Охота за страховыми досками, ...и просто фотографии старинных зданий

Masquerade
главное, реши вопрос со стеклянной посудой)))))

блиииин, че я пропустил!!!
Присоединяюсь к вопросу про дубль два!

ыыыы..
как плохо, что у меня не получилось сходить(((
когда второй раз??
предлагаю перед новым годом - будет хорошим подарком интересующимся
если не сложно будет, санонсируй событие смской - в интернете я теперь редкий гость..

я принесу в подарок современный аналог страховой таблички)
где-то в кладовке дрягался сей артефакт..

Вместо предисловия, совсем вкратце.

В 2010 в Ярославле появился еще один коллекционер страховых табличек, который за год собрал неплохую коллекцию, мотаясь по окрестным городам и весям. Его зовут Илья, в ноябре мы познакомились и решили отправиться в следующую поездку вместе - так сподручнее и интереснее. Поездка состоялась в самом начале декабря 2010 года в города Кинешма и Юрьевец, Ивановской области.

Илья - путешественник, катается по всему миру, и фиксирует на бумаге свои эмоции от поездок, для себя, для жены, на будущее. Эта поездка не стала исключением - Илья сделал отчет, который я ниже и публикую, естественно, с его разрешения, без каких-либо правок и купюр. Снабжаю его массой фотографий - и в целом получается неплохой, интересный материал, в котором есть место и табличкам, и эмоциям, и великолепной зимней России, и интересным архитектурным решениям.

Наслаждайтесь, друзья.

Кинешма — Юрьевец

Когда на следующий день надо куда-то ехать, заснуть я не могу долго. Голова занята предстоящей поездкой и эмоции захлестывают. Я начинаю говорить себе, что всё, алес, пора спать, иначе завтра будет тяжело, пытаюсь обмануть мозг, что, мол, завтра никуда ехать-то и не надо, что завтра обычный и размеренный день, но … кажда клеточка тела возбуждена и плевать она хотела на слово завтра.

Так и есть, зараза — будильник. Неужели уже 5-30? Не-е, я не хочу никуда ехать. Кинешма? Юрьевец? Где это вообще такое? Вот теплая кровать, вот подушка и одеяло. А где эти Кинешма с Юрьевцем? Все это проносится в голове за считанные доли секунды. Тянусь к мобильному телефону, чтобы не разбудил остальных. Покашливаю, пытаюсь представить, что немного приболел. Но нет, организм ставит штамп: «Здоров, здоров, симулянт!»

На кухне меня ждет завтрак, мама Алены не смогла меня оставить наедине со своей утренней бедой — приготовила завтрак, сделала в дорогу бутерброды и отварила яйца. Еще, так и не отошедший ото сна, сижу-размышляю. Ехать почти четыре часа. О чем можно разговаривать с человеком, которого видел-то всего один раз? О чем? О поездках? О досках? Ну, так это на пятнадцать-двадцать минут, не более. Тут и смс-ка приходит от Яна: «Выежаю». Ну, вот, началось.

Доедаю блины, закидываю в рот пару ягод сушеного кизила, иду собирать нехитрый скарб в видавший виды рюкзачок — информация о городах из интернета, пара карт формата А3 оттуда же, стамеска, кусачки и тряпочные садовые перчатки за 8 рублей.

По сравнению со вчерашним днем на улице подморозило. Это хорошо, хоть кашу не придется месить, а то вчера вообще дождь пошел. Вот тебе, бабушка, и декабрь 2010 года.

В начале седьмого подъехал Ян. Теперь назад дороги точно нет, надо ехать. Разговор заладился с первых минут. Заснеженная дорога в столь ранний час была почти пустынна. Как-никак суббота, законный выходной, и только «два безумных фаната досок» ни свет ни заря пробираются в глухие уголки некогда Архангелогородской, Ярославской, Костромской, а ныне Ивановской губернии. Так уж вышло, что коллекционирование знаков страховой защиты накладывает отпечаток и на терминологию. Теперь вот и табличка для меня — это доска или знак, а область — не иначе как губерния. Величественнее, как-то оно звучит. За беседой, в которой обсуждали все подряд, от досок и путешествий до политической ситуации в мире и, что за сволочи эти спартаковские болельщики, запалившие дымовую шашку на матче с Локомотивом прямо на арене, незаметно проехали Кострому. Мелькнул Приволжск. Замерзшие напрочь омыватели лобового стекла, вынудили нас сделать несколько остановок. Поворот на Вичугу. Ни в навигаторе, ни в атласе дороги нет. А в жизни есть. И вполне - неплохая дорога. Ну, разве что, в самом ее начале ухаб на ухабе, а дальше для таких мест лучше и не придумаешь. Вичуга. Пока едем, Ян (вот ведь кладезь информации) словно персональный экскурсовод, рассказывает: «Посмотрите налево, там - Старая Вичуга, посмотрите направо, там - обычая Вичуга».

Три с небольшим часа до Кинешмы пролетели незаметно. Практически на самом въезде в город, зоркий глаз г-на экскурсовода замечает доску.



Выходим из машины. И тут я считаю необходимым блеснуть знаниями. Так-так-так, висит овал, а что там у нас овальное? Мозг лихорадочно перебирает варианты. «Первое российское» может? - Может. «Якорь» может? - Может! «Руки»? - Это вряд ли. Ведь у них же свое страховое (тут я жестоко ошибался — не было у Кинешмы собственного городского общества).

Оказалось «Московское». Жестяное. Иногда лучше жевать, чем говорить. Хорошим вещам учит реклама, прислушаюсь. У Яна есть такая доска, у меня — нет. Возьму на заметку. Может, когда-нибудь закинет судьба в кинешемские края - зимой, в субботу, где-то в 9 утра. Прогуливаемся по городу. По самой центральной части. Взгляд постоянно держится в районе отметки 2,8 — 3,2 метра выше уровня асфальтового покрытия.







Какая-то церковь. Компаньон тут же выдает ее название.



Набережная. Симпатичная, с отлитым из чугуна ограждением, плиткой завода «Сиян» и парой беседок.





Волга замерзла, а значит настало время подлёдников. Смотрим - один уже отловился - лунка есть, следы от валенок есть, сумка даже есть, а рыболова нет! А нет, вон идет родимый, за сугревом, похоже, ходил.




Слева какое-то уродливое здание годов 70-х — 80-х прошлого столетия. Оказывается драматическим театром Островского. Памятник Ленину. Без него никак. Но нас интересуют дома, и в первую очередь деревянные или каменно-деревянные. И желательно возрастом не менее ста лет. На худой конец, и 93-летние подойдут.





