Рассказы о моем дедущке

Любовьь
Очень понравились ваши рассказы и слог такой у вас легкий...
Уж не знаю кто вы по профессии, но талант, несомненный талант! (с)

Зы. В Устюге в музее елочной игрушки представлены елки, украшенные в стилистике разных периодов 20-го века. Очень интересно было увидеть знакомые игрушки из своего детства. Ведь все в те времена бережно хранилось и передавалось по наследству, не выбрасывалось в угоду моде.
Я пытаюсь сейчас собрать свой запас игрушек из стекла

Спасибо, Форель. Продолжение следует, заглядывайте.
А по профессии я - экономист. Сейчас - бухгалтер.

Форель В те времена квартиры были маленькие и обычно перенаселённые. У нас Дед Мороз, Снегурочка, игрушки и прочие прибамбасы для ёлки занимали немаленький такой чемодан. Каждый год как минимум одна игрушка случайно разбивалась. Я даже не помню когда избавился от остатков всего этого. Кажется, продал по дешёвке году в 1993 примерно.

Рассказы о дедушке. Васильково

Хмурое сентябрьское утро. Я со своим двоюродным братом Николаем 82-х лет от роду и его сыном Валерой на нашем кладбище в деревне Васильково. Кладбище старинное. Вокруг заброшенной церкви, в которой в 1906 г. венчались мои дедушка и бабушка, разбросаны надгробья, датированные еще 18 веком.



На этом кладбище похоронены все наши родные. И бабушка с дедушкой лежат бок о бок у северо-восточного угла церкви, а рядом мой прадед Сергей Храмов и мои родители. Находится Васильково в 4 км от поселка на высоком, живописном берегу реки Лава.

****
Вчера я приехала домой.
Домой... Слово то же, а наполнено уже другим смыслом и звучит гулко, как звук в пустой комнате. Целый год в нашем доме никто не живет, и первый сезон за всё время его существования участок стоит необработанным.

Впервые, сойдя с электрички, я отправляюсь не к себе, а в гости к Николаю с его женой Валей, в противоположную от дома сторону, и сердце от этого горестно сжимается. Коля с сыном Валерой недавно вернулись из леса с корзиной грибов, а щеголиха-рукодельница Аня, жена Валеры, уже накрыла стол к обеду с жареными и маринованными грибочками. Я начинаю оттаивать от тепла родных и коньяка. Сердце встает на место, и после обеда мы с Аней идем на другой конец поселка в мой дом. Спасибо Ане - одной мне было бы страшно открыть калитку и увидеть картину заброшенного замка из сказки "Спящая красавица".

Дом встречает меня своим родным запахом, привычным скрипом половиц и порядком: постели заправлены, все вещи на своих местах. Можно с закрытыми глазами протянуть руку и взять со второй полки шкафчика ножницы. Можно присесть на мамино кресло-качалку, стоящее посреди комнаты, там, где в далеком детстве ставилась елка. Можно открыть дверцу печки. Она открывается с тем же звуком, что и десять, тридцать, пятьдесят лет назад. С фотографий в рамках на стенах привычно и тепло смотрят мама с папой, дедушка, четверо маминых внуков, заснятых в разном возрасте. Всех, кто жил в нашем доме. Только почему-то нас с сестрой Ларой на стенах нет, и я только сейчас отмечаю это. Почему? Странно...





На диване лежит темно-синяя мамина шаль. Я беру ее c собой. Запах дома от нее выветрится пару месяцев спустя. Но я всё равно иногда подношу ее к носу и жадно втягиваю воздух. Увы... шаль уже пахнет Ярославлем.

Пока мы с Аней обходим дом снаружи, появляется бдительный сосед из дома напротив, а потом его жена и теща. Мы с ними целуемся и обнимаемся, как с родственниками, чего раньше никогда не делали. И я удивленно и благодарно откликаюсь на их тепло и поддержку.

К сожалению, не застаю подругу моей сестры, Таню, которая летом живет в таком же своем родительском доме неподалеку. Их дружбе с Ларой было бы 60 лет.
И уже в которой раз не застаю своего Главного Друга Детства - Сережу. Сегодня будний день, а он, со слов соседа, приезжает из Питера сюда обычно по выходным.
Начинает смеркаться, и обеспокоенный Валера разыскивает нас по телефону.

