Вифлиемская звезда, вот она, перед нами.



Где Вифлиемская звезда, там и Иисус, а мусульмане в него не верят, а стало быть в доме, на котором изображена такая звезда, живут христиане.

Не знаю, богохульным ли делом будет ставить Христа в один ряд с наличием винных лавок, но ладно, рискну. Еще одно коренное отличие христианской части от всех прочих - наличие питейных заведений и винных лавок. За этим то мы сюда и пришли, прости нас, грешных.

Лавок много, выбор продукции большой, особенно местной. Некоторые по ассортименту даже переплюнут магазин "Ярославна" на Красной площади в губернском городе Ярославле, а уж эти то ребята знают толк.

Неискушенный читатель воскликнет - "как, а в Ярославле тоже есть Красная площадь? Она же Москве!", - взволнованно прокричит читатель и поперхнется недоеденной булочкой "Славянской". Невероятно, но факт. Не только в Москве есть Красная площадь. На ярославской Красной площади тоже немало достопримечательностей. Например, магазин "Ярославна". Или дом с метким прозвищем "Штаны". Какая еще Красная площадь может похвастаться достопримечтальностью "Штаны"?

Однако, я отвлекся. К делу. То есть к ресторану, который мы с Евгением опытным взглядом локализовали в одном из многочисленных переулков христианского квартала Дамаска. Ресторан был несколько элитарным по местным меркам, на это нам тонко подсказывало полное отсутствие посетителей (в то время, когда все закусочные на нашем пути были переполнены), но нам хотелось одного: вина.

Что они понимают в своих безалкогольных закусочных - приговаривали мы с Евгением, любовно разливая бутылочку розовой ливанской "Ксары", не менее любовно принесенной нам официантом.

Ресторан предназначался для малочисленных туристических групп, которые в Дамаск заносит нечасто, а также для новых сирийцев, и просто залетных ребят при баблишке. Я не помню его название, это право так неважно, но внутри в зале росли какие-то растения, и мы называли с Евгением его просто "ресторан с деревом". Там внутри росло. Потом это название сократилось до просто "Дерево". Вот так вот заведения и обрастают легендами, народной молвой.

"Пойдем в "Дерево?" - "Нет, не сегодня, сегодня мы идем в бар "Сиськи".

Наверняка ведь владельцы заботились об имидже, продумывали концепцию ресторации, несколько бессонных дамаскских ночей кумекали над названием - память напоминает мне, что оно какое-то красивое. А тут приехали два каких-то хмыря, и весь местечковый маркетинг свели на нет. "Дерево" и всё тут.

За розовой "Ксарой" не избежало своей участи и белое, не удивительно, что снова выйдя в лабиринт переулков христанской части квартала, мы почувствовали их родными, очень близкими. Как будто мы всегда здесь жили. И все эти люди в арафатках вокруг - братья. Добрые, хорошие, отзывчивые люди.

В прекрасном расположении духа мы продолжили экскурсию по рынку, вернувшись в мусульманскую часть города (то есть всю остальную), и везде суя свой любопытный нос. Торгуют кафельной плиткой. Интересненько. Почем?
Кузнецы работают. Вот это технология? А жарко ли у них? Надо заглянуть.



А вот рыбу продают. Интересно, откуда взяли? В Бараде! что ли выловили? Нет, не иначе с моря. Изделия из золота, сантехника, люля-кебабы, слуховые аппараты, кирпичи, линолеум, свежевыжатый сок - все смешалось в один дамасский хоровод.



Так мы и блондились по дамасским улоскам часа два, пока я не сказал: - Хватит. Темнеет. Надо ехать на легендарную гору Касьюн.

Почему то или иное место зовется легендарным? Потому что про него складывают легенды. На этой горе, по библейской легенде Каин (тот самый) убил Авеля (того самого). Даже если это враки, все равно, не побывать на такой горе - кощунство. Вдобавок, это высшая точка Дамска, город лежит под этой горой, и панорама оттуда открывается божественная. Опять-таки, по слухам, которые надо немедленно проверить.

Ловим такси. - "Касьюн" - говорю, и для наглядности делаю резкое движение ладонью вверх. Типа гора. По-моему, меня не понял даже Евгений, что уж говорить о бедолаге водителе. Думаю, что слово имеет некие французские корни. Наверное, несколько десятилетий французского владычества не прошло даром.

Повторяю с французским прононсом в нос - "Касьёнь!"

Болт. Ноль эмоций. Какой непонятливый водитель, что может быть неясного.

Касьюн, говорю. МАУИНТИН, БЛЯ.

В таксисте просыпается разум. Что-то говорит по-арабски. Мы пока кроме "аллах акбар", "да", "нет", и слова "четыре" особенно в изучении не преуспели.

"Касьюн" - повторяет Евгений.

"Касьюн", вторю я, и делаю еще более резкое движение ладонью вверх.

А-а-а, Касьюн, радостно восклицает водитель, и что-то добавляет, вроде "так бы сразу и сказали". Какой неумный водитель попался. Нет бы сразу так. А то комедию ломать.

Едем.

Такси в Сирии дешевы, собственно, как и вообще почти все. Уровень цен ниже, чем в России, да и вообще чем почти где бы то ни было. Но транспорт дешев особенно - такси по городу стоит два-три-четыре доллара, а об общественном транспорте говорить не приходится.



Собственно, уличное движение в Дамаске имеет желтый цвет - и именно из-за такси, и кажется, что как минимум каждый второй водитель - таксист.

Движение очень плотное и безумное. Как и в большинстве арабских стран, правилами приоритета выступают не указатели или разметка, а личный разговор. Мы были зимой, и было довольной холодно - плюс пять выше нуля днем, иногда десять, но иногда и ноль. Несмотря на все эти лишения, местные водители ездят в вязаных шапочках-пидорках, но с открытым окном. Потому что в окно очень удобно договариваться о приоритете проезда и махать руками.

После ряда поездок на такси мне стало казаться, что если закрыть водительское окно, сирийский водитель тривиально погибнет, не выдержит душа поэта. Езда в Сирии - это не просто способ добраться из одной точки до другой. Это возможность поговорить с коллегами-водителями (коих весь город), жестом высказать свое неудовольствие, или словами - свое восхищение действиями брателлы.

В совокупности вся эта картина дает впечатление некоего безумия. Особенно на крупных развязках, или запруженных кольцах, которых в Дамаске прилично (опять-таки, влияние французов - конченых фанатов кругового движения). Но при всем при этом, мы ни разу не видели ни одной аварии.

А все потому, что надо лично договариваться, а не втихомолку ненавидеть друг друга, как принято, так сказать, в некоторых странах. Отсюда и открытые окна, и вязаные шапочки, и повышенная общительность.

Машины в основном все годов 70-х - 80-х, все аккуратные (климат), и мятенькие (договориться лично иногда не успеваешь). Но на мятость никто не смотрит, всем насрать, вот это я понимаю, подход, а не как в некоторых странах принято, два бампера поцарапались и огромный проспект с тысячами машин стоит. Не куски металла соприкоснулись, а нанесено ЛИЧНОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ.

Но где-то есть страны, например, Сирия, где к машинам относятся так, как к ним и должно относиться - как к средствам передвижения, сделанными из металла, и ничего более.

Именно это отношение и демонстрирует нам наш таксисит, виртуозно лавируя между мощными потоками, изредка отпуская в окно комментарии. Он слышит комментарии в ответ и сразу видно - кайфует. Парень в своей стихии.

И вот мы на горе Касьюн. Сразу пропитываешься неким благоговением - именно здесь, именно Каин, именно Авеля. Однако, череда ресторанов сводит на нет христанское благоговение. Вдобавок, как выяснилось, по той же легенде, брат убил брата в пещере в горе, это гораздо ниже, а мы сейчас на вершине, на панорамной площадке.

Пройдясь по променаду, состоящему из дороги на вершине горы, с одной стороны окаймленному чередой ресторанчиков, мы скрестили руки, как маленькие фюреры, и любовали панорамой вечернего Дамаска. Внизу, на большом выступе скалы, сидел паренек, над ним кружила стая птиц. Смотрелось феерично.



Как говорится у классиков:

"На четвертый день его показывали уже снизу экскурсантам.
-- Направо-замок Тамары,-говорили опытные проводники,-- а налево живой человек стоит, а чем живет и как туда попал, тоже неизвестно.
-- И дикий же народ! -- удивлялись экскурсанты. Дети гор!
Шли облака. Над отцом Федором кружились орлы. Самый смелый из них украл остаток любительской колбасы и взмахом крыла сбросил в пенящийся Терек фунта полтора хлеба."

Одухотворенные этим зрелищем, мы пошли в ресторан. Там кутили европеизированные сирийцы, и конечно, мы. Именно там я впервые попробовал кальян, запив всю эту похабщину божественной чебурашкой "Барады".



Над Дамаском падало солнце. Оно в тех краях исчезает быстро, особенно зимой - раз, и нет его. И город уже в электрических огнях.



Сверху видно в основном доминантны малочисленных дамасских высоток, несколько кладбищ, и тянущуюяся до горизонта малоэтажную застройку. Добрый город. Рекламы мало, неона мало, никакой показухи, все реальная жизнь.



Поужинав, мы решили спуститься с горы, но не тут то было. Места малолюдные, особенно вечером, тем больше мы были рады случайному таксисту в вязаной шапочке, который домчал нас до родного отеля "Барада", вернее, до площади Мучеников. Место, несмотря на устрашающее, леденящее дух обывателя, название, вполне мирное. Тут продают сладости, фрукты, мясо, и какие-то тщедушные причиндалы. Тут то я и прикупил две коробки сладостей, которые я люблю, почитаю, уважаю.