Чуть ли не каждому увиденному зданию Ян тут же дает характеристику. В каком стиле построено, когда, характерные элементы. По пути рассказывает про планировку города. Ему бы в архитекторы! А мне вот даже и не пересказать. Впрочем, для меня эмоции от увиденного важнее. У меня на этот счет только две оценки: хорошая водка и очень хорошая водка! Глубокий анализ предпочитаю оставлять для других вещей.




Пока ходим по городу, на глаза попадаются круглая «Россия» и пара пятен.





Не найдя в центре ничего интересного, перебираемся в Закинишемье. Здесь буквально сразу же, замаскировавшийся под цвет дома, словно хамелеон, висит «Русский Лойдъ».





Дом вполне ухожен, на входных воротах кнопка звонка. Но сначала фотографируем, присматриваемся, что да как. Делаем предварительные выводы. Минус очевиден сразу: оконная рама на втором этаже глухая напрочь, на подоконнике цветочки, тюль, все дела. Вариант снятия знака из помещения отпадает, с вероятностью почти 100%. Но, все равно, звоним. Заливисто лает собака, из-за высоких ворот, со стороны гаража, поднимается дымок, а вот самих хозяев не видно. Шашлыки что ли жарят? Может поэтому и не слышат. Записываем адрес, на прощание Ян смотрит в полевой бинокль - ему «Лойд» нужен больше - и мы едем дальше. На часах еще только двенадцать, а счет уже один-один, что на языке ценителей «fire marks» можно выразить примерно так: «Московское» - «Лойдъ». И шансы приехать еще раз в Кинешму зимой, в субботу, где-то в 9 утра возрастают вдвое.

Взбираемся на дамбу речки Кинешемка. И тут подледники.





Ну, что же, у каждого свой улов, так что всем удачи, и нам в том числе. Буквально сразу же наталкиваемся на фигурную доску «Русского» общества. Алене она больше всего нравится, за свою нестандартность. Тут люди творчески к решению вопроса подошли, не овал какой-то, не ромб и даже не восьмиугольник. Такая «акционерка» у нас обоих есть, поэтому фотографируем и идем дальше.





О, а район-то интересный.



Не проходит и десяти минут, а мы наталкиваемся еще на пару досок. Первая, по всей видимости, уничтоженное временем «Коммерческое» - только «тво» и читается на прямоугольнике.



Зато вторая — относительное неплохо сохранившееся вертикальное «Коммерческое». Ба, да еще и прибито на заброшенном доме, мечте каждого коллекционера знаков страховой защиты!





Нас долго упрашивать не надо: идем в машину за лестницей.





Через двадцать минут первая находка у нас в руках.



Ян предлагает провести что-то наподобие демаркационной линии и разорвать добычу на две равные части. Вот только кому достанется правая часть, а кому левая — вопрос открыт. Поэтому решаем продлить жизнь доски хотя бы еще на пару часов, а как стемнеет, там и посмотрим, что с ней делать.

Едем в другой квартал деревянного зодчества. Улица Февральская.



На доме под номером 20 - «Саламандра».



И висит невысоко, да и Ян говорит, что нет у него такой. Зачем упускать возможность? Стучим в калитку. Выходит паренек лет десяти, с собакой. Интересуемся есть ли кто постарше, или это он хозяин такого замечательного дома. Говорит, что есть. Минуты через три выходит усатый толстый дядька с крайне недовольным лицом, а за ним и женщина в пальто. С таким выражением лица, как у мужчины, наши шансы резко стремятся к нулю, но не говорить же ему, что знатоки из «Что? Где? Когда?» передумали задавать свой вопрос. Озвучиваем просьбу, мужик мнется секунд тридцать — актер, блин — чешет висок — ну, точно, наш театральный заканчивал — и с неимоверной грустью в голосе изрекает: «Эту? Железяку? Да забирайте!» Уходит в дом. За ним и женщина в пальто.

Пока достаем лестницу, на первый план выходит пес по кличке Байкал и задорно прикусывает меня за палец в перчатке. Ладно, что пока еще щенок, будь собакой, ехать бы после такого к дохтуру на прием. Пара движений отверткой, три — кусачками, и доска у нас. И вполне неплохой сохран. Но хозяева быстро откланяться не дают, все та же женщина в пальто тащит какой-то ящик. Ну, вот, нас приняли за скупщиков краденного. А мы-то всего есть милые ботаники, собиратели ржавых железячек. Ржавых железячек с душой!

В черном ящике — граммофон. Рабочий. С иголками. Вот только ручка — самодел.
-Тыща! - говорит женщина в пальто.
-Пятьсот! - парирует Ян. На том и заканчивается аукцион «Sothesby's» по адресу г. Кинешма, Февральская улица, дом 20.

К часу дня имеем в активе хорошее настроение, солнце за окном и две доски. Правда, теперь не одну доску придется распиливать, а целых две. Катим в Юрьевец. За ножовкой по металлу. Тут недалеко, каких-то 60 километров. Дорога пролетает незаметно, кроме сосен да ёлок, покрытых снегом, ничего и вспомнить не могу.



Открывающийся вид с холма на пятиуровневую колокольню, церковь и ледяные просторы Горьковского водохранилища впечатляет.







Именно таким я и запомню этот город. На самом водохранилище не просто подлёдники, толпы подледников. И все кучкуются буквально на небольшом пятачке. Видимо, кто-то хорошо в том месте прикормил рыбу.



Этим и ограничиваем знакомство с городом. Короткий световой день недвусмысленно намекнул — «полтора часа, ребят, и я сворачиваюсь».

Улица Советская, с горки направо от колокольни. Дом номер 13. «Коммерческое».



-Не было тут до нас никого, - говорит Ян. — Первопроходцы мы!
-Почему?
-Да, хотя бы потому, что эти страховые доски, обанкротившегося в 1902 году общества, здесь до сих пор висят! Другую бы не тронули, «Коммерческое» - вряд ли. А то, что не заметили ее, так это маловероятно.

Стучим в окно, выглядывает бабушка.
-Вам Колю?
-Ага!
-В другое окно стучите!

Когда я вижу бабушку в доме с доской, во мне все опускается. Нет, бабушка, это, конечно, хорошо, ведь бабушка — тоже человек, но бабушка в возрасте восьмидесяти — девяноста лет в доме с доской — это как-то неправильно. Бабушки должны жить в соседних домах, а еще лучше на параллельных, не пересекающихся с такими домами улицах. Хотя, что тут говорить, нам выпал шанс. В любом случае, Коля — это лучше чем бабушка.

