Ярославль не имеет отношения к находке, "Слова о полку Игореве"?

В конце XVIII века в руки собирателя древностей графа А.И. Мусина-Пушкина попал рукописный сборник со «Словом о полку Игореве». Граф издал «Слово» в Москве в 1800 году. В 1812-м вместе с библиотекой в особняке на Разгуляе оригинал погиб. Со слов издателя было известно, что книгу он приобрел у Иоиля Быковского, бывшего архимандрита Спасо-Преображенского монастыря Ярославля. Через 200 лет оказалось, что граф солгал.

Все оказалось не так, как 200 лет думали. Обнаруженные сотрудником Пушкинского Дома Александром Бобровым архивные документы свидетельствуют, что граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин не покупал Хронограф у частного лица в Ярославле. Являясь обер-прокурором Синода, он изъял рукописную книгу из собрания Кирилло-Белозерского монастыря.

После отставки графа следственная комиссия запрашивала его о судьбе кирилло-белозерского Хронографа и еще десяти рукописей. Две из них вскоре отыскались, а девять нет.

Алексей Иванович отвечал, что книги находятся «во дворце». И что это известно «всему Синоду».

Дело было при Павле I. Но скандал замяли. А граф позже вроде как откупится от своей совести: в 1805-м подарит Александру I Лаврентьевскую летопись. И тоже сошлется на частное приобретение. Лишь недавно открылось, что он взял ее из Новгородской Софии.

Граф умел лукавить. Он и впрямь передал Екатерине II «Слово о полку». Только не подлинник Хронографа (исторического сочинения, после которого следовали «баснословные повести»), а специально снятую копию. Позже ее найдут в бумагах императрицы.

А спасо-преображенский Хронограф, по одной описи «отданный», а по другой — «уничтоженный за ветхостию и согнитием», и сегодня хранится в собрании ярославского музея. Шоком стало, когда в начале 1990-х это обнаружила Е.В. Синицына. Никаких прибавлений в книге нет и не было.

Итак, имя одной из утаенных книг назвали следователи: Хронограф Кирилло-Белозерского монастыря. В более ранних описях сказано, что книгу завершали «баснословные» повести.

Почему граф солгал? Да потому, что он, переселившись в Москву, готовил издание «Слова», и рукопись изучали лучшие специалисты века. Ушло на это 9 лет.

Однако детектив только начинается. В том же Кирилло-Белозерском монастыре около 1474 года был написан иеромонахом Ефросином список «Задонщины», подражающей «Слову» повести о Куликовской битве. Лихачев говорил, что у этого книжника, открытого в начале 1960-х Яковом Лурье, тоже пушкинодомцем, узнаваемая манера правки текста.

Ефросин — историк, летописец, первый русский востоковед, собиратель «баснословных повестей» и фольклора. Шесть рукописных его книг — с правкой, пометами, тайнописью! — дошли до наших дней.

Ефросиновская краткая версия «Задонщины» — единственная, в которой не только правильно прочитано имя Бояна, но и сообщаются такие сведения об этом дружинном певце XI века, каких нет в «Слове». Сказано, что Боян, «пресловущий гудец во Киеве», пел своим современникам — князю Ярославу и его сыну Святославу, сравнивая их деяния с деяниями первых князей — Рюрика и Игоря Рюриковича.

В 2005-м тот же Александр Бобров предположил, что до пострижения Ефросин был князем Иваном Дмитриевичем Шемякиным. Это правнук Дмитрия Донского и до начала 1460-х реальный претендент на московский престол. Его отец, Дмитрий Шемяка, потерпел поражение в 20-летней феодальной войне и был отравлен в 1453-м в Новгороде по приказу московского князя Василия Темного.

Сын Шемяки бежал в Литву, но гражданской войны не возобновил. Через 10 лет, вскоре после смерти отравителя своего отца, он, видимо, заключив договор с новым московским правительством, возвращается на Русь и становится монахом Кирилло-Белозерской обители. Этот образ жизни ему привычен: до 17 лет Иван воспитывался в Новгороде, в знаменитом своим книжным собранием Юрьевом монастыре.



И вот что еще важно: после бегства в Литву Иван Дмитриевич несколько лет княжил в Новгороде-Северском. Да, да, в бывшем стольном граде того самого князя Игоря. И вполне логичным выглядело предположение Боброва, что и «Слово» переписано тем же Ефросином. Просто чудо какое-то: в одно и то же время из летописей исчезает князь Иван (при этом известно, что он жив и его союза с новгородцами боится московское правительство), а в монастыре на Белом озере объявляется книгописец, начинающий сочинять альтернативную официальной историю XV века. При этом его интересуют только двое русских святых, каждый из которых оказывается добровольно ушедшим в монахи князем. Ну и предком как в воду канувшего Ивана Шемякина. Но если Кирилло-Белозерское происхождение рукописи — доказанный факт, то тождество Ефросина и князя Ивана Шемякина — пока только правдоподобная, но еще не проверенная дискуссией гипотеза. Обсуждение ее состоится в Пушкинском Доме в конце октября.

Не стану утомлять читателя подробностями. В постскриптуме он найдет электронные ссылки.

Поздравим Александра Боброва! Один из последних учеников академика Лихачева, он сумел распутать головоломку, над которой 200 лет бились поколения исследователей. Поздравим и нас, читателей. А еще — замечательный Ярославский музей «Слова о полку Игореве». Ярославцы оказались непричастными к утрате «Слова» и гибели его в московском пожаре 1812 года. И как здорово, что восстановлено доброе имя архимандрита Иоиля Быковского. Он не подделывал списка великой древнерусской поэмы и не торговал казенным имуществом.

Андрей Чернов
писатель, член Петербургского ПЕН-клуба

Источник: http://novayagazeta.livejournal.com/2454278.html#cutid1