Вечером за ужином пытаю Колю, как старейшину нашего рода, о предках, чтобы составить генеалогическое дерево. Николай - старший внук дедушки, рожденный до войны от сына Александра, погибшего на Невском пятачке. Коля - копия дедушки. Такой же маленький, хрупкий живчик. Очень жизнерадостный и активный. Всегда был палочкой-выручалочкой нашего женского царства. Сколько мужской работы по дому переделал. И маме даже не всегда надо было его об этом просить.

Лет десять назад они с мамой нас напугали. Нужно было почистить печную трубу. Труба для мамы - святое. Доверить это серьезное дело выросшим городским внукам она не могла и попросила Колю. Коля залез на крышу дома, прочистил трубу, стал спускаться, и тут лесенка на крыше от старости развалилась, и Коля съехал прямо на маму, стоящую внизу, и они оба упали на свежевскопанную под клубнику грядку. Отделались легкими ушибами.
А мама потом любила повторять:

-Как я во-время вскопала грядку! Если бы не мягкая земля...

Точно также, как дедушка, когда-то упав с лесов церкви и тут же вскочив на ноги, как ни в чем ни бывало, говорил:

-Вот что крест животворящий делает! Если бы не молитва...

С утра следующего дня у нас была запланирована поездка на кладбище. Валера довозит нас за 10 минут. Теперь туда можно домчаться на маршрутках, снующих до Питера, можно на такси, которое появилось в поселке.

А раньше до Василькова можно было добраться только пешком. И каждую Троицу для нас с сестрой это было праздником. Мама покупала лимонад, конфеты, печенье, и мы больше часа шли на кладбище, пару раз за дорогу останавливаясь на маленькие пикники-передышки. Дождик запомнился только один раз. Почему-то почти всегда светило солнце, молодое лето радовало нежной зеленью, полевыми цветами, иногда черемухой, которая спускалась по крутому берегу речки Лавы. Это место имеет географическое название - каньон реки Лава и относится к памятникам природы. Тропинка от Лавы выводила нас через луг и поле, через заброшенный Вальтеров сад в Васильково с красивым старинным мостом и остатками каменной запруды у бывшей мельницы в Господском саду. Когда в этом месте Лаву форсировал Петр1 с войском, идущим брать крепость Орешек.



Дедушка в силу своей непоседливости и живости уходил на кладбище рано утром и часам к девяти уже возвращался. Иногда мы еще спали, и тогда он возмущенно будил нас своей любимой фразой:

-Всё спите, коровы лобастые? А я уже с кладбища вернулся.

А сегодня я, как дедушка, встаю раньше всех и тихонько ухожу. Ухожу из гостей в свой дом. Захотелось побыть там одной, потрогать дом, поговорить с ним, попрощаться и попросить прощения.

****

Поклонившись родным, мы пробираемся к выходу с кладбища. Валера триммером прокашивает дорожку к церкви. Начинает накрапывать дождик. На кладбище кроме нас никого. И вдруг вижу, как с другой стороны к церкви пробираются двое импозантных мужчин с большими лысинами на голове. Я не верю глазам, и поэтому негромко и с сомнением бубню себе под нос:

-Сережа Николаев, Сережа Николаев?

Тот из импозантных, что повыше, сверкает лысиной в мою сторону, скользит по мне удивленным взглядом, потом узнает и... вот мы под изумленными взорами родственников уже целуемся у стен церкви с ним и его спутником - его дядей, Генкой, немного старше нас, которого я не видела лет тридцать.
По дороге домой из Питера они тоже заехали навестить родных. Встреча неожиданна, и от этого еще более радостна.

-Я всем про тебя говорю, что ты моя первая жена. Ты помнишь, ты помнишь, как мы с тобой женились в пять лет?

-Конечно же, помню - счастливо смеюсь я.

Но про нашу дружбу с Сережой - это уже отдельный рассказ.

Это сообщение отредактировал Любовьь - 22.11.2024 - 22:01

Рассказы о дедушке. Любви все возрасты покорны

Когда я перестала умещаться "поперек лавки" и обрела некую самостоятельность, дедушка начал периодически от меня отдыхать.

Помимо роли няньки у дедушки было много других дел. Он время от времени уезжал отправлять свои религиозные надобности в Ленинград и Старую Ладогу, играл узурпированную им роль руководителя местной молитвенной ячейки и даже ездил в туристические поездки по местам боевой и ленинской славы. Вот, вот откуда у меня эта тяга к путешествиям - против генов не пойдешь. После поездок дед показывал мне фотографии, где он запечатлен на фоне какого-нибудь обелиска в составе многочисленной группы, и мы с ним играли в "найди меня". Я узнавала дедушку по бороде и по меховому воротнику на пальто.

