Италия. Австрия. Германия., и Ватикан с Сан-Марино в довесок

кстати панорама Сан Джиминьяно, которая мне так нравится и которой у меня естественно в фотах нет и быть не может

какая из них?

рюкзак какой-то красный в физиономию тычут... как вспоминаю этот клоповник так сразу левое веко начинает дёргаться

Не устаю спасибы говорить ! Фотки просто нереальные...

Masquerade

ну канешна та которая рядом со мной ибо я достопримечательность наша, местная

Dimensio

вон та тоже достопримечательность



Это сообщение отредактировал DR-LEKTOR - 7.06.2008 - 14:22

Забавный ролик нашла. итальянцы vs европейцы
Про русских, тоже очень подходит!
http://www.infonegocio.com/xeron/bruno/italy.html

Три холма, окруженные стеной, с них в центральную долинку между ними стекают улицы и переулки, сливаясь воедино в виде центральной площади – вот она, планировка Сиены. Она необычна, никаких долбаных затасканных семи холмов, крутого утёса на месте слияния двух рек, удобной глубоководной бухты, кучи островов, соединенных мостами, в общем, никакой пошлятины. Три холма, испокон веков конкурирующих между собой и в знак примирения построивших на нейтральной территории между собой гигантскую площадь для решения проблем и в знак всеобщего единства – вот это я понимаю, это не мелочь по карманам тырить.

Географическое положение Сиены прекрасно – давным давно выдернули из эльфийского зелёно-слащавенького тосканского пейзажа три холма и застроили их уютными средневековыми домушками, да так и бросили на века, а теперь вот приезжают всякие Янонаташи и Наташояны и любуются девственной, так сказать с вашего позволения, красотой.

Как я уже сказал выше, некогда Сиена была мегакрута, иначе не было бы не огромной площади, не мощных стен, ни кварталов тесной городской застройки с извивающимися, как змеюки, улочками-переулочками. Но город проиграл своё сражение за место под солнцем, и теперь туева хуча народа стоит в километровой очереди во флорентийскую галерею, а не сиенскую. В Сиену едут за другим – за атмосферой средневекового города, а жители всячески этому способствуют, потому как любому Буратино ясно, что уж лучше способствовать созданию атмосферы, чем вкалывать на заводе.

Как это обычно и бывает, город, утративший силу, становится не интересен окружающим его врагам, негодяям и просто рядовым подонкам, и если жители города не дураки, то они не дают ему, городу, рассыпаться в прах и исчезнуть с мировой карты. Дураков конечно больше, сколько таких городов, центров культуры, блестящих мировых столиц кануло в лету, но вот сиенцы оказались как раз редким исключением, то есть молодцами. После поражения от Флоренции чуваки не приуныли, а логично рассудили – ну просрали мы этим флорентийским шакалам, что теперь, ну не повезло, кровью блевать что ли, или в Израиль подавать на ПМЖ. Будем лучше мы бабло копить чуваков из других городов из стран. Вон тех же флорентийцев, например, они же дурачки, только воевать и умеют.

Тем и взяли – достигли парни успехов в банковском деле, начали чуть ли не первые проворачивать по всей Европе передовые для того времени операции, а ля отдай нам свой золотой, через год вернем два, может быть. Или дай нам золотой, а мы тебе бумажку напишем, по которой ты этот золотой можешь получить хоть в Парыже. Может быть. И так далее. Факт остается фактом – благодаря своим успехам в экономике жители города не дали этот самый свой город похерить, сохранили и архитектуру, и нравы, и обычаи, и лёгкую, невесомую, полупрозрачную яростную ненависть к Флоренции.

На сохранности традиций стоит остановиться подробнее, потому как нижеследующее лирическое отступление служит ярчайшим примером того, какие же мы с Наташенькой молодцы, высшее исторические образование как никак, сообразительность, коммуникабельность, опыт работы с Word и Excel – не пропьешь ведь всё это, как ни старайся за двоих.