Выдыхаем с Яном воздух и стучим в соседние окна. Через пару минут на улице появляется Николай. Мужчина, в возрасте 40-45 лет, короткостриженный, со стальными зубами и тоже усатый. Легенда на сегодняшний день у нас одна и та же, впрочем, она совсем недалека от истины.
-Николай?
-Николай!
-Нужна, Николай, нам во-он та железячка, для музея. Мы ее восстановим, покрасим, людям будем показывать.
-А вы откуда?
-А мы из Ярославля.
-Из Ярославля?
-Из Ярославля. А что? Там тоже есть музеи.

И Николай уходит думать. Через минуту появляется еще один безымянный «Николай» в фуфайке, вязаной шапочке и цыгаркой в зубах. Диалог приходится повторить. «Николай» второй.... Нет, так уж как-то больно помпезно, лучше так: второй «Николай». Второй «Николай» на кусочке ржавой жести размером 20 на 30 сантиметров решает сделать нешуточный бизнес. Тут ему в предпринимательской жилке не откажешь.

Сто пятьдесят рублей в качестве моральной компенсации — а то бабушке эта доска дорога, как память — и мы в очередной раз начинаем раскладывать лестницу. Меж тем, предпринимательская жилка проявляется и у первого Николая — чугунное Что-то, сильно напоминающее элемент декора лавки, уходит, как товар в нагрузку за сто рублей. Ну, вот все довольны, а для мужичков с улицы Советской субботний вечер, перестает быть томным. Но и это было еще не все. Посчитав, что на áлкоголь (ударение, пожалуйста, сделайте на первый слог, а то ведь Коля в музее работал, и культура ему не чужда) и на колбасу хватает, а вот на икру пока нет, коренные жители города Юрьевец задали нам вопрос: «А вы, случайно, дома не покупаете?».

Ну, если только с бабушками. А так, чего уж мелочиться.



Смеркалось на глазах. А как этого не хотелось. Отпахать около трехсот километров, и чтобы вот так в четыре часа уже поворачивать оглобли. Мы с этим были категорически не согласны. Юрьевец-Повольский, он же Юрьевец-Поволжский, он же просто Юрьевец, город в плане застройки простой, как три копейки: две основные улицы вдоль Горьковского водохранилища, и десяток пресекающих их переулков. Заезжаем в один из них, кругом старые дома, и мы, словно Колумбы, вглядываемся в верхние части домов, готовые сделать открытие.



Я, признаться, надеялся, что не имеющий свою уникальную страховую доску Юрьевец, все-таки одну для меня где-то припрятал. Ну, ведь, теоретически, могло же страховое общество заказать эксклюзив местному кузнецу. Вон великий князь Константин Павлович пять минут был на престоле, а шесть монет отчеканить успел. А чем, скажите, «Юрьевецкое городское общество взаимного страхования», созданное в 1914 году хуже несостоявшегося императора? Но мечтам в тот вечер не суждено было сбыться. И тем не менее, Социалистический переулок, дом 6, подарил нам очередную находку.




Дом-красавец. Низ кирпичный, верх деревянный. Не дом, а сказка, стоИт ровно, величаво. В очередной раз убеждаюсь, что строить раньше умели. Другой вопрос, что сегодня сберечь не можем, а то бы жить еще таким домам и жить. На доме латунное «Северное» позапрошлого столетия.



«Надо брать», - говорит Ян. А я и не против, чай не в следующие входные в очередной раз в Юрьевце окажусь. Открываем калитку, по натоптанной тропинке идем к задней части дома — вход там. На всех дверях кроме одной висят замки. Звоним в единственную незапертую. Цок-цок-цок: «Кто там?»

Да, как же так?! Это же вновь бабушка! Обещает спуститься к нам. Бабуль, а своего «Коли» у тебя нет?

Диалог тот же. На какую кнопку давить бабушке мы не знаем, да и бабушка сама на наше: «А вот с той стороны у вас такая железяка висит» отвечает - «знаю-знаю!» Когда так говорят, то тут мне знакомы лишь два варианта. Первый — «знаю и хрен отдам», второй — «знаю, вам зачем? И, все равно, хрен отдам». То есть, либо к бабушке кто-то уже приходил, либо бабушка эта, как зеницу ока хранит сей раритет, который дорог ей, как память. Во втором случае — мое полное уважение, в первом, а в первом — все бабушки должны жить в соседних домах, а еще лучше на параллельных, не пересекающихся с такими доами улицах.

Не знаю как Яну, а мне третий вариант был пока не знаком. Третий вариант от бабушки заключался в том, что хрен с ней с этой доской, но ведь кругом один обман, и меня — положительную со всех сторон бабушку — заберут за ваши проделки. «Вон оно чё, Михалыч!» - подумалось тогда мне, и мы с коллегой бросились в новую атаку. Вот мы уже ведем бабушку к фасаду, вот мы уже прислоняем лестницу и аккуратно не повреждая провода снимаем позеленевшую латунную доску с дома. Пока Ян ее отковыривал, я, как мог, пытался отточить свое красноречие. Да и, честно сказать, просто поговорить с Людмилой Ивановной мне было крайне интересно. Я теперь наверняка долго не забуду, что гряда островов вдоль города называется Асафовыми, что в Юрьевце некогда был хороший пивоваренный завод, основанный в 1880 году, что молодежь бежит из города, поскольку у молодежи есть только два пути — пить или искать в этом несправедливом мире лучшей участи. Вы спросите: а вот это всё оно тебе надо? Видимо, надо, если по прошествии двух дней я об этом помню, в то время как склонившись над картой Кинешмы, так и не могу отыскать район Февральской улицы. Равно, как не могу вспомнить сколько «Ручек» попалось нам на пути в славном Юрьевце.

Быстро расстаться с Людмилой Ивановной не получилось, пришлось пойти к дому и проверить, не отрубили ли мы ей из-за своей железяки провода, не лишили ли ее электричества на старости лет.



Оказалось, что все в порядке, так что Ян мог бы быть не только архитектором, но еще и монтажником-высотником по специальности электрик.

