Октоберфест. Мюнхен. Две тысячи семь., или вокруг Швейцарии на авто

да, там было много симпатичных девочек
жаль, что я был чрезмерно юн и тогда мало что понимал в раскладах)

когда продолжение?

или сегодня ночью, или никогда)

видимо второй вариант)

не исключен первый, просто не выложен)

учитывая, что Ян опять уехал - видимо второй вариант)))

Но Ян же вернется и, учитывая "просто не выложен)", возможен и первый)))

Кто последний за пивом?

рыболов
просили не занимать...

chek52
Вас здесь не стояло!

пиво только членам профсоюза

Мне полкружки пены нацедите

Рита, повтори, мой балон с изолентой...

а вот я сначала водку попробывал... дату не помню, но легко могу восстановить

а из "списка Latygiev'а" пиво оказалось последним т.ч. перед пивом я в долгу...

Праздничному настроению абсолютно варварски препятствовала шайтанолётная станция Шереметьево, она же Шимароново, она же Шимеретево, она же мон Шер. Во-первых, по ранним утрам там почти ничего не функционирует, кроме таксистов, туалетов, милиции и вытрезвителя. Обслуживает все четыре стадии развития индивида лишь пара лабазов класса «ССС» образца начала 90х - «сникерс-спирт-сувенир». Во-вторых, мы же отбывали на праздник, и всё вокруг должно быть праздничным. В пять утра в зале ожидания праздничными были лишь разноцветные носки киргиза, мирно спящего среди тюков с награбленным добром. Атмосферу пивного фестиваля можно было конечно устроить с помощью пива, что кстати логично, но и его в аэропорту международного класса «мон Шер-2» по утрам нет. В-четвёртых, этот самый аэропорт международного класса давно пора снести в пизду. Нет убожества убогей этого убого убожества.

Лёшенька и Сашенька к моему залихватскому прибытию на ржавой шахе уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу в центре зала. Лики их светились изнутри неким одухотворяющим сиянием. Атмосфера была особенной. Розовощёкие ангелочки с пивными животиками – посланники Бахуса, так и парили в мрачном бетонном здании, то перелетая из зоны таможенного контроля к туалетам, то из зоны регистрации - к барам. Там пивные ангелочки стукались о закрытые жалюзи и амбарные замки, стенали, алкали о помощи, но всё тщетно – пива не было.

На выход пришли автоматы по продаже пирожков-свистков-гондонов и ещё всякой мелкой лажи, там то на нижней полочке в правом углу и гордо смотрело на нас ОНО! Пэнное! Опустошив один автомат, и плавно профланировав к следующему, мы с удовольствием обнаружили, что регистрация уже началась а это означает, что можно переставать быть жертвой насилия и завязывать пить этот потный отечественный «Козел» и элегантно переместиться в прохладные, манящие пространства ДУТИ-ФРИ. Где нас ждут все блага и достижения современной цивилизации в виде толкового пива, а не этой ссанины, что гонят всякие пройдохи в Клину и Калуге.

Там же, на территории зоны отчуждения я как обычно купил себе парочку бутылочек ликера ирландского производства «Бей Лизу!», именно так любовно называют это спиртосодержащее кофе со сливками посетители ярославского арт-модерн-кафе под народным названием «Жопа-2», оно же «Стойла», что давеча приказало долго жить на улице Андропова. И этот оплот демократии и свободомыслия пал под натиском ювелирно-обувных магазинов, что варварски заполонили центр тихого мирного верхневолжского городка.

А теперь наконец пойдут алкооткровения от гуру стиля, настоящего профессионала своего дела, завсегдатая авторитетнейших городских ресторанов («Трещина», «Смерть Сталина», «У братьев», «Вечный Зов»), в общем, знакомьтесь – Ян Александрович! Значится так. Человеческий организм устроен таким непонятным образом, что после пятисотграммовой бутылки ирландского кофе со спиртом «Бей Лизу!» начинает испытывать страшную жажду. Но мы не будем давать организму воду, о нет. Только ложный номер утоления жажды светлым пивом даст неповторимый алкоэффект под кодовым названием «Бабы недостойны».