Ну так вот, прикатываем мы стало быть в Сиену в сумерках, по традиции напали на след отеля, начали преследование, окружили его, затравили и заселились. Пошли по улице. О городе не знаем вообще ничего – так, название слышали и мельком прочитали в Караван-Росе, что де город известный, старинный, можно и заехать. А это, друзья мои, самое что ни на есть светлое ощущение – плетешься по городку, куда не знаешь, чего хочешь не знаешь, карты города на полочке в головы нет, потому что она, голова, никогда на эту карту не смотрела, а первичные человеческие потребности уже удовлетворены, вот например приятно холодит животик пара-другая стопок лимонного ликерчика, пропущенного в забегаловке за углом отеля.

Нашли среди внушительных городских стен ворота – заходим, а там местная молодятина с жиру бесится – бухает на мопедах амаретто, никакой культуры, легендарного Янтарного на них нет. Ну это уже хороший факт – местное население в центре своего же города отдыхает, стало быть, стоящий город. Загораются уличные фонари. Расползаются остатки интуристчины. Сумрак прокрадывается сквозь распахнутые зевы столетних арок, и, обволакивая путника, растекается по брусчатым мостовым, заполняет собой узкие щели между домами, он висит, раскачиваясь, на шпилях флюгеров, на колокольнях, на водосточных трубах, он забирается к тебе под одежду, он в каждой складочке, сумрак овладевает всем, всем городом – и ты не можешь ему сопротивляться. Как не можешь ты сопротивляться времени, как не можешь сопротивляться урагану, как не можешь сопротивляться влечению к любимой женщине, как не может ФК «Шинник» сопротивляться «Манчестер Юнайтед». Романтичный, средневековый сумрак – везде! О, нет, это уже не тьма, но ещё и не...

давай же, Яночка, давай, жги, используй свои любимые сложносочиненные предложения так, как никогда не использовал! Пусть Любовь Ивановна, которая тебе тройку за сочинение в восьмом классе поставила, кровавыми слезам плачет! Сучка крашеная!

Пардон муа, мои бесценные читатели, небольшое увлечение школьными переживаниями, подростковые волнения, наложенные на психологический кризис не распознанного вовремя таланта, жизнь пошла не по той колее, вместо того, чтобы проектировать заводы, он торгует палёными китайскими джинсами у «Кантемировской», в общем, всем известная история, все через это проходили.

Вернемся же к сиенским сумеркам. Было действительно романтично – узенькие улочки с ощущением вечной полусырости, зеленоватая поволока стен домов – мох и плющ стараются, и фонари красивые, и народ уже разбредается, а кругом – флаги, флаги, флаги! Флаги - это то, ради чего я и затеял все эти словесные упражнения. Идём мы стало быть по одной улице – а флаги строго одинаковые, одного цвета, с одним изображенным животным. С жирафом, например. Свернули на другую улицу – а там флаги только зелёные, с гусем. Ещё пара кварталом – и все синенькие пошли, с рыбкой. И так далее. Ну неспроста – начала работать атрофировавшаяся после фиаско с сочинением в восьмом классе думалка. В одном районе одно животное, в другом – другое, а в третьем – вообще слон.

Как будто город поделен между животными. Геральдическая преемственность, ощущение сопричастности, территориальное деление по какому-либо признаку, обращение к тотемной традиции – начинает думалка извергать наружу подобную этой ересь. И тут... выходим на главную площадь! Ну, ту самую, которая в низине между трех холмов. Смотрим – а на картинке то точно такую видели, известная какая-то площадь, не площадь Труда в Ярославле конечно, но где-то на одном уровне точно!

Она в форме ребристого полукруга, или, как любят слащаво заливать елей в уши путеводители - «в форме ракушки». Она вымощена красно-рыжим булыжником, но его делят белые полосы на девять частей, сходящихся в одном месте, в центре предполагаемого круга, коим была бы площадь, если была бы вдвое больше. На этом месте стоит ратуша, при ней конюшни. Кругом изображения лошадей, стойла, песок, статуи волчицы с двумя сосунками, в точности такая же композиция, как в Риме, только морда у животного понаглее – а всё потому что символом Сиены тоже является Капитолийская волчица.