Прощаемся, пора уже ехать назад. На часах 16-45. Неплохой такой марш-бросок получился. А главное, результативный. В магазине «Магнит» берем в дорогу колбасы, сыра и хлеба. Оголодали, все-таки. В магазине сегодня флеш моб, хотя, я думаю, что флеш моб здесь каждый день. В бушлатах, камуфляжных куртках, сапогах и вязанных шапочках, выстраиваются в очередь рыбловы-подлёдники, чтобы купить бутылку водки и нехитрой закуси. Мы явно выделялись на этом фоне и выглядели самыми настоящими белыми воронами.

Дорога до Ярославля пролетела незаметно. Но сразу пойти по домам мы не имели права, такое дело полагалось обмыть. Сидя на Щапова в кафе «ПивновЪ», мы пили не немецкое, а российское пиво, не по сто тридцать, а по шестьдесят пять, и ели не леща, а чахонь. Да, впрочем какая разница, что там потом обо всем этом скажут, главное, что тот день удался на славу. А мы все так и не могли понять, как же так вышло, что за весь день не было ни одного отказа, в ситуации, когда было сразу две бабушки и один брошенный дом.

PS. Ян мне подарил свою книгу «Сто деталей», так что в новогодние праздники в перерывах между застольями, мне будет чем заняться.

Послесловие от меня:

Я еще напишу небольшой отчет о том, какие же именно таблички мы сняли, небольшой экскурс в историю обществ, в общем, как обычно. А сейчас хотелось бы сказать пару слов о двух любопытных вещах, которые мне дали в "нагрузку" - в Кинешме это патефон, а в Юрьевце некое чугунное литое украшение.

Патефон обычный, молотовского завода (с 1940 по 1957 год город Пермь был переименован в Молотов, так что даже не вдаваясь в технические особенности, дату производства устройства вычислить несложно), поставлю у себя в кабинете, пущай глаз радует, здесь уже довала всяких разных штук



С украшением посложнее - что именно оно украшало, понять сложно, т.к. перед нами лишь составная часть некоей конструкции. Больше всего это похоже на навершие уличной ограды (например, парковой, или заборчика на набережной), либо же ножку уличной лавочки. Судя по литью, вещь явно дореволюционная. Весит килограмма три. Надо рыться на тематических железятно-копальных форумах.





Всех с наступающим 2011-ым, отчет вышел неплох.

спасибо. супер. не нужно пилить доски. или это шутка?

Ян спасибо за очередное обновление темы. А на экскурсию можно напросится?

Ян, спасибо, что выложил отчет!
Съездили, действительно, очень хорошо.

Ник мой, наверняка, кто-то знает по викторинам "Заводного Апельсина" ну и еще по ряду тем. Нашу коллекцию здесь выкладывал frigorfico, который является моим компаньоном.

Надеюсь, что в будущем, после восстановления досок, мы представим их тоже для всеобщего обозрения. Как-то не хочется их держать под диваном.

Всех с наступающими НГ и Рождеством.

По поводу чугунного украшения мне написали в ЖЖ:

Лапа, очень похоже, от чугунной ванны начала XX века. Попробуйте представить себе 4 такие лапы, и мысленно поставьте на них ванну. Если совпадет - то это оно.

И действительно, представил - оно)

Юрьевецкая чугунная ванна)

Ян, не проще возить с собой "жидкую валюту". Думаю гораздо дешевле экспонаты обойдутся
А бабушки , да и тетеньки - это дааа...

chek52

Да ну... население только спаивать... надо карму в чистоте держать)

Деньги вообще очень редко просят,а если и есть смысл давать, то только за реально редкие вещи, а таких единицы

...хороший повод описать еще один небольшой период из истории формирования коллекции.

В ноябре 2010 года мною посещается одна из последних неизведанных мною стран Европы - Литва. Конечно, было бы безудержно интересно поискать в посещенном Вильнюсе и Каунасе страховые таблички, ведь эти земли более чем значительный срок провели в составе России, а стало быть, имели богатые традиции отечественного страхования.

В общем, пару-тройку часов удалось погонять по старым частным секторам Вильнюса, благо супруга высказала желание помочь и помотаться po ebenyam.

Еще дома мною была проделана классическая работа - берется карта дореволюционного города, а потом смотрим этот же город со спутника - смотрим, где сохранились кварталы с малоэтажной застройкой, желательно деревянной.

Несмотря на бурный рост столицы Литвы в последние десятилетия, таких мест оказалось предостаточно - объехав районы Зверинец и Шнипшкес, изучили дай бог 20-30 процентов сохранившейся частной застройки старого губернского города Вильно. Интересовала, конечно, в первую очередь вот эта вещь:



Земские страховые знаки Виленской и Ковенской губерний интересовали во вторую очередь, хотя, естественно, и это очень неплохие вещи.

Не нашли, конечно, ни хрена.

Верные "помощники" в российской действительности - тотальное невежество и бедность, отсутствуют в современной литовской действительности. Невежество заключается в полном попустительстве к собственному историческому наследию, отсутствию знаний про это самое наследие, ну а бедность - в отсутствии средств на ремонт старых построек. Не косвенным, а прямым образом эти два фактора "помогают" сохранить до наших дней в неприкосновенности исторические артефакты, вроде страховых табличек.

В столице Литвы дореволюционный частный сектор напоминал, скорее, коттеджный поселок в черте города, состоящий в значительной степени из полностью перестроенных и обновленных исторических зданий. В таких условиях, естественно, вероятность находки стремится к нулю.





Район Зверинец оказался вообще чем-то вроде элитарного тихого оазиса в тени шустрого центра, район Шнипшкес выглядел более захолустно, но и тут старинные дома были как минимум свежепокрашенными. Вдобавок, здесь строят вильнюсский так сказать даун таун, несколько небоскребов на фоне покосившихся деревяшек смотрятся гротескно:



В общем, так бы и угасла во мне "литовская" табличная тема, если бы по приезде я не наткнулся на электронном аукционе на местную страховую табличку, которую в итоге и приобрел:



Совсем маленький знак, естественно, квартирный.

Перевод: Государственной Страховой Организацией - ЗАСТРАХОВАНО.

А вот здесь надо небольшое лирическое отступление. На самом деле, осколки бывшей Российской Империи, продолжавшие после крушения оной самостоятельную жизнь, представляют собой большой интерес в разрезе страхования.

Если на большей части бывшей РИ крах страхового дела наступил в конце 1918 года, после национализации всех страховых компаний, как акционерных, так и взаимных, то на территории бывших окраин, в первую очередь Польши, Прибалтики, Финляндии, сохранивших независимость, разнообразие страховой жизни продолжалось.