Более того, со мной сладости начал поедать даже Женя. Ночные торговцы были очень рады таким лоховатым покупателям, как мы. Не торгуемся (стоимость покупки вроде была четыре бакса, мне было стыдно торговаться, вдобавок, я еще был под "Барадой"), смеемся, шутим, и все на непонятном, неведомом заморском языке.

В номере нашей элитарной гостиницы ("Рэдиссон Сас Барада Дамаск Резорт Голден Файв" был сделан удивительный фотоснимок, вернее, он удивителен своим сходством со вторым снимком, сделанным чуть позже на улице. Я позировал со сладостями, а на улице рекламировали некую государственную лотерею.

Итак, до:



После:



Кстати, как мы попали на улицу? Совершенно верно, спать не хотелось, и мы пошли хаотично шариться по ночному городу. Ночной Дамаск - полное отличие от дневного. Город живет в светлое время суток, вечером взыгрывают (еле написал это слово) семейные чувства - все дома, в кругу близких, смотрят проправительственный ненавязчивый ТВ.

А по улицам шарятся лишь одни залетные алкоголики.

Например мы. Все уже давно выветрилось, даже "Барада", ну а где еще искать утешения странникам, как не в родном христианском квартале? Братья-христиане... скорее туда!

Ночной Дамаск фееричен. Там, где днем полно народу, сейчас - ни души. Разве что нищий спит у мечети, да случайно заблудшая собака. Собак, кстати, там вообще не очень много, потому что в бесспорном фаворе находятся кошки.

Света мало, но достаточно, чтобы видеть окружающие тебя здания, которым уже много столетий. Лавки, в которых так бойко шла торговля днем - закрыты и безжизненны. Только гулкое эхо твоих собственных шагов, в этих узких улочках. Твоих, да Евгения.



Загорелись неоновые зведы - верный признак, что мы среди своих, среди христиан. Какие-то намеки на закусочные и бары, но все тщетно - ночью даже пиво тяжело сыскать. Но как гласит меткая русская поговорка, свинья грязь найдет. Мы опросили несколько случайно попавшихся на нашем пути христианских бедолаг, и все они показывали в одно место.



Найти сложно, две улицы, два переулка, арка, тупик, Вифлиемская звезда горит, и надпись "Бар-кафе". Там то два изможденных странника и нашли приют. Я выпил новомодного ливанского пива "Альмара", а Евгений какой-то сомнительный коктейль. Потом повторили, а опосля, поскольку время близилось к середине ночи, в завтра надо было уезжать (сюрприз, о читатель?!), то решили завязывать.

Тем не менее, в глубине этих старинных переулков, мы встретили странное для нас, белых туповатых алеманнов, зрелище: ночью, в узком тупичке, два знойных мужчины в тюрбанах сражались на сабл@х. Оба изредка кричали "Аллах Акбар!". Вокруг них собрался довольно обширный круг местных почитателей, и даже нам было ясно: перед нами - некая церемония.

Как написали бы в путеводителях: "Если вы хотите приникнуть своим "я" к началу начал, окунуться в волшебный мир захватывающих сказок Востока, поприсутствовать воочию на древнем ритуале знаменитых на весь мир дамасских сабельных поединков, пропитаться атмосферой чудесного пьянящего арабского воздуха, то вы просто обязаны купить у нас тур и придти в ..."

Черт, загнался. Ни один путеводитель не должен знать о сражении на сабл@х двух мужиков в тюрбанах в 3 часа ночи в Старом Дамаске в окружении толпы родственников, и случайно примкнувших к ним двум подвыпивших алеманнов.

Мы бредем по ночным улицам домой, в ставшим родным отель "Барада", рядом с площадью Мучеников. Я, кстати, так и не узнал, кто мучался и за что. Стыдно конечно, но можно хотя бы догадываться. Не очень работал водопровод, но вообще-то, в порядочных странах настоящие парни давным давном привыкли к веерным отключениям горячего, а порой и холодного водоснабжения. Нас таким не возьмешь.

Утро было прекрасным, и голова то не болела, климат, видимо, благоприятный. Совсем недалеко от нас упитанный, знойный, бородатый мужчина с гнилыми зубами давил гранатовый сок на механической гранатовой соковыжималке, судя по её внешнему виду, годов сороковых.

Нам очень понравился сок. Выпили по три стакана, мужчина с гнилыми зубами был неподдельно счастлив и пытался познакомиться, но мы, к сожалению, были заняты. Дело в том, что мы хотели ехать в Бейрут, что в Ливане.

Именно поэтому мы выписались из отеля "Барада", выпили по три гранатовых сока, и откушали в люля-кебабной на площади Мучеников. Она только открылась, и не ожидала видеть таких ранних гостей, тем более таких, которые особо не говорят, а лишь тыкают в блюда и сладострастно восклицают "да!", то есть "ай!"



Транспорт до Бейрута отходит с автовокзала на окраине города. Ловим таксо.
Утренний водитель попался очень въедливый. Несмотря на то, что с ним договорились на сто фунтов, то есть два доллара, он всю дорогу клянчил еще два. Поскольку арабским мы не владели, а он не владел никаким иным языком, пришлось изъясняться языком жестов.

Ну вот как можно в жестах выразить целую историю?

"Два доллара - это очень немного, у меня пятеро детей, на жизнь не хватает, а у вас наверняка денег много, вы белые, неужели вам жалко еще два доллара, для вас немного, а мне будет очень приятно, мои дети хорошо покушают, ну дай, дай, я и так вас задешево везу, хотя бы два доллара, дай-дай"

И за рукав постоянно дергает, миролюбиво так, беззлобно. Ну как такому не дать чаевых сверху хотя бы пятьдесят фунтов, то есть доллар?



Приехали на автовокзал. Народу - тьма. Неясно - ни хрена. На латиннице надписей нет. Более того, даже здания автовокзала нет. На Ближнем Востоке в ходу не цивилизованные автовокзалы, хотя, конечно, и такие есть, а "точки". Например, с этой точки отправляются в Амман. А с этой - в Алеппо. А с этой - в Багдад.

Ну вот, мы знали, что с этой точки отправляются в Бейрут. Кругом куча местных сельских жителей, разъезжающихся по своим деревням, и ни намека на носителя иных языков, кроме арабского.

Блин, ну что нам мешало зайти за угол, а не толочься в этом аду, как последним долбоёбам. Естественно, к нам быстро присосался англоговорящий бородатый мужик со своим коронным: "- Бейрут? Бейрут без проблем. У меня друг возит. Без проблем, я говорю. Бейрут. Друг. Поехали до друга. Бейрут. Без проблем".

НЛП, сука.

Ну сели в его тарантас. Надо сказать, что в Дамаске очень много зачетных тарантасов, особенно оставшихся со времен колониальной Франции. Где еще увидишь, как выглядел логотип, НАСТОЯЩИЙ логотип Ситроена (отпечаток протектора), как не в Сирии?



Едем. Только повернули за угол, тут же толпа бородатых мужиков, и все орут "Бейрут!". Двое тут же кинулись на лобовуху с криком "Гоу Бейрут!". Но наш водила был хладнокровен, а мы были с легкого похмелья. Приехали на какой-то дамасский спальник. Под мост. Ждем.

Наконей, прибыл шикарный ливанский "Мерседес", года этак 77-го. Тогда я еще не догадывался, что подавляющее количество авто в Ливане - это старые Мерсы. У нас товар, у вас купец. Сто баксов - и вы, ребята, в Бейруте.

СТО ДОЛЛАРОВ! Именно тогда я и совершил свой величайший косяк всю свою историю поездок две тысячи седьмого года. Я заранее знал, что красная цена за такую поездку - это тридцан.

Пытаемся это озвучить. Хоть немного сбить. Нивкакую. Сто и сто. Как уперлись. Думаю, вернемся на автовокзал, там чуваки, которые на лобовое бросались с криком "Бейрут!", увезут за двадцать. Но ситуация давит.

Какой-то спальник, стоим под каким-то мостом. Две машины. Евгений что-то калякает, но бородатые все твердят: "Ван хандрид". До автовокзала километров десять. Но это все фигня.Самое главное - это ощущение легкого, ни к чему не обязываюшего, наступающего похмелья. Очень хочется пива. Опять-таки атмосфэра. И я совершаю свой самый большой денежный промах за всю свою карьеру седьмого года, я говорю: НУ И Х@Й С ВАМИ. ПОЕХАЛИ.

Мы кидаем два рюкзака в багажник, садимся, и мчимся на запад.



Как говорится:

"Значит за рулем не будем играть в прятки,
Едем в Бейрут на баклажановой девятке"

Граница наступила совсем близко от Дамаска - там километров пятьдесят да Бог.

Внимательно изучив в отдельной очереди наши паспорта на предмет отсутствия проклятых закорючек самопровозглашенного государства Израиль, внутренне вздохнув, ливанские погранцы ставят нам штампы, вернее, множество филателистских марок и жирную печать поверх.

Где-то в горах, в Ливане, среди своих братьев-христиан, в супермаркете нам удается приобрести пива и жизнь налаживается. Шоссе несколько размоблено авиацией Израиля после недавней войны, но нас таким не возьмешь.

Мы пересекаем горы, вдаль виднеется Средиземное море, на нем далеко, на западе, огромный город, не иначе, Бейрут, и мы на раздолбанном мерине, под пивом, напрочь забыв о конском ценнике, спускаемся на прибрежную равину. Деньги - не главное. Главное - что мы - уже в Ливане. БЕЙРУТ. Такой визит не стоит никаких денег.

Это сообщение отредактировал Masquerade - 12.07.2010 - 22:34

Руку на сердце положа, город, название которого состоит из лаконичных двух слогов, меня волновал уже давным-давно. Всплывают воспоминания из детства, суровый диктор в галстухе, чеканным голосом клеймящий израильскую военщину («и вновь неспокойно в казематах Тель-Авива…»), а в кадре над синим-синим морем валит черный дым, и огромный белый город на берегу...