Думалка продолжает выполнять свою основную функцию и думает. Поделенная на девять равных частей площадь. Они сходятся, как разрезанные куски пирога, острыми углами в одном месте. Там ратуша и лошади. От площади расходятся веером кварталы, у каждого из которых есть свой символ в виде того или иного животного. Общее у них – лошадь, на ней всё сходится. Ну мы резонно предполагаем, что районы города соревнуются друг с другом на скачках, и проводятся они как раз на этой площади – отсюда и конюшни, и песок.



Наверное, мы были несколько наивны в своем незнании знаменитого на весь мир сиенского ПАЛИО, ну да нам простить можно, мы издалека, а у меня вообще тройка по сочинению в восьмом классе.

Ну стало быть, побродили мы по городу ещё пару часов, до кромешной тьмы, никаких там уже романтишных сумерек, нашли сиенский собор, красивый, но частично в лесах (не в вологодских – в строительных!), пришли домой и только тут нам пришла светлая мысль открыть путеводитель, каемся батюшка, грешны, путеводитель бесовской алкали безудержно, с пути истинного сбились изрядно, но подневольно яблока змиева адамового вкусили, на одно уповаем - молоды мы ещё.

После прочтения скупых бесовских строк наши лики светлели на глазах – ай да мы, ай да сукины дети, допёрли самостоятельно, хотя, казалось бы, всё было настолько очевидно, что даже братья Кличко допёрли бы. Испокон веков город Сиена делился на КОНТРАДЫ – микраши по-русски. Раёны. У каждого из них свой символ – зверюга заморская, или не очень заморская. Всего их семнадцать, и враждовали они между собой люто. Поскольку вражда между собой не способствуют отражению атак Флоренции или всегородской спекуляции на европейском финансовом рынке, то ещё в средние века эта вражда была перенесена на главную площадь города – Кампо, которую специально построили болт знает когда, походу ещё когда Пугачева молодой была. И построили её специально для всегородских сходок, типа нейтральное место, а девять нарезанных кусков на площади символизируют Совет Девяти – который и заседал в ратуше, там, где сходятся лучи кусков.



На этой же площади и начали устраивать между собой конные состязания контрады. Поскольку подоплёка изначально была отнюдь не спортивная, да и горячие они, итальянцы то, то и страсти стало быть кипели не шуточные. Жокей должен быть со стороны – своих нельзя. Своего городского сразу опознают и повесят за писю на ратушном шпиле в знак мира между контрадами. Поэтому за лучших жокеев контрады борются, перекупают, похищают, угрожают и сулят золотые горные хребты. С лошадьми тоже самое – страсти доходят до такого предела, что жывотным также угрожает опасность – в стойле в водичку из перстенечка буль-буль порошочка, и пока, пегий ты мой в яблочках.

А всё из-за того, что принадлежность к той или иной контраде в Сиене – это сродни принадлежности к тому или иному роду в горах Кавказа. Членом контрады нельзя стать, в ней можно только родиться, и лучше, если ты выберешь жену только из своей контрады, а то свои парни не поймут пацана. Как говорят злопыхатели, любить водку, халяву, революции и быть мудаком - это ещё недостаточно для того, чтобы называться русским, вот также и в Сиене – родиться на территории той или иной контрады недостаточно для того, чтобы быть истинной Гусеницей, Черепахой или Гусем.



То, что ты обязан по месту рождения болеть только за свою контраду и следовательно свою лошадь, где бы ты не жил – это само собой, но при этом наиболее в почете те люди, которые не щадят своего времени и своих сил во славу своего района. Выставить лошадь - это полдела. Перед Палио несколько дней по городу идут костюмированные шествия – участники идут в средневековых костюмах, прославляют в песнях и речевках свой микрорайон и унижают конкурирующие проекты. Грамотно унизить - это очень важно. Потому что если враги узнают, как именно ты хочешь их подколоть, то они в свою очередь подготовятся и унизят тебя ещё пуще. Весь год город готовится к Палио – а оно проходит два раза, в июле и в августе. Женщины шьют костюмы, ведь чем пышнее, интереснее, дороже костюмы у твоих, тем почетнее. А мужики бухают по кабакам и репетируют хором своё собственное прославление и обесчестивание таких же бухающих мужиков, но из другого квартала.