Где-то филиалы даже платили дивиденды по акциям уже умерших компаний, кое-где филиалы продолжали страхование, где-то остались живы и сами компании (например, уже описываемое нами Варшавское Общество). А где-то, использовав накопившийся опыт отечественного страхового дела, появлялись и новые, местечковые организации.

Литовская Государственная Страховая Организация, созданная в 1921 году на территории ставшей независимой Литовской Республики - одна из них. Естественно, общество переняло основные принципы работы, существовавшие еще в Российской Империи, и один из них - это выдача клиенту страховых досок.

В конце 1940 года, после аннексии территории республики Советским Союзом, естественно, были уничтожены и все её коммерческие структуры. Литовскую ССР опутали сети вездесущего Госстраха, однако, до сих пор на многих постройках Литвы, имеющей богатую историю, мы можем найти страховые знаки на самых разных языках - от русского и литовского до польского и немецкого.

В данном случае в мои руки перепал знак на литовском языке, украшавший дверь квартиры некого обеспеченного литовского гражданина (или организации) в период с 1921 по 1940 год.

На нем, помимо надписи, изображен все тот же герб, что и на дореволюционном знаке - это герб Великого Княжества Литовского, использованный в годы Российской Империи как и герб Вильно.

"...в червленом щите, на серебряном коне, покрытом червленым трехконечным с золотой каймой ковром, скачущего всадника, с мечом и щитом, на котором прикреплен восьмиконечный червленый крест"

Благодаря стилистическим и смысловым особенностям герба за ним закрепилось прозвище "Погоня", и чего только не узнаешь, копаясь в контексте страховых досок. "Погоня" - и литовский герб - сиречь одно и то же, кто бы мог подумать.

Благодаря приобретению этой небольшой (всего 9 см в длину) таблички, полностью сохранившей родные цвета, я и познакомился с вильнюссцем Андреем.

Андрей сообщил, что табличек на улицах Вильнюса не осталось (я правильно искал - сам Андрей снял последнее "Виленское общество взаимного страхования имуществ от огня" в районе Зверинец еще пять лет назад), кроме пары раритетных досок послереволюционного, выжившего в потрясениях "Варшавского" - выполнены и на польском, и на русском языках.

Ждем фото.

29 января 2011 года мы с Ильей снова предпринимаем очередную эпопею по пополнению наших коллекций.

На этот раз нашей целью был Сергиев Посад, город, неоднократно рысканный-перерысканный всеми кому не лень. Однако, и Илья, и я в 2010 году порознь посетили этот подмосковный красивый город.

Оба мы были без лестниц, поэтому до улова дело не дошло, но были сделаны наработки. Естественно, цель - "Общество взаимного страхования в Сергиевском Посаде", 1877 года основания. Ни у меня, ни у Ильи таблички этого городского общества не было.

Ситуацию надо было исправлять, вдобавок, пара адресов известна, чем черт не шутит?

И вот, Илья (проживающий в Москве) 29 января 2011 года въезжает в Сергиев на электричке с юга, а я на машине с севера. По уже хорошей традиции, предоставляем слово самому Илье:

Всё, как и в случае с Кинешмой-Юрьевцем. Всё один в один. Накануне нет сна, а утром глаза не разлепить. Дежавю. Сижу на кухне за столом. Тупо смотрю в зеленую стену и пью цикорий. «Я точно коллекционер?» - задаюсь вопросом. Если бы напротив висело зеркало, оно бы уговорило меня остаться. Но его нет, а зеленая стена ответов не дает. Ладно. По сравнению с предыдущим разом один плюс: на часах 7 утра, тогда было 5-30. Минус тоже один: тогда за мной Ян заехал прямо к дому в Ярославле, теперь — ехать с ним на встречу в Сергиев-Посад. А это два с половиной часа от дома. А это метро. Это электричка. И вновь муки сомнения. Может, пока не поздно … в общем, опять заело пластинку. Поделиться горем не с кем - Алена спит.

В 9-56 приезжаю в Сергив-Посад. Созваниваемся с Яном, говорит, только что въехал в город с севера. Встречаемся через полчаса.

Предлагаю ему сразу поехать по местам боевой славы, другими словами, постучаться в дома, где мной были запримечены страховые доски в предыдущий приезд. Он не против. Останавливаемся, стучим, никого нет. Преобладает несколько версий: ушли на рынок, еще спят, валяются пьяные, отправились в Москву на Красную площадь. Кому-то же надо быть на Красной Площади — нельзя ее одну оставлять. Нам всё равно, плохо одно, что не открывают.

Уже отчаиваемся застать и хозяев дома №33 по улице Сорокина. Сюда я стучался еще в сентябре, и тогда мне тоже никто не открыл. Но, вот чудо, в окне показалось лицо, толи дедушки, толи бабушки. Жестом «Кам цумир» предлагаю ему (на тот момент, возможно, ей) выйти во двор. Как себя вести - не знаю, лицо было явно недовольно, а резкое вскидывание подбородка а-ля «чего надо» не предвещало ничего хорошего. Да и сама доска висит так, что видна невооруженным взглядом, наверняка, сюда уже и до нас стучались неоднократно.

Выходит дедушка. Ян берет инициативу в свои руки, как впрочем и на все последующие разы. Я не против, сегодня я готов поработать больше руками, чем языком. Правда, на первую фразу - «А вот там у вас висит ржавая железяка» дедушка парирует: «Знаю, пожарная табличка, на ней и год написан». В ту долю секунды, в которую успевает проскочить мысль «шеф, все пропало» и «а я, дедушка, на тебя ставил», одновременно приходит отчаяние и осознание того, что бережет дедушка сей раритет, знает о нем, вот и бережет. Молодец! Посудите сами, дом свежевыкрашен, выглядит добротно, нарядно.



А тут мы такие, со своим: «Дед, ну, отдай!» Тут я конечно лукавлю, Ян целую лекцию прочитал о том, как тепло и уютно будет сему экспонату в музее и, как он будет радовать глаз пришедших на выставку людей. Как это ни парадоксально, но восьмидесятичетырехлетний Вадим Константинович, даже и не думал нам отказывать:

-Нужна она вам? Так я сниму.
-Да, что вы, мы сами снимем, всё сделаем в лучшем виде, так что даже не беспокойтесь.

Тут скорее мы сами беспокоились. Знаем мы эти происки. Приходите завтра, через недельку. Приходишь ты через эту самую недельку, а тебе: «Приятно было познакомиться, но пускай эта ржавая штука еще повисит».... А тебе и ответить на это нечего.