БЕЙРУТ.

У любого порядочного советского человека это слово записано на подкорке головного мозга. Оно ассоциируется с одним, это - слово-синоним. Бейрут=война.

Неспроста меня отговаривали туда ехать, как же мол так, там же стреляют, опасно, бла-бла-бла. Ты же еще совсем маленький, будь человеком, напиши хотя бы завещание, не будь свиньей.

Ну да ладно, я к этому привык. В свое время и мне было непонятно, как бесплатно можно в туалете купейного вагона доехать до Питера, но главное сделать первый шаг, там уж трын трава. Вдобавок, в отличие от туалета купейного вагона, у меня к 26 годам уже присутствовало подобие здравого смысла.

А он гласит, что самое главное в любой ситуации - адекватно анализировать уровень опасности. Люди в целом его анализируют неадекватно, потому что очень боятся неизведанного, нечто нового. Звучит по умному, но можно оформить просто: большинство людей ссытся почти всего.

А грамотный анализ ситуации, вернемся к психологии, говорит, что шанс получить по балде в Дзержинском районе города Ярославля в разы выше, чем попасть в передрягу в Ливане, в общем и целом, вполне спокойном государстве.

Просто там иногда постреливают. Так стало быть, надо туда ехать, когда не постреливают, а когда все хорошо. Как например мы едем. Это и есть анализ ситуации.

Вдобавок, не в обиду мусульманам будет сказано, во всех делах сильно помогает так сказать бухлецо-с. Пока трезвый человек просчитывает три хода наперед, анализирует внешние факторы, думает об уровне политической нестабильности, и очкует вступить в воду, здоровый русский человек уже на том берегу. А все почему? Потому что мироощущение расширилось. Русский человек под шафе. Ему все по плечу. Реальность чувствует русского человека и гостеприимно распахивает свои створки.

Именно так мы выигрывали все войны. Пока противник готовится к наступлению, мы меняем ландшафт местности, причем вручную.

В общем, к чему это мое такое фривольное концепт-отступление. Многие очень боялись за нас, когда мы поехали в Ливан, но нам было насрать. Рожденный быть похищенным инопланетянами не утонет. Даже когда сразу по пересечению границы мы увидели разбомбленные менее чем год назад авиацией Израиля мосты, мы не очень расстроились



Ведь мы же находимся под опекой созвездия Здорового Похуизма, а совсем скоро мы посетим в долине Бекаа храм божества Бахуса, коротко скажем ему "спасибо тебе за всё", и тем самым упрочим мировую гармонию.

Ну а пока наш раздроченный мерседес спускается с гор к морю. Вдали виднеется огромный город. ОН. Кругом начинают попадаться разбомбленные здания, восстановленные, и не очень, дома, бронетехника на перекрестках, множество мечетей и христанских церквей. Именно здесь и стоит сделать серьезное лирическое отступление.

Меня неоднократно спрашивают (особенно девочки), а что, мол, хоть они там не поделили то? Девочкам простительно, они вообще часто задают вопросы из серии "ну как так можно, это же несправедливо". Или «вот тупые! Зачем воевать, если можно ходить по кафе!»

С 1975 по 1990 год в Ливане шла опустошительная гражданская война. Её отголоски мы слышим и по сей день.

Вся ciль в том, что испокон веков Ливан – многорелигиозная страна. Народность там живет в общем-то одна, за редкими исключениями, это арабы, но арабы в силу ряда исторических причин на этой небольшой территории верят в разных богов.

Основных конфессиональных групп три: это марониты (ближневосточные христане), мусульмане-шииты, мусульмане-сунниты. Последние друг другу тоже зачастую относятся к прохладцей. Зыркнут друг на друга, если стоят на разных концах пешеходного перехода, но когда загорится зеленый, в общем-то спокойно разминутся. А еще там есть мусульманские сектанты - друзы, армяне, католики и православные.

А еще там очень тесно. Благоприятнейший климат, не жарко, пустынь нет, все хорошо растет. Народу много. Ну очевидно же, что рано или поздно там что-то не поделят.

Внешним силам долгое время удавалось сдерживать огонь в горшке. Сначала турки, а потом французы довольно сурово контролировали всю эту взволнованную братию. Но в 1943 году французы ушли, и ливанцы остались сами с собой.

Как водится, все баблище и власть были в руках христиан, которые к ним, к баблищу и власти, имеют природную предрасположенность. Вдобак, вплоть до 1960-х годов христиан в стране было большинство, но совсем скоро ситуация изменилась.

После войны Ливан превратился в процветающую страну, культурный и экономический центр всего Ближнего Востока, всемирный курорт, в стране всплеск рождаемости, естественно, у мусульманской части населения, их становится чуть больше, и что немаловажно, стало что делить.

Но главная причина нестабильности, как и водится в любой порядочной стране на Ближнем Востоке, стали палестинские беженцы, которые после серии поражений от супостатского Израиля осели на всех близлежащих территориях и начали ему, проклятому Израилю, мстить. На юге Ливана образовалось де факто государство в государстве, эту территорию не контролировало правительство, де факто там было палестинское государство, которое Израиль от души покрывал бомбардировками, а палестинцы в долгу не оставались и третировали Израиль своими набегами.

В общем, полный бардак. Христиане любили Израиль, при этом оставаясь арабами, их ненавидели все остальные арабы-мусульмане, плюс мусульмане-шииты и мусульмане-сунниты были несколько недовольны друг другом, плюс друзы - это вообще бравые парни, их полтора миллиона человек (их них в Ливане несколько сотен тысяч), они как бы мусульмане, но верят в перевоплощение душ, и поэтому не боятся смерти и вообще ничего.

Своим знаменитым боевым криком «во чреве матери!» («я возрожусь») и яростными бесстрашными атаками они вносили ужас в любого противника на протяжении сотен лет.

Пикантность ситуации состоит в том, что друзам вера разрешает принимать внешние формы той или иной религии, если это позволяет сохранить истинную веру и преданность делу, так называемая «мысленная оговорка». Ну то есть друз может спокойно надеть крест и читать христианские молитвы, если так надо.

Друзом невозможно стать, друз – это больше национальность, друзом может стать лишь тот, у кого отец и мать друзы. Со стороны никого не принимают.
Очевидно, что присутствие таких бравых ребят придавало пикантности ситуации в Ливане.

В Ливане был заинтересован Израиль, которого снабжали Штаты, и Сирия, которую снабжал СССР. Израиль лоббировал интересы христиан, а Сирия – мусульман, в общем, в 1970-х годах в Ливане началась совсем другая жизнь.

В 1975 году была расстреляна христианская свадьба, сразу же христианское ополчение (милиция) захватила автобус с палестинскими боевиками, убив 27 человек, палестинцы заявляют, что это были не боевики, а дети, и началось.
Армия Ливана распалась по религиозному признаку, служащие-христиане ушли в свои многочисленные милиции, общее название «Фалангисты», а мусульмане – в свои. Оружием и баблом воюющих ополченцев поддерживали зарубежные страны.

Такой гражданской войны мир еще не знал.

Ливан никогда не был некоей туземной страной. Он был, и остается процветающим государством, где водится много денег. Бейрут был самым развитым городом на Востоке, штаб-квартирой множества корпораций, международных организаций, университетов, знаменитый на весь мир престижный курорт.

Война шла спорадически, то в одном квартале, то в другом, хаос, многочисленные блокпосты всех воющих сторон, проверки, ракетные удары, и при всем при этом, город живет своей жизнью, работают магазины, кафе, банки. Ситуация то обостряется, то затухает, то война приобретает характер обоюдного геноцида, то вновь исчерпаны силы, и город живет спокойной жизнью еще год, пока не прибудут новые баблосилы с Запада.

Надо было понимать, куда мы едем.

И страна, и город Бейрут имеет четко выраженное не национальное, а конфессиональное деление. Например, западные кварталы Бейрута – мусульманские, восточные – христианские. Несмотря на общую толерантность, в каждом свои нормы.

Христиане живут в основном в центре и на севере страны, мусульмане-сунниты – на юге, близ израильской границы, шииты – на востоке, в плодородной долине Бекаа, и при этом на каждой территории есть куча анклавов. Наглядно показывает религиозный раскол Ливана эта карта, все цвета радуги:



Бейрут выглядит не лучше, только там уже давным все ясно – где мусульмане, а где христиане, каждый квартал полит кровью, и границы известны. Ярко выраженной ненависти нет, наверное, после 15 лет войны поняли, что сосуществовать как-то выгоднее



Денег в стране по прежнему очень много. Несмотря на опустошительную войну, полностью разрушенную инфраструктуру, постоянно возникающие кипеши со стороны Сирии и Израиля, государство в экономическом плане процветает.

Цены существенно отличаются от соседней, на фоне Ливана, полубомжеватой Сирии, и примерно соответствуют европейскому уровню. На улицах полно дорогих машин, бутиков мировых брендов, Макдональдсов и прочих милых узнаваемых причинадалов современной мировой капиталистической цивилизации.



Прикатили мы на своем раздроченном Мерсе, как водится, под какой-то мост на окраине. Похоже, все важные события у арабов в жизни вершатся под мостами и автомобильными развязками. Там постоянно трутся какие-то бородатые чуваки с честными лицами, стоят пыльные машины, кто-то что-то перегружает из багажника в багажник, торгуют алкашкой.

О, алкашка! Явное отличие от Сирии – независимо от района, на всех заправках Ливана продают пиво и вино. Хорошая страна, позитивный христианский след.

Но сейчас нам с Женечкой не до этого. Время уже за обед, а где спать, мы еще не знаем. Надо ехать в центр города и искать вменяемую гостишку, желательно, в братском христианском районе.