И вкупе ко всему все друг за другом шпионят – какие у кого будут костюмы, речевки, какая будет лошадь, какие жокеи, и одновременно борются со шпионажем врагов – бывает, и сусала друг другу чистят. В довершение ко всему исторически контрады разные и по размерам, и по влиятельности, и по численности населения, поэтому что логично, несколько слабых объединяются в союзы против сильной, договариваются о поддавках друг другу на скачках, лишь бы эти, плохие казлы не выиграли, в то же время другие союзы одновременно плетут интриги итп итд, в общем один сплошной бардак, им бы в Казань в 70е-80е, посмотреть, как правильно честь своего района отстаивать надо.



В любом случае, вся эта атмосфера муравейника и вечной круглогодичной суеты идёт на руку сиенцам – преемственность традиций, всегда в русле собственной культуры, все дела, да и бабло с туристов никто не отменял. Туристы же вообще просто же визжат от счастья и сучат ножками, когда видят все эти костюмированные шествия, обзывательства, гербы, флаги, а самое главное - атмосферу накала страстей, в общем, того, чего в жизни туристов в их родном Огайо/Подмосковье (нужное подчеркнуть) нет и никогда не будет.

Советский спортивный лозунг всех времен и народов – главное участие, как нигде ещё актуален в Сиене, потому как сами гонки представляют из себя три круга вокруг площади и длятся минут пять. Главное – то, что окружает эти пять минут, что им предшествует, что будет после, а после будет то, что победившая контрада без пизды становится самыми авторитетными чуваками не только в Сиене, но и во всей Италии, которая вся очень живо следит за июльско-августовскими событиями в этом небольшом городе на трёх холмах.

Победители организовывают пацанам жирную проставу, накрывают столы прямо на «своих» улицах, где и бухают денно и нощно, гладят лошадь и поят её курвуазье, осыпают победителя-жокея золотом, сажают во главу стола, дарят ему своих лучших женщин и путёвку в Ессентуки на воды. Союзники из из других контрад также приглашаются на тусу, а иногда и враги – они услужливо извиваются под столами, им можно кидать кости и объедки. В общем, победа той или иной контрады в Палио – это невероятно сказочное событие, гораздо круче, чем покупка нового авто, выборов нового папы, выхода подмосковных «Химок» в премьер-лигу. Победа в Палио – это чёрт побери праздник, всё летит в пизду!

Победители паразитируют на лаврах весь год, а остальные, чувствуя себя униженными, будучи в обзавидовавшемся состоянии, с удесятеренной энергией готовится к следующим скачкам, шьет костюмы, репетирует в кабаках обсиралово конкурентов, в общем, сказка-неотвязка, ничто не может остановить цикл жизни, или как сказали бы индусы (ну и Ян Саныч конечно скажет, чтобы понтануться) – сансару.

Я посвятил этому красивому, необычному для нашей обыденной жизни действу столько места на этих страничках по двум причинам: во-первых, это не совсем туристический аттракцион, люди реально живут этим сотни лет и пронесли традицию сквозь века, что может вызвать только уважение. За то, что они подспудно рубят бабло с людей со всего света, в жизни которых нет подобных страстей и ярких красок, им тоже можно пришить лишнюю лычку на их сиенские погоны. Ну а во-вторых, это то, что до осознания всего этого мы допёрли сами, что только подтверждает мою теорию о самостоятельном восприятии окружающей действительности, без помощи всякого и всяких там. Такие подтверждения я встречаю в своей жизни едва ли не каждый день, одно значительное, другое совсем пустяковое, но каждое из них мне приятно, потому что вгоняет в меня состояние тяжёлой гармонии с самим собой. Как и вышло там, в Сиене.

Сам праздник Палио мы не увидели, а застали лишь подготовку к нему – город разукрашивали, на улицах бухал репетировавший народ, нервно шмыгали японские туристы, с фотиками больше своей головы – боялись что-нибудь пропустить. Да и был у нас на впитывание всей этой сиенской атмосферы (отмечу, не похожей ни на что в Италии) лишь один вечер и кусочек ночи, и мы после того, как откушали в кафе на районе, контролировавшимся Дикобразами, через улицу, где бал правили Гуси, вернулись в свой временный приют. Он никем не контролировался, потому как был за пределами городских стен, а что за пределами стен политическим интересам контрад как-то до фенечки.