Распределяем обязанности — я разгребаю лопатой снег, напарник раскладывает лестницу. Работаем по-очереди, не спеша. Уж больно не хочется портить «старушку». Тем не менее, процесс затягивается, гвозди всаживали от души, по самые помидоры, разрывая отверстия слабой жести по краям. Через пятнадцать минут табличка у нас.




Сохран отличный, а вот штамповка не очень - что сзади, что спереди буквы едва различимы. И еще одна особенность: по всей видимости, доску не покрывали желтым лаком. Получался какой-то несерьезный подход к страховому делу, хотя, как говорил еще Петр Первый: «на Руси не без воровства». Так что лак, я полагаю, производители использовали по своему усмотрению.

Спрашиваем про дом, но Вадим Константиныч, хоть и живет в нем всю жизнь, даты постройки не помнит. Говорит, что документов нет, а годом постройки считает тот, что на страховой табличке выбит. Но на его заблуждении мы сильно не настаиваем.

Порой ты не осознаешь всю опасность своей затеи. Вроде бы, снял себе то, что хотел, стоишь радуешься жизни, уезжать собираешься, поблагодарив хозяина. И даже не подозреваешь, что тебя могут тоже о чем-то попросить. Услуга за услугу. И ладно, если попросят у тебя денег. Их-то не жалко, это же бумага. Да никто и не говорил, что всё забесплатно в этом мире.

И тут вдруг тебе говорят: «Раз уж у вас такая замечательная чудо-лестница (не путать с эскалатором в метро), слазайте-ка вы, ребята, воооон на тот столб и отрежьте мне радио провод». А ты еще молод, тебе жить да жить, а тут такое! И с электричеством ты не на ты, и свежи еще воспоминания, когда в восьмом классе тебя било двести двадцать. А ты, как дурак, стоял и не мог отпустить тот оголенный провод. А здесь явно побольше будет, и здесь ты сапер, а не электрик, и второго шанса у тебя не будет.

В мозгу сразу всплывает «эх, что же я так и не купил себе диэлектрические перчатки». Но, пионеры-герои всегда должны погибать молодыми. Даже уже и некролог увидел: «Погиб за кусок ржавой хрени». Но всё обошлось, отрезал то что надо....




Напоследок уговариваю дедушку сфотографироваться на память со страховой доской. Это же частичка души его дома. Соглашается, хоть и неохотно, и доску все-таки держит как-то немного пренебрежительно, не как Людмила Ивановна из Юрьевца. Сравним:





Но, и на том спасибо.

Едем дальше. Но дальше все безуспешно. Девяностотрехлетней бабушки — ровесницы революции дома нет. Да и муж бабушкиной внучки — молодой человек, лицо которого всем своим видом говорило, что вечер пятницы удался — сказал, что шансов у нас немного. Бабушка, сторонница коммунистического строя, так что только через ее труп. Да, бывают такие бабушки, которые боятся всяческих изменений, им и так в этой жизни не сладко приходится, а тут еще мы что-то отобрать хотим. Не дать, а именно отобрать. И таких бабушек тоже можно понять. Они и родным внучкам не дают что-то перестраивать, менять, обшивать сайдингом, перекрашивать, а уж тем более, что-то отдирать, иными словами делать то, что вносит малейшие изменения в привычный им уклад жизни. Это бабушки - консерваторы. А как хочется, чтоб на нашем пути попадалось больше бабушек — реформаторов, которые бы говорили: «Да, конечно, милай, отдирай это имперское зло, мы так-то вообще за Зюганова!»

Но, впрочем, в таком случае сама идея коллекционирования приобретет цвет рутины. А он серый, будничный и не праздничный. И весь авантюрный процесс тогда превратится в монотонное ни чем не запоминающееся снятие истории государства российского с частных домов Александро-Николаевской эпохи. А нам это надо? Нет. Скучно же будет. И знаю по себе, что быстро заброшу это дело. Так, что, пускай будут такие бабушки, которым «просто надо» и которые будут грудью вставать на защиту своего Сталинграда. Главное, чтобы их число не зашкаливало за 30-35%, и все будет в порядке, иначе может нарушиться кислотно-щелочной баланс.

Внимательный читатель, тут же воскликнет: «А как же то, что все бабушки должны жить на параллельных не пересекающихся с такими домами улицах? Какой-то непостоянный в своих желаниях автор, и главное непоследовательный в высказываниях!»

Что есть, то есть. Но ведь и жизнь не стоит на месте, и как я уже не однократно для себя отмечал, что закон убывающей предельной полезности, пока никто не отменял. Да, с каждой новой единицей чего бы то ни было — новая страна, город, табличка, очередная квартира, яхта , все что угодно — ты испытываешь все меньше и меньше радости и удовлетворения от потребности.

Запоминается всегда самое первое. Потому что первое, это и есть первое! И пусть первое — это не всегда лучшее, но все-таки это первое! И первая бабушка уже была, и первая отказавшая в снятии таблички бабушка — тоже! А сколько их еще каждой из таких будет на пути? Десять? Двадцать? Сто двадцать? Но помнить ты хорошо будешь только первую.

Время не стоит на месте, оно движется огромными галопирующими скачками, а тот день, когда я снял первую доску, кажется таким далеким, нереальным, словно он из семнадцатого года прошлого столетия. И я уже согласен, чтобы не все, подчеркиваю, не все бабушки жили … далее по тексту. Может, когда-то я обрету такой статус и внутреннее равновесие, когда мне захочется только найти доску, посмотреть на нее, полюбоваться и даже не пытаться ее снять, да какое там — даже не постучать в окошко! И желать, чтобы только бабушки жили в этих самых домах, бабушки — коммунистки, бабушки — консерваторы.

А пока мы просим передать, чтоб бабушка не болела, прожила еще как минимум столько же, и обещаем заехать навестить ее в скором времени.

На этом мои адреса заканчиваются, и Ян предлагает ехать на улицу Ильинскую. Дом большой, двухэтажный с мезонином.



Доска висит высоко, ее не сразу и увидишь.



Компаньон озабочен — с лестницы нам эту доску не снять, тут метров 7-8 от земли, не меньше. А что нам мешает, сразу же на чердачок попроситься? Я к слову, никогда в таких потаенных местах не был. НИКОГДА! И мне интересно. Но сначала надо пройти ряд кордонов. Начнем с первого — зайдем во двор. Видим какую-то женщину, в открытой двери полуподвального помещения:

-Мадам, нам бы с хозяйкой поговорить. Или с хозяином.
-Идите прямо, там дверь — показывает куда-то неопределенно.