А однажды дедушка пропал на месяц. Я помню, как неодобрительно, вполголоса взрослые отзывались о его отсутствии, и я понимала, что дедушка сделал что-то нехорошее. Потом он неожиданно появился, как ни в чем ни бывало, и жизнь вошла в привычную колею. Оказалось, дедушка в свои 83 года нашел себе бабушку. Она тоже была членом его молитвенной ячейки, но они решили создать ячейку свою - любовную, которая, увы, через месяц разбилась о быт, и дед был выдворен коварной бабушкой обратно в няньки.

Так вот, когда дедушка был занят своими важными делами, он самым бессовестным образом сбагривал меня в маленький белый мазанный домик, стоящий на нашей улице наискосок от нашего.

В этом домике жила баба Лиза со своей старшей дочкой Зиной и младшим сыном-старшеклассником Геной (тем, с кладбища из предыдущего рассказа). Тетя Зина, как и моя мама, была вдовой. Они вместе работали и дружили. А у тети Зины был сын Сережа - мой ровесник. Вместе с ним и прошло всё мое дошкольное детство. По какой-то причине он тоже не ходил в садик, и дедушка с бабой Лизой по очереди нянчили нас.

Около калитки белого домика находилась песочная куча и скамейка, на которой восседала баба Лиза, не сводя глаз с нас, строящих замки на песке. А еще рядом с кучей стоял большой камень. Он был высотой до наших плеч и имел наверху горизонтальную площадку. Поначалу мы долго безрезультатно пытались забраться на него, но по мере подрастания нам стало это удаваться. По наклонной стороне камня Сережа лез наверх, а я поддерживала или подталкивала его снизу. Потом сверху он подавал мне руку, и я вскарабкивалась к нему. И мы стояли рядом наверху гордые и счастливые, как герои фильма "Титаник" на носу корабл@.

Этот камень до сих пор мне иногда снится. Я помню все его бороздки и канавки. Камень был Капищем, Священным Идолом, Оберегом нашего детства. Осенью прошлого года в свой приезд домой я с ужасом обнаружила, что камень стоит, перевернутый вверх дном. И первый вопрос, когда мы случайно встретились с Сережей на кладбище, был:

-Зачем, зачем ты перевернул наш камень?

Но, к счастью, это сделал не он.

Нам обоим врезался в память праздник Первомай. Нам 5 или 6 лет. Теплый солнечный день. Дома за праздничным столом соседи. Чтобы мы не мешали взрослым, которых, видимо, забавляла наша нежная дружба, нам дают лимонад, пирожки, конфеты и отправляют на пикник, в шутку назвав его свадьбой. Шутку мы восприняли серьезно. Я начала собирать вещи в игрушечный чемодан: любимого маленького мишку и еще немного игрушек, которые смогли в него влезть. Во второй чемоданчик сложили выделенные нам яства. Сережа взял в руки чемоданчики, а я налегке отправилась в новую жизнь, а именно, в огород к Сережке, где мы выбрали сухое место под сливой для застолья.

Одуряюще пахли раскрывающиеся почки черной смородины. От подсыхающей земли исходил мощный, какой-то первобытный запах. Куча опилок добавляла свою нотку в этот весенний свадебный букет ароматов.

-Давай пить лимонад.
-Подожди. У невесты должны быть в руках цветы.

Рядом, под забором нашлись цветы мать-мачехи. Теперь все пункты протокола соблюдены. Мы пьем лимонад и скрепляем наш брак поцелуем, а потом спорим, у кого теперь нам жить. К нашему неудовольствию точки в споре расставили за нас взрослые. А Сережа меня до сих пор при встрече спрашивает:

-Ты не забыла, что ты моя первая жена? Я всем так тебя и представляю.

А потом к другой соседке, бабе Клаве, привезли двух внуков на годы строительства их родителями дома на Неве - Толика и Любу. Толик был наш ровесник, а Люба на 2 года младше. Для 5-летних это большая разница в возрасте, поэтому нам с ней было неинтересно.
Толик вклинился в нашу дружбу с Сережей как тот айсберг в "Титаник", и мне явно мешал, так как у них появились свои мальчишечьи забавы. Но, к счастью, баба Клава редко выводила Толика гулять, поэтому наша дружба с Сережкой омрачалась моей ревностью в меру.