Бармена в наливайке за углом я поприветствовал как родного, он улыбнулся, ничего не говоря плеснул мне ледяной Лимончеллы, я хлопнул, так же улыбнулся в ответ и сообща с Наташенькой мы отправились путешествовать по царству Морфия, он же Морфей.

Поскольку у нас сообща очень сильно чесалось перед отлётом восвояси в фатерлянд ещё раз покупаться и хотя бы на несколько часов превратиться в такой феномен современности, как «россиянин в Анталии», то задерживаться в полусказочном городке Сиена мы не стали, а рванули на Тирренское море – оно совсем рядом. Мы выскочили на него ещё в пределах Тосканы и мчались по автостраде вдоль побережья так резво, чувственно и вдохновенно, как мчит от Выхино до Жулебино братскую могилу пассажиров маршруточник непонятной национальности.

Я постоянно смотрел направо, на огромную лазурную гладь Тирренского, я на нём впервые, не знаю, кто о чем думает, любуясь на эту ласковую необъятную гладь, играющую под солнцем, а я представлял боевые триремы Рима, уходящие от этого берега, по которому мы мчимся. Уходящие под мерный бой барабанов, как огромные водные жуки они своими лапками-вёслами еле тревожат гигантские лазурные просторы, сам по себе жучок маленький, но сколько же их – десятки... сотни... маленькие жучки покрыли море, и иногда кажется, что ты видишь только одни корабли, армаду кораблей, и моря то уж не видать под ними, настолько их много, они медленно, но уверенно вспарывают синеву, и уже скрылся за горизонтом авангард этого роя жуков, а конца ему всё не видно.

Они уходят на юго-запад, а всё потому, что какой-то жалкий городишко с неизвестным доселе миру названием Карфаген осмелился бросить вызов самому РИМУ. Вот и покрыто море сотнями жучков, вот и перебирают они так смешно своими лапками-вёслами, это отлично видно отсюда, сверху, с берега, вот и еле слышится бой барабанов, отмеряющих ритм гребли. Триумф Воли! Триумф Мысли! Триумф Рима!

Вот о чём я думаю, когда мимо меня слева проносятся грязные заборы, огромные заводы, промышленные зоны – это начинается столичная провинция Лацио, а там такого много. Однако, всё это было лишь в районе города, быстрым выговариванием имени которого я горжусь – Чивитавеккья.

А после него началась курортная идиллия – один городок слащавее и кукольнее другого, и зелень, и тёмно-зелёные пятна лесочков, и гигантская лазурь справа, и лица умиротворенно-сытые, однозначно – если есть на земле рай, то это Краснодарский край. Естественно, надо было тормозить и вкусить радости жизни римских патрициев, папского двора и прибабленных римлян современности – а именно они отдыхали и отдыхают в этих краях. До Рима остался полтинник. Свернули мы с трассы в районе курортного городка с сугубо славянско-греческим названием Ладисполи, этакая смесь Ладоги с Севастополем.

Городок - классический для итальянского побережья, его сложную концепцию я уже описывал - несколько параллельных морю улиц, набережная Самая Главная Ваще, вторая от моря полажовее, остальное – полный совхоз, правда, все бы у нас такие совхозы были, я бы первый в трактористы третьего разряда записался. Машину еле впихнули на улице, которая полажовее, то есть второй от моря, причем это было не в центре городка, а в пригороде.

Ну стало быть и всё... современный феномен «россиянин в Анталии» в действии. Аренда индивидуальной будки на пляже, винище, мидии, снова винище, лежак, пивище, солнце, покупаться, винище-пивище, макароны, несколько часов и ты осознаешь, что феномен постигнут и ты почти россиянин в Анталии – никаких прогулок по вечернему Риму уже не надо, валяешься на шезлонге, чувствуешь себя кабачком, ощущение, что у тебя в районе попы появляется кабачковый хвостик, а голова сливается с плечами, округляется, черты лица стираются, ещё немного – и ты уже вылитый баклажан, и желание уже лишь одно – не ходить за винищем-пивищем, а чтобы принесли.