Мне было известно, что хорошим, годным районом является Хамра – несколько кварталов к западу от центра Бейрута, крутой деловой и экономический центр – банки, бутики, магазы, лабазы, гостиницы, бугатти-хуятти.

Садимся под мостом к какому-то чумазому товарищу. «Брайтон-Бич!», говорю, то бишь «Хамра дистрикт!». Надо отметить едва ли не самое главное отличие Ливана от всех остальных арабских стран – добрых восемьдесят процентов населения говорит по-английски, даже убеленные сединами старцы, которые, казалось бы, еще Лоуренса Аравийского помнят.

Значительное число людей говорит и по-французски.

Все это делает Ливан сильно непохожим на старый, добрый, замызганный, душевный Восток. Более того, здесь в свободном ходу баксы. Ими можно расплатиться и в ларьке, и в такси, и даже на дискотеке «кому за шестьдесят». В Сирии доллары хоть заочно и любят, но свободно не берут – надо дуть в государственный банк и менять, чтобы жырный процент капнул Длинношеему. Надеюсь, после таких слов меня не возьмут на заметку сирийские службы внешней безопасности. Говорят, они отличаются крутым нравом.

И в скромном губернском городке на Волге достанут.

Приехали на Хамру. Это деловой центр, ради бабла религиозные различия стерты, и если не вспомнить, как ты попал сюда (машина до Москвы, не влезли на рейс до Дамаска, напились, попали в Стамбул, там снова напились, из Стамбула турецкими авиалиниями в Сирию, там на такси на автовокзал, там мерседес за сто долларов (бл@дь!) до моста на окраине Бейрута, там снова такси), так вот, можно подумать, что ты в городе средней руки на Лазурном берегу.





Чисто, прилично, бетон, стекло, сок свежевыжатый, ламборджини-хуини.
И мы, два полубомжа с рюкзаками, плетемся среди всех этих открытых кафе а ля Франсе, возбужденно сжимая свежекупленный люля-кебаб в потных ручках.



Гостиница. Четыре звезды. Снаружи выглядит неплохо. Нам всего-то на ночь. Заходим. Внутри все чинно. Подхожу к ресепшену. - Бонжур , говорю, и тут же попамятовав, что французы ушли отсюда в сорок третьем, а сейчас миром правят англосаксы, тут же осекаюсь: бл@, ГУД ДЭЙ!

- Вы можете говорить по-русски, говорит мне портье. Меня зовут Людмила.

Так то мы и познакомились с отечественной экспансией на Ближний Восток.
Вообще, за годы последних мотаний по относительно цивилизованному свету, я столкнулся с отечественным ползучим захватом относительно квалифицированных должностей обслуживающего персонала.

Все эти наши дипломы об окончании «Блаблабласского Государственного Университета» (на выбор: «Блабласский Политехнический Государственный Университет», «Лялялясский Педагогический Университет», «Филиал Столичного Главного Университета Макроэкономики и Высокой Биржевой Технологии»), в общем, все эти корочки на фоне общемирового уровня образования можно спокойно запихать себе так сказать в жопу-с, и не париться.

Но, тем не менее, все-таки человека, взращенного на территории бывшего СССР, выгодно отличает от множества людей планеты наличие относительно широкого кругозора, качественное начальное образование (читают и пишут почти все), природная смекалка, внешняя миловидность и любовь к бухлу, а следовательно, общению.

Именно поэтому эмигранты из стран бывшего СССР в основном не моют клозеты, не убирают номера отелей и не чистят улицы. Они занимают средний сегмент в сфере услуг – портье в гостинице, служащий справочной службы, начальник проката чего-либо, администратор ресторана. Моют в основном негры и азиаты. У этих и с начальным образованием было туго.

Раньше я не верил, но чем дальше, тем больше. Приезжаешь хрен знает куда, в какое-нибудь село, пытаешься узнать, где тут у вас круглосуточный супермаркет, подходишь к справочной, бее-мее, а тебе в ответ: вы можете говорить по-русски. Я из Риги.

Или едешь на машине, на телефон звонок: здравствуйте, вы заказывали такую-то хуету, но сейчас это очень проблематично, меня зовут Олеся, я в Амстердаме, в нашей штаб-квартире. В ходе дальнейшего откровенного разговора выясняется, что Олеся родом из города Барановичи в Белоруссии, приехала по программе в Амстердам, да так и осталась. И таких миллионы.

Потому что все заводы в Барановичах откинули копыта, а в Амстердаме нуждаются в лояльных, несколько соображающих, служащих.

Вот и сейчас. После быстро установившегося взаимопонимания Людмила, портье четырехзвездочного отеля в Бейруте, не смогла устоять перед антрацитовыми взглядами двух соотечественников, братьев по вере, и раскрыла карты.

Она из Иркутска, работает здесь, потому что в «Иркутске делать не хрен». Домой она летает раз в год, в отпуск.

- Почему Ливан?

- Здесь платят нормально, все толерантные, и все моей внешностью восхищаются (Люся – блондинка).

- Ну типа да, когда Израиль год назад бомбил Бейрут, мама беспокоилась, постоянно звонила, но это все хрень, тут постоянно кто-то кого-то бомбит, но всем все равно.

- Людмила, а вы не подскажете, где в городе наши? Они в достаточном количестве? Где можно качественно потусить? Так сказать, излить посильно друг другу горе, встретить Новый Год? (напомним, на дворе нынче 30 декабря 2008 года)

- Так прямо и не скажешь. В мой ночной клуб вы не пойдете (мы с Евгением задумчиво посмотрели на свои нелепые европейские одеяния, какие-то замызганные болониевые куртяхи, несколько отросшую растительность на лице), но вот район улицы Джимэйзи вам более чем подойдет. Большое количество баров, кафе, клубов, ресторанов – и все на одной улице.

- А это христианский квартал? – тонко, въедливо поинтересовался я.

- А насрать какой это квартал. Я не знаю. Это не важно. Это – Бейрут, мудро нам молвила блондинка Людмила из Иркутска и погрузилась в свои портьешные дела.

Темнеет зимой в Восточном Средиземноморье рано. Казалось бы, солнышко, приятно, светло, как херакс – и темень, и холодно, и электричества мало. На побережье было ощутимо теплее, чем в Дамаске – добрых плюс пятнадцать днем, и добрый ноль ночью.

Маечка "Тихоокенский флот" на такое дело сойдет не считая затасканной тонкой куртяхи.

У нас еще было три часа на дневное разграбление города. Порешив основные так сказать достопримечательности (в городе их после войны осталось негусто) осмотреть завтра, мы предпочли совершить небольшой променад по побережью, мажорным кварталам, устроить небольшую алко-разминку в каком-нибудь трэшовом кабаке на побережье и вечером топать на широко проанонсированную нам Люсей улицу Джимэйзи.

Свинья грязь найдет. Естественно, мы попали в детский парк аттракционов.

Поскольку я уже опрокинул пару вина в каком-то деловом центре, а Евгений – мохито, нам очень захотелось покататься на чертовом колесе. Судя по внешнему виду, поставщиком чертового колеса выступил СССР в шестидесятых годах, потом колесо разбомбили, потом восстановили, а потом снова стали катать. По-крайней мере, на нем никого не было.



Очутившись на вершине, узрев легендарный бейрутский мыс, маяк на нем, мусульманские кварталы к югу, Евгений и Ян впали в состояние маргинального экстаза.



Вообще, русский человек, если он еще не маленький ребенок, трезвым на чертово колесо не пойдет. Тем более, в Бейруте. Мы не были исключением. Мы русские люди, мы в Бейруте, перед нами чертово колесо, автодром, какие-то детские уточки и карусель «Солнышко» с катающимися детишками в арафатках - трезвым в такой ситуации останется только самоубийца.

Мы любим жизнь. Под полой у нас была бутылочка белой сухой «Ксары», и мы орали от эмоций.

Мы снова чувствовали себя детьми.





С колеса открывались виды на мыс





Внизу около детского парка, прямо у бейрутского маяка, оказался гаштет. Не знаю уж почему, но слово «гаштет» крепко обосновалось в моем лексиконе – именно так называется сельский трактир в Германии, слово было импортировано в русский язык доблестными офицерами не менее доблестной Западной Группы Советских Войск, что стояла в вышеупомянутой Германии до 1994 года. Наверное, им, доблестным офицерам, это слово было очень близко.
Близко оно и нам с Евгением.

Пошли в гаштет под кодовым русским названием «Маяк».



Кафе ни капли не напоминает степенные дамасские заведения, ничем ближневосточным там и не пахнет. Наоборот, пиво, вино, прошли сразу две (!) девушки в юбках (добрые христианки), шныряют официанты, можно сесть прямо у морской волны, в общем, тут жить можно.








Единственное напоминание, что ты на Ближнем Востоке – это кальян, качественную затяжку которого я и не замедлил сделать. Я так то особо не курю, даже тот же самый кальян, но раз уж я попал невесть куда, то должен соблюдать невестькудашные традиции, для колориту, так сказать.



С курева меня быстро снесло, даже «Ксара» не могла так преуспеть в этом начинании, как кальян с метким названием «Бум-бум», он сопровождался одноименным коктейлем.



В сумерках мы покинули гостеприимный гаштет «Маяк»

вышли на бейрутский променад, смотрю на свежеостроенные небоскребы, и разбомбленные французские здания а ля колониаль... Ближний Восток... Бейрут... Средиземное море... а в голове крутится Великое:

У СВЕТКИ СОКОЛОВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ,
ЕЙ СЕГОДНЯ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ
Я НЕСУ В ПОДАРОК ПОЗДРАВЛЕНЬЯ
И ОГРОМНЫЙ РОЗОВЫЙ БУКЕ-Е-ЕТ

ТЫ ПОМНИШЬ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ В КЛАССЕ ПЯТОМ...