Именно Ян Александрович дал название этому неповторимому феномену, когда впервые опробовал винт полутора литров «Бей Лизы!» со пятью банками ноль три светлого Гролша на планере в Египет в апреле приснопамятного 2006 года. Именно после такой дозы Ян Александрович потерял память, а вместе с ней честь и достоинство советского человека, и все четыре часа полета до знойной Африки читал вынужденно собравшейся в самолете аудитории лекции ярко-выраженного шовинистического толка. Его успокаивали, но эффект «Бабы недостойны» давал о себе знать – Ян Александрович бросал в бой всё новые и новые бесспорные аргументы тотального превосходства мужского пола над женским.

«Даже те немногие великие женщины, что оставили свой след на теле развития человеческого рода, такие как Жанна Д Арк или Мария Кюри предпочитали стричься под мальчика!» - именно после этих слов наиболее слабые психически пассажирки начали жалобно всхлипывать и приговаривать что-то вроде «уберите его отсюда». Но Ян Александрович не унимался и бросал в бой всё новые силы, пока они наконец-то не иссякли и он мирно младенчески не уснул на пышном бюсте своей тогдашней спутницы.

В аэропорту Ян Саныч сник, курс лекций окончил, хаотично шатался по залу прилета, терялся в показаниях, не мог самостоятельно заполнить иммиграционную карточку и купить визу. Всё это сделала за него представительница недостойного пола. На следующее утро выдающийся шовинистический теоретик современности был предан анафеме, но тут же был прощен, так как с чувством покаялся, клятвенно обещал больше лекций в самолетах ни на какую тематику не читать, а Марию Кюри всячески уважать. После того, как Ян Александрович купил какую-то очередную погремушку на местном базаре, его снова окончательно полюбили, есть и в Яне прок.

- Что за дичь? У автора совсем кукушечку сорвало? Какой Египет? Какой две тыщи шестой? Мы же про Октоберфест читаем, Мюнхен же типа! - гневно вскричит мой читатель, пытаясь запустить эту книгу в камин или печку, или что там у него.

- Спокойно – отвечу я. Октоберфест – это праздник, алкопраздник, а раз посему, то извольте мон амуры читать и мои алкооткровения. Здесь и дальше я буду описывать свои ощущения, эмоции, и воспоминания, так или иначе связанные с миром Бахуса. В конце концов, я же не детский день рождения описываю. Хотя как показывают последние откровения очевидцев, между прочим участников этой поездки, детские дни рождения, особенно по утрам – это невероятно убойная и жестокая вещь.

Итак, вы познакомились с первым алкоэффектом - «Бабы недостойны». Запомним, и повторяем – выпиваем грамм триста ликера «Бейлиз», затем баночку 0,33 вкусного светлого пива. Затем ещё триста грамм. И ещё баночку пенного. После очередных трёхсот грамм ликера бабы однозначно должны стать недостойны – это я вам обещаю.

Но в этот раз этого волшебного состояния достичь не удалось, да и попыток собственно не было. Читать лекции было некому, потому как планер до Милано был рейсовый, не чартер, а это значит, там летят всякие серьезные фря и фифы, на таких посмотришь, и сразу смекаешь, что эти от мальчишеской стрижки Жанны Д Арк всхлипывать не будут. Поэтому всё будет как обычно – поллитровую пластиковую баклашечку «Бей Лизу!» в зале ожидания запиваешь припасенной водичкой. В самолете при взлете ещё три крупных глотка из второй баклашечки, надеваешь слащавую улыбочку на лицо - «Девушка, а можно стаканчик водички? Без газиков пожалуйста. Спасибо. А можно второй? Благодарю Вас». Ну и всё. Настроение «Самолётное» готово.