Идем, дверей несколько, в какую стучаться — непонятно. Стучимся в первую попавшуюся, видим, что в окне первого этажа, потихоньку уходящего в землю дома, появляется участливая женщина и сама того не ведая дает в наши руки козырь:

-Вам Нину Палну?
-Ее самую! Как ее найти?

Женщина, не открывая окна, сквозь стекло, дает нам более точный ориентир месторасположения хозяйки. Так, Нина Пална, держитесь, мы уже идем. С точки зрения психологии, мы уже обладаем преимуществом — мы знаем как зовут главного человека, с которым нам предстоит пообщаться. Поставьте себя на его место. Если вы не бездушный человек, то вам точно будет приятно услышать, как незнакомый человек, обращается к вам по имени. И, практически, не важно, что это будет за просьба — психологическая атака на вас произведена. На скептически настроенных маразматических бабушек это слабо действует, но не все бабушки сочетают в себе данные свойства. Первое — можно победить напористостью, второе — вряд ли. Это диагноз и клиника.

Подходим к двери, робко стучим — никого. Толкаем дверь и попадаем в прихожую. Тоже тихо. Звонок, по всей видимости не работает, и мы пытаемся тихонько звать Нину Павловну. На помощь откуда-то с улицы нам приходит какой-то мужик, с наклеенным пластырем под подбитым глазом и стойким запахом перегара. На голове обтягивающая шапка с непотребным названием, на теле - замызганный синий пуховик. Кто он? Есть у кого-нибудь версии? Давайте, выдвигайте, самые смелые предположения! Ну, нет, что вы, это не ВВП и не Дмитрий Анатольевич. Подумайте пока, а мы спросим этого загадочного человека, как же нам найти хозяйку:

-Пошли за мной. Там она, внутри! - скупой ответ.

Заходим на кухню. Без слез не взглянешь. А ведь у нас половина населения так живет. Оторванные обои, грязная плита, не менее грязный пол, тут же деревянная лестница, рукомойник, миски для животных.



На встречу из-за обшитой дермантином двери выходят женщины. Кто из них Нина Павловна? Мы не знаем, поэтому, словно мантры повторяем тихим голосом ее имя, пока одна из них на него не отзовется. Тем не менее, пока со своим прошением мы отодвинуты мужиком в пуховике на второй план. Ниной Павловной оказывается невысокого роста, но с уверенным голосом подслеповатая бабушка.

Посетителю с подбитым глазом она не рада, его прошение не удовлетворяет, вдобавок ко всему теснит его обратно к выходу. А заодно и нас. На робкие попытки возразить, что мы-то не с ним, нас поначалу не слышат, и мы вновь оказываемся выдворены за пределы кухни. Уже недалеко и до входной двери, последнего форпоста, так что надо принимать меры. Наконец, услышав нас, Нина Пална, ставит ультиматум: «Хотите, чтобы я вас выслушала? Тогда, помогите мне выгнать этого пропойцу за порог».

-Мужчина, имейте совесть, если женщина просит, бабье лето ее торопить не спеши, - говорим мы — Ээээ, в смысле, Мужчина, зайдите попозже!
-Никакого попозже! - бабушка категорична. - Гоните его прочь насовсем!
-Ну, не твой день, мужик, прости! - удается нам спровадить нежеланного гостя.

Пропойца оказывается священником. Да уж, никогда не знаешь, кого встретишь на своем пути, и в каком обличье. На передаче «Интуиция» ему бы не было равных.

Нас приглашают пройти в комнату. Там не лучше, там также. Маленькая комнатка с кроватью, столом, парой стульев, множеством икон и дешевых образков. Узнаем, что хозяйка дома пускает к себе паломников, настоящих православных верующих христиан. Становится понятно, откуда здесь столько встреченных нами малоразговорчивых женщин в платках. Консилиум из трех дам, во главе с Ниной Павловной, готов выслушать нашу просьбу.

-Мы из музея, а у вас там такая штука есть под коньком... ржавая … жестяная.
-Так вам к соседям, с ними надо согласовывать, - женщина в платке.
-А они нам сказали, что если Нина Павловна разрешит, то берите, - полуобиженным голосом сказал напарник, мгновенно сориентировавшись в ситуации.

Женщина не унимается, продолжая испытывать нас на прочность:

-А вход на чердак только через них.
Но, тут, Нина Павловна решила нас пожалеть: -Фигня, есть у меня вход на чердак, прямо из кухни.

Ян в этот день подготовился. Он взял с собой пачку книг «100 деталей Ярославля». Одна из них тут пригодилась. И пока он вручал женщине в платке (мы так и не поняли, кто она такая) свой труд с дарственной надписью, я уже пристраивал лестницу в святая святых коллекционеров-чердачников.

Раз уж речь зашла об мне и этом факте, то позвольте мне (вышупомянутому Яну) вклиниться в повествование и рассказать о том, чего Илья не мог слышать, потому как, как и было сказано, он настраивал в соседней комнате лестницу на чердак, а я пытался обаять трех женщин, потому как доверие к нам, двум доходягам, еще не было прочным.

Дом оказался крайне интересным местом, наверное, это мое самое яркое впечатление от поездки в Сергиев Посад. Он расположен практически сразу у лавры, на крутой горке, фасад его смотрит прямо на нее. По словам хозяйки, Нины Павловны, ему 270 лет, что судя по всем внешним признакам является неправдой. Этот факт подтверждался словами другой женщины, которая видела документы на дом, там стоит дата постройки - 1890 год.

Это ближе к истине, но и от слов Нины Павловны я тоже бы не стал открещиваться, потому как она живет в нем много десятилетий и историю дома изучала. Скорее всего, дом на этом месте стоит действительно несколько столетий - Ильинская улица - одна из самых старейших в городе, а 1890 год - год ПЕРЕСТРОЙКИ этого дома. Такая ситуация случается сплошь и рядом.

Дом этот на данный момент является гостеприимным, т.е. хозяева там принимают паломников в Троице-Сергиеву лавру. Этим и объясняются слова послушницы, встреченной нами на входе - "С мужчинами у нас общается только Нина Пална".

Нина Пална отмечала свой День Ангела вместе с двумя гостьями - еще одной послушницей и матушкой. Последней мной и была подарена книга с дарственной подписью, так как женщина проявила к ней недюжий интерес (матушка увлекается стариной и архитектурой), и обещала, что передаст её некоему архиерею, который тоже большой поклонник этого дела.