вот бл@...

но это значит одно - настроение на высоте, сегодня ночью все должно быть хорошо. Мы же в центре индустрии развлечений всего Ближнего Востока.

ну и пошли в восточные кварталы… там находится улица Джимейзи… там свои… братья по вере… эти не подведут… идем же, Евгений, идем…

Улица Джимейзи оказалась в опасной близости от нашего отеля - 20 минут пешком, на такси пять. На поверку она действительно оказалась в христианском районе, причем в самом его начале.

- Начале от чего? От центра города? От отеля? От треш-концепт-нуво бара "Маяк"? - задумается неискушенный зритель нашей бейрутской феерии, и получит взвешенный ответ, в исполнении меня.

Ответ меня:

Как я уже отметил, в Бейруте большая часть районов имеет четко выраженные религиозные признаки. Де факто они могут считаться национальными, если бы не один фактор (как говорится, и этот фактор - трактор), что национальность так-то в Ливане одна. Арабы. Просто верят по-разному, что превращает их в совершенно разных людей.

И до начала войны в 1975 году такие районы по религиозному признаку имели место быть, но их границы были смазаны, потому что общество еще было веротерпимым. Большую часть населения столицы составляли христиане, но большинство не подавляющее.

С началом боевых действий в Ливане (которые шли, естественно, в первую очередь, в Бейруте), границы стали четкими. По разную их сторону не осталось ни одного иноверца.

Я к чему клоню - именно тогда и родился знаменитый термин, который фигурировал в большинстве теленовостей крупнейших информагенств мира. Если вы его слышали, то для вас он знаменитый. Если не слышали, то просто знайте, что он знаменитый, и тогда он станет знаменитым точно.

ЗЕЛЕНАЯ ЛИНИЯ. GREEN LINE.

Невидимая черта, которая разрезала Бейрут на две части, западную - мусульманскую, и восточную - христанскую. Она была объявлена нейтральной территорией, на которой, что логично, и шли основные бои между враждующими сторонами. К девяностым годам она представляла собой огромный длинный пустырь шириной метров в четыреста, разрезающий живое тело городской застройки.

Сейчас он потихоньку застраивается, потому что это выгодно - Зеленая Линия находилась в самом центре города.

В принципе, обо всем этом можно было не париться, история-хуерия, ля-ля-ля, три рубл@, главное водка, раз-два, кружева, три-четыре, прицепили, и ни о чем не думать, но мне было это важно, я посмотрел несколько карт, где проходила легендарная Линия, вот почему, когда мы наконец-то прибыли на место, я осознал, что мы находимся к востоку от Линии, а стало быть, среди христиан.

И верно, зорким оком оглядев открывшийся нам отрезок улицы Джимейзи, длиной буквально метров в триста, мы поняли, что здесь наш отчий дом. Вокруг вовсю кутили единоверцы.



Джимейзи стрит, или, вернее, Джимейзи Руа (Бейрут сохраняет французскую топонимику) представляет собой два-три квартала баров, кафе, ресторанов, идущих сплошняком. Это весьма редкое зрелище для Бейрута, в связи с конфессиональным делением.

В мусульманских районах вообще ничего нет. Центр города - и нашим, и вашим, шалман-кафетерии встречаются, но не сплошняком, и надо искать. Христианские районы - в основном жилые, и кое-где встречаются зажигательные кварталы, вроде вот этой самой Джимейзи.

Мы как увидели все это в самом сердце арабского мира, так и прослезились.

Был поздний вечер, настроение отличное, на ура, на стадии "Да здравствует Единая Россия!", значит, нам точно надо расслабиться.

Мы использовали тактику "Выжженная земля", отточенную во многих городах планеты. Она же "отступать некуда, позади - Москва", она же "всех убью - один останусь", она же "весь мир у нас в руках, мы звезды континентов".

В общем, заходишь в один бар, тестируешь там некий напиток (оптимальнее всего перед этим спросить бармена - "а что вы лучше всего делаете, родной вы наш?"), потом выходишь на улицу, переходишь её по диагонали в следующий бар, там снова задерживаешься на двадцать минут, там снова диагональ, снова бар, в общем, слава Богу, если улица с заведениями быстро заканчивается.



На Джимейзи оказалось баров пятнадцать, но мы доблестно выдержали испытание. Мы даже начали робко затеивать разговоры с девушками, хотя в начале поездки клятвенно пообещали не делать этого безрассудства.



Хорошо, что улица быстро кончилась.

Но это нас не остановило, и мы повернули назад.

Да, это вам не Сирия. Ливанцы отдыхать умеют.



После знакомств с барменами, прощупаванием ситуации в городе в целом и христианском анклаве в частности, было выяснено, что:

1. Новый год весь квартал будет отмечать именно на этой улице.
2. Мест в ресторанах и барах на вечер 31 декабря нет, потому что на такие алкомероприятия, как Новый Год, добрым людям надо приобретать вакантные места заранее.



Мы не расстроились. Нам вообще насрать на Новый Год, равно как и на другие праздники, у нас каждый день - праздник. Как я люблю приговаривать под шафе, праздник - это состояние души, а не листок в календаре.

На этой мажорной ноте я захватил захмелевшего после десяти баров Евгения (я, на удивление, более менее, уцелел), и мы потопали к автоматически ставшей родной душе - Людмиле из Иркутска, то есть в наш отель. У Людмилы, увы, был перерыв в ее портьешной деятельности, и мы уснули несолоно хлебавши.

Конечно, неискушенный в нас читатель, или просто пошлый человек, сразу заподозрит под этой моей фразой "несолоно хлебавши" какой-то грязный, развратный намек, но это означает лишь то, что он не понимает нас, тонко чувствующих реальность, русских людей за границей. Когда после тысяч верст пути, самолетов, такси, бородатых и усатых людей, грязных, и не очень улиц, свежевыжатых гранатовых соков, следов от пуль на домах, мечетей и древнеримских развалин, так до ломки тела хочется ощутить дар русской, нехитрой речи, без задних мыслей, без подспудного анализа, на чем лучше калякать, на английском или убогом французском, вот так вот просто, без обиняков сказать:

- Добрый вечер, Люся... мы вернулись. Вы чудесно выглядите сегодня, Люся...

Но это все мечты. Люся где-нибудь спит на сьемной хате на окраине города, время далеко за полночь, на респшене какой-то молодой, верткий ливанец, и тут остается последнее: идти спать.

Что мы и не замедлили проделать. Завтра 31 декабря, порядочные люди уже картофан в оливье вовсю хуярят ножичками на столе, и стоят в очередях за Советским Шампанским, а мы тут как конченые люди засыпаем в раздельностоящих кроватях на районе Хамра, поедая по пьяни купленную по пути клубнику. Бардак.



Утром все мысли по поводу того, как положено советским людям отмечать Новый, 2008 год, были взяты назад. Сознание было ясным, нервы - крепкими, мускулы - напряжены.

Мы ведь решили идти в юго-западные, мусульманские районы.

Преувеличением будет сказать, что разница между бейрутскими районами сильно ощутима. Да, она есть, но она выражена в меру. Ну в одних кварталах есть кабаки, в других нет. Ну в других чуть погрязнее. Вот хоть убей, не пойму - почему в одном и том же городе в христианских кварталах - чисто, а в мусульманских - грязно. Вроде и доходы не в разы различаются. И люди-то выглядят одинаково.



Но один хрен - на западе Бейрута мусор валяется на улицах, а на востоке - нет. Я, конечно, богохульник, но в голову автоматически лезут мысли - неужели Аллах запрещает убирать мусор, а Иисус Христос - нет?

В общем, человек я конченый с таким компотом в башке, но другой, как известно, не дадут, скорее отнимут. Пошли мы с Евгением в мусульманские кварталы завтракать.



Конечно, мы могли сделать это во многочисленных кафехах а ля Франсе, что населяют район Американского Университета, но во-первых, это не аутентично, пусть там редкие туристы питаются, а-во вторых, по опыту посещения той же Франсе, с завтраками там совсем туго.

И вообще, совершая прием пищи в мажорных заведениях, даже если у тебя на них есть баблишко, ты не увидишь самого главного - колориту. Они же как везде. Инкубатор. Клетчатые скартери-хуятерти, пиво импортное за три тысячи километров привезенное, наш повар прошел обучение в... наш интерьер разработан Самим... ну и так далее.

Вот почему мы с Евгением позавтракали на бочке.



Всех шеф-поваров и клетчатые скатерти можно на неделю заснуть в жопу, пока мы в Ливане. Мы будем кушать, испытывая колорит.

А это - купить пирожки с бараниной, свежевыжатый сок, и выйти на площадь на бочку, кушая все это. Потом можно сесть на обосанный бордюр, и довольно урчать, наблюдая за происходящим в районе.

Напомним, пока все думают умом, думая, как вступить в воду, не зная броду, русский мужик уже стоит на том берегу и машет рукой. Когда группа алеманнов после сытного завтрака "все включено" выходит в районы, как к туземцам, все обвешанные фотиками - их местные и встречают по одежке - как конченых казлов, сами для себя решивших, что они на неделю погрузились в передачу "В мире животных".

Но когда ты жрешь люля-кебаб на бочке, а потом сидишь на бордюре дороги - для тебя открыты все дороги, даже если у тебя белая, почти как снег, кожа. И нелепая одежда - никаких арафаток, лишь какое-то болониевое фуфло.

А все потому, что люди чувствуют, когда ты к ним относишься с пониманием, а не как к зверькам. Типа я из России, к вам на два дня, пофоткаю последствия гражданской войны среди одержимых религиозных дебилов и домой, в тепло.