Настроение «Самолётное» - это я скажу вам, ребята, огогошеньки-огого. Если ты замахнешь 0,7-0,8 бейлюшечки дома, то никакого настроения не будет, потому что логично, что для «Самолётного» настроения нужно иметь под боком самолёт или хотя бы находиться в действующем аэропорту. Настроение «Самолётное» - это когда ты сидишь в кресле, блаженно прижмурив глазки, и всё тебе кажется таким воздушным, таким порхающе-приятным, и соседи то вокруг – не отечественные колхозники, которые полчаса назад толкались и матерились в очереди на регистрации, лишь бы захапать место, где можно ноги вытянуть, о нет, это не они. Это – ПОПУТЧИКИ. И вот эта страшная как моя жизнь кобыла, с бейджем «Аэрофлот», которая говорит «эй, ремень пристегни», она никакая не кобыла, а милая, пусть и не совсем симпатичная, девушка – СТЮАРДЕССА.

А под тобой виден огромный огненный паук, он гигантский, он прекрасный, он величественный - это столица великой страны, красавица-МОСКВА. А ты сидишь с блаженной улыбочкой, как даун, и думаешь, что ты летишь в МИЛАН, а там на машинке в МЮНХЕН!!! А тебя зовут ЯН, и ты такой охуенный! А рядом два ДРУГА, тоже с блаженными улыбочками, и они тоже такие охуенные! И ты говоришь девушке ещё разик - «простите, а можно ещё водички? что-то першит в горле. Спасибо. И ещё один стаканчик. Прекрасно. Вы так любезны». В воздухе витает атмосфера полётной ОХУЕННОСТИ. Вот что значит для меня настроение «Самолётное»!!! И не надо, вот не надо думать, что я алкаш, который не умеет получать удовольствие от жизни без бухла, оно – лишь составляющее, которое ложится на благодатную почву.

А потом ты спишь, потому что ещё раннее утро, а спал ты мало, а впереди так много всего. А совсем потом ты вываливаешься из самолета, жмуришься на жаркое сентябрьское итальянское солнце, делаешь на трапе ещё три крупных глотка, допивая баклашечку, что любовно греется у тебя за пазухой, говоришь «бонжорно» лысому и усатому погранишнику, он конечно, тоже стильный и охуенный, получаешь заслуженный штамп в пасапорту и плюхаешься на теплую змлю итальянской Республики.

Даже тот факт, что все мои потуги по бронированию авто из коммуналки на Новохохловской оказались тщетными – мы прилетели быстрее, чем идёт бронь, даже это ничуть не понизило класса охуенности окружающего мира и меня в частности. Ну побродили там по всем этим ренткарам, ну взяли другое авто, ну да, небольшое, зато своё, зато охуенное!

Всё, я временно завязываю употреблять слово «охуенный» на страницах романа, а то так я рискую отворотить от себя слабую часть аудитории в виде женщин, людей преклонного возраста, инвалидов с беременными детьми.

Аэропорт «Мальпенса» находится довольно далеко от Милана, от него и до Турина рукой подать. Так что машинка как никогда кстати. Впрочем, она всегда кстати. Маленькая, юркая, одно слово – РеноМодус, в нашем просторечии окрещенная «Жопорезкой». Несмотря на скромные размеры, такие, что кажется – сядешь на неё она и сомнётся, машинка внутри оказалась достаточно вместительной. Для троих идеально. Ну да, иногда сидящему на заднем сидении приходилось высовывать ноги в окно, потому что не влезали – делов то. Зато своя. Зато Модус.



Мы врезались в миланово тело с северо-запада. Гостиницы у нас там не было, ну так и времени то ещё утро. А гостиница ваще ждет в Австрии, в некоем городке на реке Инн, туды его в качель, опять ты на моём пути, я ж в тебе полтора месяца назад был. Ну до гостиницы и вечера ещё долго, а пока – Милано!