Толик был симпатичным и аккуратным (наверно, потому, что мало гулял и не пачкался в песке и лужах) мальчиком. Но его симпатичность оставляла меня равнодушной. Разве можно предать дружбу, скрепленную поцелуем под сливой? А Толик вырос и стал летчиком. И как я не распознала его летную душу в детстве?

С Сережой мы пошли в один класс. Но в школе сразу начали стесняться своей дружбы и оказались по разные стороны баррикады под названием "девочки и мальчики" и только на каникулах продолжали вместе лазать по заборам, играть в лапту и прятки.

Сережа стал хорошим руководителем, а еще - просто обаятельным мужчиной. Не зря же он тогда, в далеком детстве взял оба чемодана в свои руки.

На фото у нашего камня будущий летчик Толик и мой "первый муж" Сережа.
А красотуля в синих с начесом штанах по колено - я:



30 лет спустя: мы с Сережой (уже такие большие, что сидим на камне), а вместо Толика, где-то бороздящего небеса, наш еще один сосед-одноклассник Вова.



И встреча с Сережей этим летом



Это сообщение отредактировал Любовьь - 22.11.2024 - 22:05

Любовьь
Шапочка на фото из последнего рассказа - это капор?

Зы. Про дедушку и новую бабушку. Подруга рассказала, что у них пожилой родственник вдовец, жена в пандемию умерла, собрал родню и попросил прощения, что мол и года не прошло, но один он, без женщины не может. Поэтому к нему... едет бабушка с урала. На сайте знакомств познакомились

Крутые: и дедушка и бабушка с Урала

Слово капор я в детстве слышала, но не использовала. Шапка была из фетра, объемная, украшенная цветочками из фетра.
У нас дома было два большущих сундука (от приданного бабушки Анны). Один стоял в холодном чулане, откуда вела лестница на чердак. В этом сундуке хранилось варенье. Банки были закрыты тетрадными листочками, на которых сверху было написано название варенья.
Так как холодильника поначалу не было, то торт "Наполеон" делали обычно на 7 ноября и Новый год, когда в чулане было уже холодно. Наполеон нарезали кусочками, складывали на большущеее блюдо и ставили в сундук поверх банок с вареньем.
Второй сундук стоял на чердаке. Туда убирали всякое недоношенное: мамины платья из молодости из натуральных тканей, в том числе и шляпку мамы из фетра тоже с цветочками. Еще у нее был клатч . Причем так тогда и назывался. Я это слово употребл@ла в детстве. Мама ходила с ним в кино, потом в нем хранились документы, а потом он перекочевал в сундук.

Сейчас дом, к счастью, перешел в собственность к младшему племяннику. Жену ему явно нашла мама с небес Смотрела, смотрела на запущенный дом, который мы не хотели продавать, и нашла ему жену, которая в наш дом влюбилась. По мере сил и средств наводит теперь в нем порядок. Разбирала на чердаке коробки, сундук - много интересного нашла. Считает, что маленьких детей надо растить за городом, а не в Питере. Вьет гнездо на будущее. А я рада, что дом остался в семье, и я еще могу послушать стук печной дверцы

У меня бабушка попыталась также пропасть.
Но её дочери быстро ей мозги вправили)

Про питерскую блокаду рассказывала... и вообще много ценной инфо выдавала, даже про реформу 1961г...
Хранила фотку довоенного молодого человека))
С дедом познакомилась в 1945...
Деду же возможно американцы жизнь спасли:
Он был переброшен летом 1945 с западного фронта, который кончился...
на дальний восток повоевать с японцами... но толком не успел повоевать. Они сдались.

Опиум, оказывается, "жизнь может только начинаться" не обязательно в 40 лет, а и в 70, и в 80. В общем, всё впереди

А счастливых случайностей много у всех в жизни бывает. Может, у нас и вправду есть ангелы-хранители?

Любовьь
Это очень хорошо, что родовой дом в любящих, заботливых руках

Зы. Фильмов про старость немного. Мне очень нравится Молодость реж. Соррентино.

Спасибо, Форель. Фильм посмотрю.

Я Юле, жене племянника, всё время говорю, какое счастье, что у нас появилась ты!