В общем, прогулка по юго-западным, мусульманским кварталам Бейрута прошла прекрасно. Мы даже дошли до лагерей палестинских беженцев Сабра и Шатила которые так прославились в 1982 году.

Их смели с лица земли фалангисты (читай - христиане), при вероятной поддержке Израиля.

Искать правых и виноватых в той войне нет никакого смысла, потому что их априори не было. И даже Израиль (как водится в ряде местных кругов) не виноват. Собственно, как и Сирия, которая, согласно ряду мнений, больше всего выиграла в гражданской войне в Ливане. Сабра и Шатила даже читаются и воспринимаются всегда вместе, а не по отдельности. Мы говорим Сабра - подразумеваем Шатила. Говорим Шатила - подразумеваем Сабра. В свое время два этих топонима стали символом агрессии кровавой израильской клики.

Прошло уже 26 лет с тех пор... в общем-то, мне столько же.

Погуляв чутка по окрестным мусульманским кварталам вдоль Зеленой Линии, мы стали собираться к главной цели дня 31 декабря. Долине Бекаа.

Ливан - совсем небольшая страна. Примерно 200 километров длиной на 80 шириной, в среднем. Ярославская область больше. Не говоря уже о монстровой Костромской или Вологодской - тут и Сирия вздрогнет.

Плодородное побережье Ливана с востока ограничивает горный хребет, на котором, собственно, и растут знаменитые ливанские кедры. Из них раньше строили самые лучшие на свете корабли, но достроились и сейчас кедры остались лишь в ряде заповедных рощ и на флаге Ливана.

После горного хребта идет плодороднейшая долина Бекаа - центр ливанского сельского хозяйства. Именно оттуда ведет свои корни наш с Евгением бессменный фаворит и лидер - вино "Ксара".

"Ксара" - довольно известный мировой бренд марочных ливанских вин, но в самом Ливане он продается в ларьках и на бензоколонках. Как говорил Евгений под занавес поездки: - А я никаких вин, кроме марочных, не употребл@ю!

Долина Бекаа в основном населена мусульманами-шиитами, здесь правит бал их организация - Хезболла, которую так не любил и не любит вышеупомянутый Израиль. Руководит Хезболлой шейх с томным именем Насралла, и основная её цель - оборона интересов шиитов Ливана, и самого Ливана в целом, от посягательств злых, желающих проклятья Ливану, заграничных врагов.

Хезболла - серьезная политическая и военная сила, и в ряде регионов страны, той же долине Бекаа, она заменяет и светскую, и религиозную власть. В Ливане её можно любить, и можно не любить, но уважают почти все.

Штаб-квартира Хезболлы - город Баальбек на севере долины Бекаа. Туда-то мы и собрались

Не потому, что мы испытываем какие-то личные пристрастия к шейху Насралла, или нам так близки идеи ливанского исламского сопротивления, а потому, что волею судеб в Баальбеке находится едва ли не самый величайший архитектурный памятник римскому зодчеству.

Территория Ливана некогда входила в состав Римской Империи, равно, как и земли на многие сотни километров вокруг. Столкнувшись здесь с весьма мощной, не сколько военной, сколько духовной силой, римляне распереживались.

Едва ли не впервые они почувствовали угрозу своему могуществу. Она не исходила от огромных армий, мощных флотов, в общем, всем тем, с чем римляне справлялись на раз-два. Эта сила была неведома римлянам, она заствляла волноваться души не тысяч - миллионнов людей. Эта сила не позволяла людям жить под властью цезарей. Более того, она была вне власти цезарей, она была вообще не во власти людей.

Эта сила называется - РЕЛИГИЯ.

Именно в землях Палестины римляне впервые столкнулись с ожесточенным сопротивлением не с оружиемв руках, нет, они столкнулись с сопротивлением в людских душах.

Давние традиции восточных мистерианских культов, и новоявленный Мессия - Иисус из Назарета, не давали спокойно спать римским прокураторам. Пока души иудеев и всех окрестных племен не находятся во власти цезаря - о сне нельзя и подумать.

Вот почему в первом веке нашей эры римляне приступили к постройке едва ли не самого своего масштабного архитектурного сооружения. Умные люди знали, как можно покорить варваров - не огнем и мечом, но видом Коллизея. Смертные не могут построить Такое - думали варвары, и преклонялись перед небожителями.

У римлян не было много времени. Они торопились. Христанство завладевало Востоком и бросило вызов основе основу римского государства - их пантеону.

На Ближнем Востоке, в сердце своих восточных провинций, они строили огромный комплекс своим языческим Богам - Меркурию, Венере, Нептуну, Бахусу, и конечно, великому Юпитеру. Такого цивилизация еще не знала. По масштабу комплекс должен был переплюнуть Пирамиды.

Это был ответный римский Вызов всему Востоку. Средоточие духовной мощи всей Империи. Сюда из Рима приезжали императоры, чтобы вознести жертвы Богам. Здесь творилась История.

Мы были бы полными дураками, если бы не побывали в Баальбеке. Это самая известная достопримечательность Ливана, хоть, в последние десятилетия, и не самая посещаемая. И от Бейрута всего 90 верст. Там все рядом. Просто религии сменяют друг друга каждые десять километров.

Логично рассудив, что Хезболле мы даром не сдались, перед отправлением я приобрел пакетик пива. Узнали, откуда отправляются маршрутаны на Баальбек. Конечно, из-под какого-то моста на восточной окраине.

Вообще, арабы, при всем уважении, несколько страдают сложностями в ориентации в пространстве. Сколько бы не спрашивали, как куда попасть, или куда нам ехать, сразу возникали трудности. Или покажут не туда, или вообще не покажут, или того хуже, показывают на карте. Карта - это вообще труба.

Причем видно, что люди отчетливо знают, куда надо держать путь, и очень хотят поделиться с лоховатыми иностранцами своими ценными знаниями (а не лишь бы отьеб@ться, как принято в землях, лежащих севернее). Только вот сказать не могут. Географическая карта для них - вообще особый мир.

Иногда мне казалось, что если я сейчас достану карту флоры и фауны республики Беларусь, местный товарищ и на ней за секунду покажет интересующий нас Бейрутский морской порт. Покажет в районе города Гомель, естественно.

Гораздо хуже, если к обсуждению подключался второй доброволец. Они так- то вообще гостеприимные - только дай помочь. Это-то хуже и всего. После того, как два араба встречаются пальцами на карте, туши свечи. Лучше сразу сгрести ее и бежать, прикрыв ей голову, и с криком "шайтанама!"

К концу первой недели поездки мы с Евгением осознали всю пагубность таких расспросов, и оставили местных жителей в покое, пряча карты при себе.

Как добраться до точки, откуда уезжают маршрутаны на Баальбек, мы узнали на словах. Приехали, естественно, под мост. Там оживленно, рынок, городская окраина, а когда продефилировала местная красотка в фиолетовом, вся площадь затаила дыхание, даже искушенные иностранцы, то есть мы с Женечкой.



Предупреждая вопросы разного рода девочек, мол "а как же вы узнали, что автобус идет туда, куда вам надо? Вас же никто не понимает!". В принципе, в любой стране никакого языка знать не надо, нужно знать лишь название места назначения. Просто нужно быть слегка под шафе, и быть уверенным в своих силах. Ходишь настырно от автобуса к автобусу, и спрашиваешь водителя за водителем: "Баальбек?". Всем интересно, и все пытаются залить какого-то говна в уши, которое ты не понимаешь. Поэтому слушать не надо, те паче отвечать, а нужно дождаться лишь одно - пока очередной бородач на твой лаконичный вопрос "Баальбек?" не кивнет утвердительно головой.



После этого ты спрашиваешь на языке жестов, мол, и почем нынче Баальбек, и на пальцах начинаешь спрашиваешь цену. Потом отдаешь деньги. И все в ажуре. Тебя не кинут. Ты же иностранец, вдобавок под шафе. Такого себе дороже кидать. Как вы думаете, кинет ли водитель автобуса Ярославль - Пошехонье француза? Нет, не кинет. Потому что водитель автобуса Ярославль - Пошехонье боится всего ему непривычного и нового, например, француза, французского языка, и Франции. Это в худшем случае, а в лучшем он - порядочный человек, который, даже зная по-французски лишь "шерше ля фам", будет очень стараться заблудшему в недрах Ярославщины галлу-агалу помочь добраться до искомого Пошехонья.

И так везде, причем в других странах процент порядочных людей как правило выше, чем у нас, и тем более, в арабском мире.

Естественно, мы не волновались, а лишь купили еще пиваса в христианском ларьке. Погрузка осуществлялась под бдительным надзором армии Ливана, посты которой стоят на каждом перекрестке. Армия Ливана - испокон веков слабое образование, которое чуть что расходится по домам, или в свои народные ополчения. Авторитет ее был всегда невысок, но служить то надо.

Именно поэтому, и только поэтому, Евгений остался безнаказанным, когда корчил рожи, позируя на фоне патруля.



А я - употребл@я напитки в общественном месте.



Тронулись. Едем. В незнании языка есть и свои минусы - водитель при погрузке нам прочитал чуть ли не трактат Маркса, но мы все пропустили мимо ушей. Перевалили мы значит первый горный хребет, доехали мы до христианского анклава, города Захле, это юг долины Бекаа, там нам водитель жестами дал понять, мол, проваливайте из моего кадиллака. И поручил нас какой-то девушке в хиджабе.

Вылезли на развязке, девушка перевела нас на другую сторону, ну прямо как пионеров, и втроем мы дождались следующей маршрутки, идущей на север. Девушка там что-то сказала, и денег с нас так и не взяли. Черные люди какие-то, мы же были готовы заплатить, надо было драть три шкуры, мы же все равно бы ничего не поняли. И что за народ. Прямо как нерусские.