Хлопнули по пивку в первой попавшейся салатнице. Уже тут стало ясно, что мы находимся под защитой Бахуса, и он держит руку на пульсе. Мы попросили Гиннеса, а нам поставили светлого. Поскольку мы в Европе, то Гиннеса нам всё-таки налили, а светлое подарили, ну коли уж налили то. Тааак.

Я вот тут всё оргазмирую на страницах, Милан, Милан, Милан то, Милан сё. В принципе в Милане людям, ну кроме бабламейкеров и шмоточников делать особо нечего. Это экономическая столица страны и столица моды, здесь делают деньги и вязаные кофточки. Любитель истории и архитектуры здесь почти не найдет своих фетишей – какой-нибудь закаканной голубями стены, по которой ходил сам Шекспир, или фонтана, в который по пьянке упал Рафаэль. Ничего такого тут нет, за исключением нескольких жемчужин, которые запомнились и манят к себе, манят. В первую очередь это конечно собор-Дуомо и притулившийся рядом пассаж Виктора-Эммануила II.

Собор хоть и выглядит несколько новодельным, всё равно любому становится ясно – это же полный мастерпис, как метко перевели на английский слово «шедевр» обитатели пивнухи «Смерть Сталина» (г. Ярославль, ул. Свободы, 52). Кажется, что это не каменные кружева, а картонные, или там из папье-маше.



Пассаж же ваще мега-крутотень-опупень. Это самый старый пассаж в мире, построен в 1865 году, и именно от него по земле начали расползаться пассажи, и именно он есть мать пассажей русских, и в первую очередь ГУМа.



В детище же первого короля объединённой Италии старины Эммануила мы и присели, где качественно закусили и замахнули по поллитрика красненького и беленького. Благодаря чему я достиг нового настроения, замешанного на лёгких парах алкоголя, которое я без выкрутас быстренько окрестил «пассажным» и добавил себе в коллекцию.



В «пассажном» настроении обязательно должен присутствовать грибной дождь – именно он составлял фон наших шляний по Милану. Я очень люблю такую погоду – когда солнце то покажется, то снова спрячется за тучку, дождик моросит, но это не ливень, так, приятно-бодрящая влага, под которой и гулять то – в удовольствие. И улицы все такие умытые, что Милану только в плюс – как и большинство итальянских городов, он так-то чистотой и белизной не отличается. Но не сегодня.



В пассажном же настроении мы отправились искать театр Ласкала (кого ласкала? зачем?), бодро прошлись раза три мимо него, пока наконец я не возопил, от досады едва не рвя карту, в которую всё это время впивался своими мальчуганскими глазенками. - «Бля, да мы около него стоим, судя по карте! Вот он – красненький кружочек! А вот мы! Я не могу больше! Не могу!» И только прочитав у входа в здание, у которого мы стояли, театральные афиши, до ярОславцев дОпёрлО, что этот серый, ничем не выделяющийся дом – и есть этот красненький кружочек, то бишь Ла-Скала. Ну и черт с ним. Не очень то и хотелось. Пошарились по улицам на пассажном настроении. Снова зашли в пассаж. Ужас. Там «Мак Дональдс» написано золотыми буквами на чёрном мраморе. Перекрестились и ушли в католический университет.



Туда мы попали случайно, но во-первых, там был потрясающе красивый внутренний дворик с обалденным одиноким деревом, а во-вторых, студенческое кафе было переполнено юными католическими студентками, которые стояли, сидели, лежали везде, и в кафе, и за его пределами. Вид у них был отнюдь не католический, поэтому пришлось в университете задержаться минут на десять и поглазеть на университетские обычаи и традиции.

Но всему хорошему, светлому, особенно католическому, на этом свете наступает конец, и вот он наступил – вечереет, надо пилить по автобану в Австрию, это ж верст четыреста. Путь дальний, и дабы дорога летела как веселая молния, нами с Александром была избрана известная алко-тактика «выжженная земля». Лешенька же выбрал путь воина и перестал пить ещё со взлета, так как надо же кому то вести нашу миленькую Жопорезку, и этот кто-то – воин-самурай Лёшенька.