После нашей с сестрой последней покраски дома он пообшарпался. Но второе дыхание с Юлей, думаю, у него еще впереди:





Очень нравится вот это фото. Что-то чеховское навевает: новые молодые хозяева родового поместья :

Рассказы о дедушке. Яблоня

В нашем саду возле дома росло двенадцать яблонь и много слив и вишен. Сад был заложен за год до моего рождения. Не знаю, сколько стоили тогда саженцы, посаженные папой и дедушкой, но дед к ним относился, как к семейному достоянию.
Нам с сестрой было строго заказано лазать по яблоням, дабы мы не поотламывали им сучки. Для нашего обезьянничания были выделены пять кленов, растущих вдоль забора. Но яблони своими удобными развилками манили, и дед, однажды застав меня за незаконной попыткой влезть на священное дерево, не позволял мне с тех пор и близко приближаться к стволам и трогать ветки.

Каждую весну, как только подсыхала земля, он обходил деревца с осмотром на предмет наличия у них бутонов. Я, важно заложив руки за спину, следовала за дедом. Дед осторожно наклонял ветки и озабоченно осматривал их, издали показывая и мне. А потом громко сокрушался, не обнаружив в очередной год бутонов, или с гордостью в обед рассказывал маме, что коричная яблоня и в этом году зацветет, а на антоновке он обнаружил впервые пять бутонов. Особенно деда беспокоила боровинка. Она вымахала ростом выше всех, но цвести упорно отказывалась. По отношению дедушки к такому положению дел, я понимала, что яблоня вела себя совершенно недостойно.

К ней на консилиум постоянно приглашались разные садоводы. Они с умным видом ходили вокруг яблони, копались рукой в земле возле ствола, а потом одни изрекали что-то типа:

-Пациент скорее жив,
а другие соответственно, что:
-Пациент скорее мертв.

И вот однажды пришел какой-то совершенно крутой садовод и вынес вердикт:
-Яблоня закопана выше корневой шейки, поэтому не цветет и цвести не будет.

Почему-то в те далекие 60-е годы это было непорядком. Как это так, яблоня занимает место, а яблок нет? И при этом неважно, что остальные одиннадцать уже плодоносили, и все яблоки мы не съедали.

На один из дней была намечена операция "яблоня". Пришел тот самый садовод с помощником и инструментом. Дедушка суетился возле них. Я, же, предвкушая что-то необычное, вприпрыжку нарезала круги вокруг яблони. Наш пёс Кадо от вида такой картины исходил на яростный лай и громыхание лошадиной цепью, на которую был посажен.

Под эту бравурную какофонию звуков, под мои возбужденные шаманские прыжки, под дедушкино беспокойное мельтешение крутым садоводом в стволе была просверлена насквозь дырка. В дырку вставили лом и, держась за его концы, начали выдергивать нерадивую яблоню из земли вверх, чтобы корневая шейка оказалась на положенной высоте. Потом дырка была замазана садовым варом, а троица села за стол отмечать удачное окончание операции. Хочу сказать, что плодоносить после этой процедуры бедолага начала лет через двадцать, когда вокруг нее радостно носился уже мой сын.

А через два месяца после операции к нам в гости приехал из Ногинска дедушкин сын - дядя Женя со своей семьей. Дядей Женей гордилось всё наше семейство, а дедушка особенно. Во время войны он был сначала механиком на аэродроме, причем одно время на аэродроме Дядьково, где я теперь и живу, потом летчиком, сбившем в воздушных боях несколько немецких самолетов, закончив войну в Китае. А после войны дядя Женя женился на тете Тамаре. Закончив скитания по военным городкам, они в конце концов осели на родине тети Тамары в подмосковном Ногинске.

Гости приехали днем, когда мама была на работе, а сестра в пионерском лагере. Поэтому гостей принимали мы с дедушкой. Дедушка предварительно нервно пытался пригладить рукой лохмы на моей голове, но так как они не приглаживались, надел мне на голову для пристойности берет. После чаепития все пошли в сад.
Около той самой боровинки висел гамак. Гамаки в нашем саду были всегда. Они начались с маминого довоенного детства, когда у них на лето снимали часть дома дачники, у которых было это плетёное чудо. Маме чудо запало в душу, и с тех пор гамаки у нас не переводились. Когда я летом приезжала домой, ритуал бездумного покачивания в сетке и созерцания облаков над крышей дома соблюдался с наслаждением ежевечерне. И сейчас дом еще хранит где-то в чулане наш последний гамак.