Ехать совсем недалеко, километров тридцать... За окном замелькали желтые флаги Хезболлы... солдат армии Ливана на всех перекрестках больше невидно... кругом зелень плодородной равнины Бекаа, совсем рядом - горы, они с трех сторон подступают в городу. А город - вот он, рукой подать.

Греки называли его Гелиополис, Город Солнца. Духовная цитадель римлян две тысячи лет назад, и духовная цитадель ливанских мусульман-шиитов в наши дни. БААЛЬБЕК.

Вечер, 31 декабря. Совсем близко виднеются огромные колонны храма Юпитура - рукой подать. Закат. Кровавое солнце садится за горный хребет на западе, у нас в распоряжении дай Бог час-полтора. Что же ты медлишь, друг Евгений? Идем же, идем...

что-то вот подумалось... может, вместо того, чтобы начинать новый рассказ, наконец-то завершить этот?

Продолжаю рассказ о своей поездке на Ближний Восток по Сирию, Ливану, Иордании.

Пока это самое длинное повествование - начатое в 2008 году, оно было продолжено в 2010-ом, и все равно в нем мы с Евгением доехали лишь до Бейрута - даже не половину пути.

Но мы сделаем, мы закончим его. Новая серия. Долина Бекаа. Баальбек. Ливан. Вечер 31 декабря 2007 года. Мы с Евгением победоносно ворвались в город на маршрутке из Бейрута.

Напомню, в Баальбеке находится потрясающий римский храмовый комплекс I века нашей эры, незаслуженно забытый.

Развалины плавно переходят в жилые дома, а жилые дома - в развалины. Собственно, а какая разница?



Но оно и к лучшему, что Баальбек забыт. Здесь нет оголтелых тетенек в сланцах и краснощеких дяденек в линялых майках "Ред Си дайвинг". Здесь нет чуваков в ковбойских шляпах с татухами "Ганз энд Розес". Здесь нет сонмища маленьких желтеньких человечков, обвешанных огромных фотоаппаратами. Здесь нет французских пенсионеров, равно, как и никаких других пенсионеров. Собственно, здесь вообще никого нет.



В этом огромный плюс всех развалин и прочих феерических руин Ближнего Востока - здесь почти отсутствуют туристы. Ничто не огорожено, никаких защитных стекол, никаких тебе значков "с мороженым нельзя, а то убьем нахрен".

Никаких заборов, никакого оформленного входа. Есть только смотритель, который возьмет официальную плату за вход, если, конечно, он не спит или не уехал на весь день к дяде Саиду.

Единственная примета цивилизации - это впихнутый во что-то очень древнее туалет:



Втиснутый то ли в бастион, то ли в базилику. Что теперь, туалет отдельный строить, когда столько помещений пропадает?



Где же огромная потеющая толпа, массово облепившая, как мухи, одну жалкую колонну, яростно мастурбирующая на обломок ноги богини Афины?

Нет толпы:



В тот вечер в Баальбеке, древнем Гелиополисе, одном из величайших сохранившихся архитектурных комплексов древности, были лишь я и Евгений.

В слове "величайший" нет никакого предубеждения - в принципе, вплоть до XX века руины Баальбека были в одном списке с пирамидами, Тадж-Махалом, Колизеем. Для путешественников XIX века они были своеобразным "маст си". Ну знаете, такие образованные богатые балбесы в обязательном порядке совершают большое путешествие, знакомятся с миром, кругозор расширяют, а не то ум узковат будет, несмотря на образование. Все правильно так-то.

В общем, место было известное. Из человеческой памяти Баальбек стерли последние сорок лет - как с начала 70-х началась гражданская война в Ливане, так потихоньку и забыли, ну его нафиг, Баальбек то, с пулей то в левом ухе.

Сейчас война кончилась, а память не вернулась.

Хотя ничего сложного нет - дуй в аэропорт, 4 часа, визу по прибытию, ну и всё, любуешься величием Рима.

Почему же Баальбек ставили в один ряд с другими крутыми сооружениями? Потому что местный храмовый комплекс тоже невероятно крутой, до сих пор вызывающий споры британских ученых.

Однако, обо всем по порядку.

Как каждый знает, римляне затеяли гигантскую стройку в Баальбеке как вызов восточным религиям, особенно поднимавшему свою голову христианству.

Получилось не всё, урезали бюджет, надо было закрывать квартал, но итог все равно крут. Вот как это выглядело, макет:



Это я стою в главном входе.

- AVE CAESAR!



Везде можно полазать, попрыгать, посидеть. Евгений в нише:



Я в нише:



Не помню, плескалось ли в нас бургундское, но что-то большое количество фотографий друг друга выглядит подозрительно, обычно я этим не балуюсь.

Евгений взбегает по парадной лестнице к сердцу комплекса - огромному храму Юпитера, если я не ошибаюсь, самому большому в античном мире:



Колонны точно самые большие - три метра в сечении, высота - 22 метра, это примерно девятиэтажный дом:



Человек не смог разрушить храм Юпитера. Это сделали многочисленные землетрясения, и то не удалось - как мы видим, шесть колонн из 52-х уцелели.

Для сравнения - человек на фоне колонн:



Зловещее солнце опускалось за горный хребет. Это делало пребывание нас с Евгением в одном из религиозных сердец мира двухтысячелетней давности еще более чувственным:



Куски храма Юпитера и куски вообще всего, чего только можно, в изобилии валяются кругом:



Великолепная резьба:



Храм строили всей Империей. Лучшие зодчие от Британских островов до Египта были согнаны сюда, в Баальбек.

Колонны везли из Египта, где вытесывались в каменоломнях, по Нилу и морем, далее волоком через горы. Не знаю, сколько нужно было рабов, чтобы тащить такую колонну, может, тыщонок пять-шесть.

Упавший кусок фронтона со львом:



Это не просто абы там какой лев, а лев полезный. У него из рта во время дождя текла вода, собираемая на крыше. Водосток. Таких львов были десятки, в итоге получались эффектные водопады. Траектория была рассчитана настолько точно, что с высоты 22 метров тонкая мощная струя воды попадала в узенькую V-образную воронку и текла дальше.

Свастика на-ас связала
Тайною нашей стала
Всем уговорам твержу я в ответ:
- Нас не повяжут, нет



Символ бесконечности на этом фронтоне еще не запятнал себя, ему осталось ждать фашизма еще 1900 лет.

Самая большая загадка Баальбека - это огромные каменные глыбы, на которых стоит храм Юпитера. Здесь пятью-шестью тыщонками рабов точно не отделаешься.

Каменные глыбы гигантские и по нашим временам - её не может переместить современный кран. Как это удавалось две тысячи лет назад - непонятно. Каждый камень весит 1000 тонн. Также неясно, нахрена делать таких гигантов, если можно обойтись маленькими, ну хотя бы в 500 тонн, понадобится всего 20 000 рабов, чтобы сдвинуть его с места.

Это британские ученые доказали - чтобы сдвинуть баальбекский камень с места, нужны усилия 40 000 рабов. Но в принципе, типа, реально.

Один из таких камней остался брошенным в каменоломне в километре от комплекса - не доволокли, бедолаги. Для сравнения человек на камне:



Собственно, храм Юпитера покоится на таких блоках. Это одна из причин, почему он не окончательно стерся в пыль благодаря землетрясениям. Вероятно, это еще и одна из причин использования подобных конструкций в фундаменте - чтобы землетрясения не развалили жемчужину Рима.

Любопытно, что такие конструкции, так называемые "баальбекские террасы" строили здесь и до Рима, когда на месте храма Юпитера стоял храм местному богу Баалу (отсюда, собственно, и название города).

Зачем? Как? Нахрена все это? Может, это посадочная площадка для колесницы Гелиоса, который как раз спускается в этом месте отдохнуть во время своего ежедневного облета земли?

Инопланетяне построили? Так на камне следы обычных зубил - такие махины были вытесаны обычным примитивным инструментом. Тогда как тащили, какие технологии были у людей тех лет, если и сейчас с помощью машин такие блоки таскать с большим напрягом?

Вопросов больше, чем ответов, тем и интересно.

Последствия землетрясений:



А вот классная фотка. Евгений сигает в бездну:



Потом по логике должна быть фотка входа в баальбекскую районную больницу, но её не будет, потому что Евгений крутой прыгун, в отличие от меня, я же пухленький и костей не собрал бы.

Вот он, живой Евгений, позирует рядом с очередным упавшим куском фронтона:



Компанию Евгению, составляет, видимо, Клеопатра, судя по маленькой змейке между грудей, её убийцы. Лицо стерто христианами, которые, как и водится у любых приличных христиан, в языческих храмах понаустроили базилик и приходов, и первым делом давай идолов кромсать.

О, теперь понятно, откуда упала Клеопатра:



Это фронтон храма Бахуса, копии Юпитера, только чуть меньше. Что не мешает ему быть самым хорошо сохранившимся храмом Рима подобного плана:



Осподи, что это со мной? Ну, точно бургундское. Вернее, "Ксара".

Сверху, помимо Клеопатры, идут изображения всяких императоров-героев. Вот еще какая-то тетя упала:



А вот, собственно, мы зашли и в сам храм Бахуса, нашего покровителя. Евгений, затаив дыхание, шествует к алтарю:



Какая же все-таки резьба! Какая резьба! Опять че-то валяется на полу:



В храме, помимо архитектуры, меня больше всего заинтересовали автографы на стенах - я их очень люблю. Ощущаешь Бег Времени, свое место в пространстве. Здесь оставили свой след большое количество путешественников XIX века, тех самых, о которых я рассказывал.

Греки, 1886 год:



Самая старая, что удалось обнаружить, хоть особо и не вглядывался, да и темно уже было. Леонардо, 1820 год:



1812 год уже выиграли, а декабристы еще не выступили.