До нас в дом уже заходили страждующие по этой табличке, но им было отказано.

Как говорится, в добрый путь этому дому и людям, его населяющим, а я не удержусь от того, чтобы разместить несколько видов лавры, которые открываются с чердачного окна дома 1890 года постройки:







и сама табличка над окном:



Пол чердака был устлан толстым слоем смеси пыли, песка и земли.



Давно тут никого не было. Взглянув на окно, понимаем, что нам предстоит разбирать дом по частям.





Вот и инструкция для последователей: аккуратно снять пленку, примериться к стеклу, вынуть стекло. Все просто, как в автобусе. Если соберётесь проделать аналогичные действия в общественном транспорте, потренируйтесь сначала на «кошках».

Пока один из нас ковырял снаружи овал «Сергиево-Посадского общества взаимнаго страхования» другой изучал культурные пласты чердачной Трои. Вот, к примеру, деревянные изделия, в отношении которых у нас так и не сложилось единого мнения.



Ян склоняется к тому, что это наличники, я же полагаю, что - «корона» от мебельного гарнитура, так и не введенная в эксплуатацию. Лежат эти детали тут, по всей видимости, лет пятьдесят, поскольку завернуты в газету 1959 года, в которой что-то написано про Клима Ворошилова. Хотя, это вполне может быть обычным заблуждением. Мало ли какой хлам мы заворачиваем в ненужные газеты, взятые с антресолей. Так же на чердаке нами были обнаружены глиняный горшок, старый чайник и патефон.



Доска снята.




Теперь у нас их две, и в этот раз пилить ничего не придется. Дело остается за малым, определить, кому достанется «Вадим Константиныч», а кому — «Нина Пална».

А я (Ян) опять не удержусь и продолжу оду великолепному дому, настолько много в нем всяких интересностей.

Это в сенях:



Это во дворе, 1940-е - 1950-е:



А это с фасада, чисто сергиевопосадская фишка:



Это советская городская нумерация домов. Формат А4 убран под стекло. Сверху герб РСФСР, под ним название улицы, номер дома, ФИО владельца. Снимок на этом доме забликовал, вот фото с другой улицы:



Ну и наконец, у самой машины споткнулся об лючок. В нем нет ничего особенного, просто безумно интересно было стирать с него снег, обнажая буквы:



Конечно, только дурачок не открыл бы:



Советский гидрант. Выглядит неплохо.

А пока мы едем дальше, может на нашем пути что-то еще интересное встретится. Подъезжаем к дому, на котором Яном год назад был запримечен второй экспонат. Дом тот же самый, но на нем наблюдаются коренные изменения. Часть уже обита сайдингом, вместо старых деревянных окон, красуются новые, пластиковые. А на том месте, где должна была висеть табличка, сияет овальное пятно.



Вариантов может быть только три: либо нас кто-то опередил, либо во время ремонта работники отвинтили за ненадобностью и бросили в кусты, либо хозяева бережно убрали в дом, как добрую память. За спрос денег не берут. Предлагаю выяснить судьбу очередного канувшего в небытие артефакта. Стучим, открывает пожилая женщина — до бабушки не дотягивает совсем немного — спрашиваем. Оказывается, что тут имеет место быть смесь двух вариантов, а именно второго и третьего.

Сначала деревянных дел мастера отковыряли овальчик и зашвырнули его в кучу мусора, но бдительные хозяева, увидев пятно, вспомнили о ней, отыскали табличку и теперь она находится на реставрации. Как заверила нас женщина, страховая доска будет приведена в благопристойный вид и вернется на свое историческое место.

На самом деле, этот факт нас радует, и если все произойдет именно так, как говорит нам хозяйка, то будущим поколениям улыбается возможность прикоснуться к истории городского страхования Сергиевского Посада.

На часах перевалило за три, начинает потихоньку смеркаться и нам пора разъезжаться каждому в свою сторону. Что же, очередная совместная поездка, по-моему, вполне удалась.

PS. К слову, судьбу страховых досок банально решила десятирублевая монета.

А теперь небольшое послесловие.

Помимо обнаруженных досок городского общества, были замечены остатки "малышек" Московского земства, которые по всем признакам являются квартирными, но при этом с завидной регулярностью встречаются на фасадах домов.







К сожалению, сделаны они из скверной жести, и шансов сохраниться без слоя краски у них ничтожны. Снять даже остатки такой малюсенькой дощечки не представляется возможным - рассыпятся сразу же в руках.

Чего не скажешь о жести самого городского общества Сергиевского Посада: она очень добротная, плотная, качественная, но, к сожалению, буквы пропечатаны совсем слабо. Вот как выглядит моя табличка ("Нина Пална")после приведения в божеский вид:




Ну и под конец этого вкусного рассказа десерт: две чудесных детали советского периода, теряющего с каждым годом свою самобытность этого замечательного подмосковного города:

Да, и всё порываюсь, да всё никак)

Спасибо Александру, замаскировавшемуся на ветке под ником cadet за вклад в собрание доски "Страхового Товарищества Саламандра" 1846 года основания:



По словам самого Александра, табличка была им спасена с дома в Переславле-Залесском, перед его сносом.

На примере этой доски мы можем отлично видеть, как беспощадно время к этим атрибутам прошлого, но одновременно, как может их спасти обычная доска, под которую и была засунута верхняя часть таблички.

По столь значительно сохранившемуся куску родных красок можно представить, какими симпатичными и яркими были эти атрибуты городского пейзажа.

Будем посильно реставрировать, результаты выложу.

Равно как и информацию по самому "Товариществу Саламандра" - приурочу к рассказу о снятии чудесной доски этого общества со сгоревшего дома в Шуе.

Кип ин тач

Masquerade, была замечена табличка (по-моему как раз страховая доска) висит над входом в уборную Коктейль-бара.

S l a v a

спасибо за наводку

на место выехала бригада спасателей во главе с шерифом округа (с)

в "Коктейле" висит латунная "Россия"



штука не из редких (даже у меня есть), была бы жестяная - вообще был бы ширпотреб, а латунь пореже встречается, и смотрится красиво

её бы почистить конечно

кстати там слева следы родной краски, из которых следует, что эта "Россия" была синей (встречаются разные цветовые вариации)

вот такой:



в общем, лишнее подтверждение, что в интерьере таблички смотрятся великолепно, а уж тем более на старинной кладке

кстати, в "Дудках" тоже табличка есть, кто-нибудь обращал внимание?)