И вот нас с моими кузинами для фотографирования на память засунули в этот гамак. Втроем мы не помещались, поэтому старшую Лену вытащили обратно и поставили сзади. Лене это не понравилось. Она стояла надутая и незаметно пинала нас с Людой коленом. Дядя Женя профессионально вскинул фотоаппарат, но никак не мог выбрать кадр - то надутая Лена в него не помещалась, то мешала ветка той самой боровинки. И тогда дедушка шустро сгонял в дом за ножницами.

-Какая ветка мешает? Эта? Или эта? Сейчас я их обрежу.

Тут надулась я. Еще только вчера я получила от деда по рукам за то, что всего лишь нагнула ветку, чтобы рассмотреть поближе гусеницу на листе, а сегодня он готов обрезать целые ветки ради фото. Даже в свои шесть лет я понимала нелепость и несправедливость дедушкиного порыва.

Так и запечатлел нас на долгую память дядя Женя - решительного дедушку с ножницами в руке, обиженных нас с Леной и безмятежную младшую сестричку Люду:





Это сообщение отредактировал Любовьь - 22.11.2024 - 22:08

Последний рассказ о дедушке. Телевизор



Телевизоры на нашей улице стали появляться в начале 60-х годов. Первой телевизор приобрела соседка тетя Валя, которая работала заведующей овощебазой. Она любезно приглашала соседей на просмотры фильмов. Телевизор стоял в комнате ее взрослого сына - Вовки Лылова, который чинил нам новогоднюю гирлянду и был почти всегда пьян.

Вовка обычно лежал на своей кровати и иногда пьяно храпел. Гости почтительно сидели в конце комнаты на стульях, как в спальне короля. Мы с мамой ходили на просмотры редко. Мама считала, что нехорошо надоедать людям. К тому же, у нее всегда было много дел. Но за две зимы мы успели неоднократно посмотреть несколько фильмов. Их регулярно повторяли: "Дело Румянцева", "Дело №6", "Весна на Заречной улице", "Высота", "Я купил папу" и др.

Свет в комнате выключался, и все терпеливо ждали окончания затянувшихся новостей. Потом появлялась заставка "художественный фильм". Она долго висела на экране, слегка подрагивая, иногда даже мелькали пальцы, державшие ее, а потом начинался фильм. Благодаря комментариям взрослых зрителей, я начинала понимать, что происходит в фильме. У меня появлялись кумиры, мечты о будущей взрослой жизни. Благодаря таким правильным фильмам, мечты в моей голове крутились тоже правильные, суровые такие, советские.

Дедушка же в силу своего религиозного мировоззрения телевизор относил к бесовским наваждениям, хотя наш радиоприемник "Даугава" регулярно слушал и даже искал какие-то волны, чтобы через треск помех уловить вражьи голоса. Но о телевизоре в нашем доме даже не могло быть и речи.

И вот, когда я училась уже в первом классе, в начале апреля мама тайно все-таки взяла в кредит телевизор "Волхов" и оставила на хранении у соседки, чтобы дедушка в праведном гневе не разнес его на части. Мы с сестрой были посвящены в тайну покупки и также тайно ей радовались. Мама сказала, что будем постепенно готовить дедушку к принятию "бесовского наваждения" дома. Как это надо было делать, мы еще не придумали.

В последних числах апреля еще неподготовленный дедушка, находясь в святом неведении о нашем женском заговоре, отправился утром в свою родную деревню Сирокасску отчитать молитвы у гроба покойника - умер полковник, купивший наш деревенский дом. Надо сказать, что дедушка, исполнив взятый на себя долг по донянчиванию меня до школы, стал резко слабеть, но оставался таким же легким и скорым на ногу.

После поминок дедушка засобирался домой, но поезд уже ушел. Ждать следующего было не в характере непоседливого деда, и поэтому он пошел по линии пешком между путями. Навстречу шел поезд. Он просигналил, дедушка отклонился вправо, не слыша, что сзади тоже идет состав. В результате, дедушку с пробитой головой, без сознания привезли в нашу больницу, где не приходя в себя, он и скончался.