«Выжженная земля» - что может быть проще при знакомстве с новым городом. Заходишь на оживленной центральной улице (как сейчас помню – это была улица Торино, то есть по-отечественному Туринская) в бар, и говоришь бармену – плесни чего-нибудь. Да чего хочешь, что самому нравится. Мы хлопнем с моим компанеро и дальше пойдем. После чего элегантно переходишь брусчатую мостовую по диагонали и заходишь в следующий бар. Там повторяешь волшебную фразу. Кстати, разговаривать необязательно – язык жестов понимает каждый. Можно и без жестов обходиться, бармены – они ж профессионалы, они понимают язык глаз.

В общем, после семикратного перехода улицы по диагонали и девятого бара мы с Александром осознали, что с предпочтениями миланских барменов мы ознакомились достаточно, к поездке в земли австрийские готовы, выруливаем на взлётно-посадочную, вас понял, вас понял, огни не горят, выпускаю закрылки, взлёт разрешаю, сто двадцать, сто пятьдесят, сто восемьдесят, отрыв... взлет продолжаю... полёт нормальный... убрать шасси...



На Туринской улице, впервые на итальянской земле нам встретилась первая машинка, которая из серии «так-себе, потянет» - Феррари, естественно, с московскими номерами.



Ну мы отсалютовали ей, зашли в какой-то невероятный магазин для сверхлюдей (ветчина – 500 евро за кг), купили себе покушать в дорожку нарезочки, ну и отбыли восвояси. Прощай, Милано. Хотя нет, не прощай, машину же нам придется возвращать здесь, а не в Вероне, откуда у нас был вылет в фатерлянд. Не удалось нам договориться, чтобы сдать ей в веронском аэропорту, можно было бы конечно сделать финт ушами и всех обмануть, но как-то хочется потом ещё разик на праздник пива съездить... и в Париж, в Париж обязательно, столько лет прошло, мне уже двадцать шесть, а я так и не спрыгнул сивым с моста Александра III.

Инбсрук, скотина, ни капельки ни изменился. Ни КА-ПЕЛЬ-КИ. Та же мокренькая погода, тот же золотой балкон, тот же милый исторический центр, та же толстушка кушает шницель в испанском кафе. Зато город предоставил нам ночлег. Это вообще идеальный транзитный пункт для путешествий откуда-нибудь оттуда с юга куда-нибудь туда через горы, ну и наоборот.



Небольшой, опрятный, мокренький, симпатичный городок, в котором, правда, больше двух суток делать нечего. С утра даже баров с пивом не найти. Все убегались. Пришлось даже реку переходить по мосту в поисках поживы. То, что ничего тут не изменилось, вещала штрафная квитанция, любовно положенная под дворники нашей Жопорезки, мы её обнаружили по выходу из обнаруженного невероятными трудами утреннего бара. Такую же мы получили с Наташенькой полтора месяцев назад. Ах так, думаю. - А я тогда тоже ничуть не изменился – сказал городу я и выбросил и этот штраф тоже. Пусть вон Кира Пластинина за меня платит, она при бабле. А наивных провинциалов грешно обирать.

Единственное, что резко выбивалось из канвы моего предыдущего вояжа – так это тот факт, что мы залезли на городскую колокольню, а это знаете ли, высоко. Зато весь Инбсрук как, на простите, ладони. Наверху же нас ждал бонус – там стояла маленькая коробочка, которая начинает говорить по-русски, если её покормить одним евро. Впрочем, я думаю, этим сейчас мало кого удивишь, ведь в Африке или в Азии по-русским за один евро заговорит абсолютно любой.