Чуть ли не поэмы пишут:



Солидно так выбито, шрифтом, долго старались небось:



А сверху Аркадий Гайдар примазался.

Ну, наконец, то, что я больше всего люблю. Наши.

Пастуховъ, 1862 год:



Катается небось по ебеням, по свету, мажор, и еще не знает, что на Родине уже крепостное право отменили.

Несторовъ, 1860 год:



Этот еще небось не знает, что Крымскую войну просрали.

А рядом наверное дружок его, одному-то поди ссыкотно в Османскую империю лезть. Бергъ, 1860:



Вверху виднеются таблички с самыми именитыми визитерами:



Кайзер Германии Вильгельм II, 1898 год:



Рядом на местном, мол да, действительно, Вильгельм действительно был, не врет, пустили гостя, рады, одобряем. Собственно, он то и начал, пораженный, раскопки комплекса, который к его визиту был виден лишь частично.

Этим, кстати, и объясняется положение и самих табличек, и большой массы автографов под самой крышей - храм был наполовину засыпан вплоть до XX века.

Немцы откопали, и вот теперь мы можем любоваться величием Римской империи во всей красе.

Возвращаясь к теме автографов, особенно русских. Глядя на них, понимаешь, прочувствуешь всеми фибрами каждое движение гигантского маятника под названием Время. Гигантский Молох, перед которым ты - песчинка, а жизнь твоя - лишь жалкое мгновение, и надо очень, очень дорожить этим мгновением.

Эти люди, которые оставили здесь свои имена, скорее всего, такие же молодые люди как и мы. Такие же путешественники, ездящие по миру, ну только обертка другая. Они приходили сюда в XIX веке, приходили в XX-ом. Теперь в XXI-ом. Придут и в XXII-ом, если Время даст.

Все эти русские парни, чья рука оставила царапки на стенах римского храма в Ливане, уже давно мертвы. И дети их мертвы. И дети детей. И мы умрем. Зато наши дети сюда приедут. Ощущение своего места в цепочке, его осознание - это очень важно. И очень, очень сладостно, потому что нет ощущения потерянности, некоей оторванности. Нет страха перед завтра. По другому относишься к смерти. Ты - звено в цепи. Ты - на месте. На своем месте. Это очень важно.

Если бы у всей нашей русской нации было такое осознание, мы были бы совсем, совсем другие, причем в лучшую сторону, и жили бы гораздо лучше.

Ну да ладно, что-то я увлекся.

Рим тоже думал, что он вечен. Он оказался не вечен, но как минимум эту свою задачу он выполнил - великий храм в Гелиополисе, он же Баальбек, был завершен. Мощь народам Востока была продемонстрирована.

ВЕЛИЧИЕ идет из всех щелей здесь и сейчас, что уж говорить о тех временах, когда люди в землянках жили.

- Жалкие пидарасы, тупые людишки, кому, кому вы бросаете вызов! Посмотрите на это! Нет-нет, иди сюда, смотри! Ты когда-нибудь думал, что люди могут построить нечто подобное? Только люди, у которых есть Юпитер, могут! На кого ты восстал? Какой Христос? Какой Заратустра? Юпитер обрушит на вас всю свою мощь, если посмеете рыпнуться, и никакой Христос не поможет! ВЫ ХОТИТЕ УЗНАТЬ ГНЕВ РИМА?

- Да, да, Рим, прости, мы попутали, мы повинуемся. Вы великие, ваш Бог велик, мы подчиняемся, мы падаем ниц перед великим Юпитером. Прости нас. Возьмите наши денежки в качестве дани и самую красивую бабу нашего племени.

В общем, Рим своего добился.

Ну а мы - можем наслаждаться наследием этого грандиозного поединка язычества и новых религий, одной из которых будет суждено стать великой.

Наследие это материально, и это прекрасно:



Пора бы и честь знать.

Темно уж почти.

На входе-выходе вяло дежурят чуваки на верблюдах, которые пытаются предоставить редким туристам (их здесь бывает около пары десятков за сутки) хоть какие-то услуги:



Я сразу повелся на римские монетки, которые пытался нам втюхать смотритель комплекса, он же сторож, он же кассир, он же дворник, в общем, он там один.

- Я нашел их прямо здесь, в земле. Их тут много, надо только копнуть!

Скорее всего, подделка, это вообще в тех краях знатный аттракцион - поддельные монетки продавать, но пусть будут как сувенир. Подлинность, в отличие от серебряных долларов, которые я приобрел позже, я пока не удосужился проверить. Наверняка там есть пара уникальных сестерциев стоимостью по пятьсот тысяч долларов каждый, ну да пусть лежат:



Также кассир-смотритель, которые параллельно оказался еще тем пронырой, давил на слабые места, и вместо примитивных тарелочек или магнитиков предложил флаг Хезболлы. С символикой этого, так сказать, объединения.



Долина Бекаа, почти полностью населенная шиитами - это вотчина Хезболлы, Баальбек - штаб, гнездо, столица. Здесь же находится и лидер, шейх, прости Господи, Насралла.

Помимо флага, мы приобрели еще и пару футболок - оказывается, хезболла хезболлой, а сувенирка поставлена на поток. Майка оказалась в облипон, хоть и была самая большая из тех, что в наличии. Видимо, на толстеньких бойцов организация не рассчитывает.

С флагом, кстати, вышла интересная история. Повесили мы его в турагенстве, рядом с доблестным флагом КНДР. Не провисел и года, как его заприметили сотрудники Государственной Службы Имперской Безопасности, и изъяли.

Мол, это же прямая террористическая угроза, вы распространители, пособники, мы конфискуем его, и радуйтесь, что ваще не привлекли.

Конечно, это всё мулька, потому что Хезболла в России не является террористической организацией (в отличие от ряда стран Запада). Но нельзя отказать сотрудникам, они же с терроризмом борются, вон до чего дошло, этот труд надо уважать. Мы и уважили. Отдали флаг. Наверное, его забрызгают кетчупом и повесят в столовой, как добытый в боях трофей. Прости Господи, за крамольные мысли, прости.

Странно, что флаг КНДР не изъяли, объективно, по-моему, у этих краснозвездных товарищей рыльце-то побольше в пуху. Вот они, двойные стандарты в действии.

В общем, дождались мы в потемках в Баальбеке какого-то маршрутана, идущего в Бейрут, сели, и поехали, часа полтора что ли пилить.

Познакомились с каким-то мужиком, что еще в ливанском маршрутане делать-то, бухла то нет, ничего нет, только с местными и знакомиться. Оказался каким-то то ли полицейским, то ли военным, то ли околовоенным, в общем, там все такие.

Всю дорогу мы с ним учили арабский счет. Это важно, потом помогает хорошо. Это ж в Ливане значительное количество людей по английски шпрехает, а в Сирии с этим гораздо хуже. Надо учить языки, надо.

В общем, сидим мы с ним, счет повторяем.

Уан. Уахиб.

Ту. Иснани.

Фри. Саласа.

Хуже всех далась восьмерка - самаанийа.

Оглядываюсь, а народ то в маршрутане чуть ли не лежит весь.

Вроде бы и неприлично - ржать над иностранцами, тем более занятыми таким благим делом, но смешно же! Сидят, давятся. Ну ладно, мне не жалко, я еще и "сдачи не надо" выучил под шумок.

Еще наш новый друг выдал - "Россия - это маленькая газель!"

- Уот ду ю сэй, май нью френд? Раша из э литл газелль?
- Йес.

Я задумался. О себе, о Родине, об исторических перипетиях. Может быть, он прав, и Россия - это действительно маленькая газель?

Все оказалось проще. Слово "Раша" в арабском означает действительно какую-то маленькую газель, только и всего.

С этими бесценными знаниями мы с Евгением и выгрузились в ночном Бейруте, плюхнувшись где-то под очередным мостом.

Сразу же на рысях побежали питаться в очередную кебабную - не ели ничего почти весь день:



Довольный Евгений с кучей всякой хрени:



Молодо-зелено, начало поездки, долбаные кебабы еще не встали нам поперек горла:



Устали, но вроде бы как Новый Год... вот-вот 12 часов... пошли что-ли в христианский квартал, там свои, братья по вере, эти не подведут, все пьяные уже небось.

Ну и взяли курс на восточный Бейрут, на знакомую уже нам веселую улицу Джимейзи.

все, можно привлекать по статье. отбегался, пацанчик)

Latygiev

тогда уж и в его отношении надо пересмотреть политику)

у него ладонь предусмотрительно повернута нужной плоскостью)

Свастика вроде символ Солнца , а не бесконечности , нет ? Прошу не считать занудой ). А так эдорово , как обычно , да.

спасибо.

Да, конечно, свастика - символ солнца, но это лишь одно из производных.

Основной смысл - это бесконечный цикл чего либо.

Далее производные. Вечная жизнь, например, рождение-смерть, рождение-смерть.

Солярный, конечно, один из самых популярных, восход-заход, восход-заход, но он лишь один из.

Спасибо Ян !!! Как всегда замечательнейшие путевые заметки в картинках. И дальше рассекай пространства и времена. Как те самые космические корабли.

Это сообщение отредактировал chek52 - 14.07.2012 - 01:54

Ян , оффтоп-был такой левый фонд , лет 15 назад-по поддержке лиц , страдающих психическими заболеваниями-туда один юноша заходил (не в качестве целевой аудитории , есс-но ) , спортивный обозреватель-это не Вы были ?

Спасибо конечно за доверие, но нет, не я) напряг всю память, но ни одного фонда с психическими заболеваниями в своей биографии вспомнить не смог)

Ну и ладно , спасибо за ответ , значит не Вам я 10 рублей должен остался ; )

нет, не осилила)
завтра дочитаю