Помню теплый солнечный апрельский вечер. Я по дороге из школы радостно прыгаю с девчонками по расчерченным на подсыхающей земле "классикам".
Вдруг появляется мама:
-Дедушка попал в больницу, я иду к нему, а ты иди домой, поможешь Ларе.
Сердце сжимается от какого-то неизведанного, леденящего душу ужаса. Я в слезах бегу домой и застаю там непривычную картину: сестра стоит у стола и гладит гору недавно постиранного белья, как взрослая.
-Что теперь будет?
-Я не знаю, но дедушка, наверно, умрет - растерянно отвечает она.
-Нет! Так не бывает! Дедушка не может умереть! - и мы плачем от чего-то неизвестного, взрослого и неотвратимого, взорвавшего наш тихий, уютный мирок.

Всё мое детство прошло с дедушкой. В какой-то степени он восполнил недостающее мне мужское воспитание. Когда по ночам я просыпалась от страшных снов, а мама не могла меня успокоить, я бежала к дедушке, и за его тщедушной спиной чувствовала себя в полной безопасности. Проводя со мной всё свое время, дедушка не мог не любить меня сильнее всех остальных внуков, и я это чувствовала.

Похоронили дедушку в Васильково рядом с его Аннушкой в двадцати шагах от церкви, где они венчались.
У мамы все три дня до похорон было много хлопот, поэтому ей было не до меня. Дом наполнился приехавшими родственниками, но от этого я чувствовала себя еще более одинокой, и как дикий зверек, забивалась куда-нибудь в угол подальше ото всех, откуда с ужасом следила за происходящим.

Сразу же после похорон я заболела свинкой после недавней болезни скарлатиной. Болела так сильно, что боялись, не выживу. Когда начала поправляться, мама выносила меня на руках на солнышко к яблоням, посаженным дедом. Сама я от слабости не могла стоять на ногах. Соседи шептались, что это дедушка никак не может со мной расстаться и хочет забрать к себе. Но, видимо, здравый смысл у дедушки победил, я поправилась и даже закончила 1 класс без троек, хотя учительница после всех моих болезней боялась, что меня придется оставить на второй год.

А иконы из большой комнаты мама на сороковой день отдала старушкам, которые молились вместе с дедушкой. И в красном углу комнаты на тумбочке, где лежала Библия, отныне красовалось "бесовское наваждение" - телевизор "Волхов". И теперь уже соседи ходили к нам смотреть кино. Телевизор торжествующе мерцал экраном и удовлетворенно гудел трансформатором.

Меня до сих порой навещают мысли, что именно телевизор и выжил ослабевшего дедушку. Это "бесовское отродье", спрятанное до поры до времени в чулане у соседки, где-то в спиралях своих ламп бесстрастно, а, может, обиженно сплетало цепочку событий, которые должны были обойти сопротивление дедушки росткам прогресса и вывести эти ростки на "свет из подполья".

Осталась вторая небольшая дедушкина икона в другой комнате, столовой, как мы называли ее. Она до сих пор там висит. Под ней было сначала дедушкино место за обеденным столом, а потом мое - обеденное и учебное. Хотела осенью забрать икону, но рука не поднялась - подумала, что дому будет одиноко и незащищенно без нее.

***
Ну, здравствуй, Аннушка! Ты заждалась?
Прости, но было важных дел по горло:
Помочь невестке - баба так впряглась,
Смотреть на вдовьи муки дюже больно.

От смерти сына Женю защитить -
Ты знаешь, как сильна моя молитва.
В боях он сбил шестой свой "мессершмитт",
За Саню и тебя мы с немцем квиты.

Марусю нашу замуж выдавал.
Теперь лишь ставят в паспорт штампик, черти.
Без церкви, без венчальных причиндал,
Без клятвы жить в любви до самой смерти.

А помнишь, как венчались здесь с тобой
В пяти шагах от будущей могилы?
Храм Троицкий, кудряшки под фатой,
И я не стал тебе еще постылым.

А внучку я до школы дорастил,
Не мог я раньше - очень, уж, болела.
Устал. Я просто выбился из сил.
Душе пришло желанье бросить тело.

Ну, здравствуй, Аннушка! Ты заждалась?
Когда-то здесь зерном нас осыпали.
Меня встречает с неба тот же глас
И выпавший из старых стен церковных камень.

Это сообщение отредактировал Любовьь - 30.05.2023 - 17:00

Любовьь
Спасибо вам за ваши рассказы
Казалось бы описание чужой жизни, а как будто про родных людей прочитала
Удивительное чувство

Это дурацкое слово "клатч" я впервые встретил примерно в 2017 году в украинском сериале "Аферисты в сетях".