Коробочка сладко лила в наши ушки елей а ля «посмотрите чуть левее, вы видите шпили собора, который построил сам великий Максимилиан I Габсург, да-да, дорогие туристы, сам Максимилиан, я конечно понимаю, что вы ни хрена не знали про несчастного Максимилиана до этого момента, и никогда не узнаете, зато по приезду домой, в тесном кругу преданных слушателей можно будет с причмокиванием сказать: - о, а какой там собор! И многозначительно поднять указательный палец: - сам Максимилан I Габсбург строил!»

С колокольни в частности и из города на реке Инн в целом мы свалили достаточно быстро. Тяжело жить полноценной жизнью, когда в каких-то сотне километров от тебя уже накрывают длинные дубовые столы на Терезином лугу и сотни немочек с пятым размером носят за раз по восемь литровых кружек Его. Мы чувствовали Его, мы видели ауру, которая плотным потоком обволакивала нас, она шла откуда-то оттуда, с Севера, она переваливала через Альпы, да что там – она переваливала океаны, заставляя миллионы людей со всего света съезжаться в Мюнхен в эти славные осенние денечки. А мы то пока тут! А источник ауры уже так близко! Всего сто километров! Сто!



Терезин луг – это такое место, где модный баварский крон-принц (черт, нравится мне этот титул) в октябре старого доброго 1810го поставил своим мужикам бочки с пивом в честь своей женитьбы на Терезе Саксонской. Мужикам это тааак понравилось, что они решили кронпринцеву свадьбу отмечать каждый год, типа ништяк у нас принц, и жена ничегошная, хоть и из Саксонии, а самое главное – пива море! С тех пор мужики не пропускали ни одного года, ни одного октября, а со временем к ним подтянулись и мужики и из других стран. Крон-принц забылся, от невесты осталось лишь название луга, а вот пиво – пиво до сих пор собирает на этом лугу миллионы.

Раньше Терезин луг был за городом, сейчас он давным-давно находится в центре, это есть гигантская заасфальтированная площадка с дорожками, большую часть года пустующая, но застраивать её баварские мужики не дают.

Мы мчались среди холмов Баварии как ветер. Мы внеслись в Мюнхен как паровой молот. В башке включается навигатор, я в тот раз видел этот луг пустующим, мы въезжаем в центр, градусы повышаются, эйфория нарастает! Скоро становятся видны явные признаки – тысячи припаркованных машин, нет ни одного свободного места, автобусы, регулировщики. А самое главное – начали показываться братья по разуму – алкоголики. Для стороннего человека алкоголик практически невидим. Он обычный человек, которых тысячи. Но для своих – он как на ладони. Свой своему поневоле брат. Уверенная, пружинистая походка, но в то же время вечная суета в глазах – вот самый главный признак алкоголика.

Здесь всё было ещё проще. Люди, шаря глазами, уверенно шли с разных сторон в одно место. Многие из них были в клетчатых рубашках, подтяжках, кожаных шортах, гольфах, и в шляпах с перьями. Начали показываться девочки с косичками в клетчатых сарафанах. Шныряющий по окрестностям взгляд выдавал их с потрохами – наши! Они выходили из домов, каких-то закоулков, выруливали из небольших улочек на большие, сливались воедино, как сливается из тысяч ручейков горная река, и бурно валили все в одном направлении.

Очень удачно одна из машинок свалила, довольная, домой, а мы немедля ткнулись на её место. Все трясясь, мы кое-как её заперли и еле сдерживая себя, чтобы не побежать, чинно влились в железный поток, и суетливо бегая глазами по местности («Есть чё?») начали продвижение к всеобщей цели сотен людей, вышагивавших по нашей улочке, и соседним с нею. Темп ускоряется... все больше людей в кожаных шортах и девочек с пятым размером в сарафанах... вдалеке звучит музыка... но это ещё не рай... рай подождет... быстрее... народ ускоряется... мы выруливаем из-за поворота, и это зрелище открывается перед нами во всей красе, во всем своем масштабе... Терезин Луг!!! ЕБАТЬ!!!

Это сообщение отредактировал Masquerade - 22.07.2008 - 01:27