Немногое отличает человека от овоща, и одно из этого немного - это то, что у кабачков и баклажанов нет силы воли, а у человека есть. Поэтому человек поедает баклажаны и кабачки, а не наоборот. И поэтому и мы с Наташенькой используем это нехитрое отличие, и, заставив себя спустя несколько часов овощизма выйти за пределы шезлонгово-кафешной зоны, переодеться в человеческую одежду, сесть в машину и покинуть Землю Обетованную под названием Ладисполи. Где-то далеко за невидимой Сардинией , уже не справа, а сзади нас, падает в океан Солнце. В Рим ворвались практически ночью с северо-запада, таким образом, спустя неделю с лишним круг замкнулся – мы в точке старта.

Отель снова выбрали около вокзала – чтобы тачилу сдать с утра пораньше и не компостировать себе мозги. Мы первый раз сдавали машину, что черт побери логично, потому как брали в аренду мы её тоже впервые. Вновь я мобилизовывал у себя в голове школьный курс по учебникам «Хэппи Инглиш», готовясь отвечать на неведомые, но обязательно заведомо каверзные вопросы прокатчиков. На этот раз диалог с кузбасскими шахтёрами из ренткара (они опять вкалывали как прокаженые) был ещё короче, чем при факте аренды.

- Вот-с, машинку-с вам назад вернули-с, всё в порядке-с, изволите осмотреть-с... (лебезя, заискивая, рассыпаясь в тысячах книксенов и реверансов, попутно вспоминая тяжёлый труд по очищению авто от десятидневного говна, в основном пустых бутылок, обрывков географических карт и мелких монеток).
- ключ
- вот-с, пожалуйста-с, дорогой вы мой человек-с
- пока.

Вот и весь сказ. Ну и как с ними разговаривать, никакого пиетета, мы машину драили-драили, очищали от скверны, и всё ради какого-то «ключ» и «пока». Нет, конечно понятно, что у них пять нормальных пицц стоят дороже, чем наша машина, и что даже такая на полной страховке, но хоть из уважения к клиенту подомогались бы к невидимым царапинам, а мы бы поплясали вокруг с криками «да так и было, что вы нам тут гоните, хааамы, администратора кафе сюда!». Как нерусские прям. Варвары.

Огорченный благополучным исходом, я квакнул Гиннеса на улице Республики, а потом мы пошли впитывать в себя Рим – завтра ж улетаем. Собственно, пока мы изменяли Риму с Мюнхеном и ещё с кучей городов и весей, Рим нашего отсутствия не заметил и не изменился, разве что жара была такая, что даже эмигранты из Африки плакали и не продавали открытки. Я, на удивление, неплохо её перенес, так как постоянно восстанавливал недостаток влаги в организме, и резво скакал, как молодой горный баран, с холма на холм – с Капитолия на Палатин, с Палатина на Эсквилин и по новой. Совсем скоро все холмы, все развалины были осмотрены, народу не очень много, так как жара была такая, что ядро ах-ах-ахальщиков отказывалось приобщаться к мировому наследию и отмокало по отелям.

Римские развалины – раскопанный Палатин , Форум, колонна Траяна и полторы арки – это, как и фильм «Титаник» - очень романтишно, но одноразово. Самое главное в восприятии того, чего нет - это воображение, а абстрагироваться в Риме очень мешают восхищающиеся, город большой, столица как никак, поэтому они не переводятся там и ночью, и даже в темноте при подсветке колонн то там, то здесь раздаётся «ах-ах-ах» и «щёлк-щёлк-щёлк». Вдобавок, я пишу эти строки уже после того, как побывал на руинах римских городов на Ближнем Востоке, там совершенно другой коленкор и, что логично, моё отношение, и без того спокойное, сменилось на полное равнодушие.

Древний Рим – это тот образ, который ты сам создал у себя в сознании на основании фильмов, собственного опыта, и в первую очередь книг. Это не полторы колонны за два евро, окруженные сотнями людей денно и нощно. В Колизей стоять не стали – там очередь была тысячи в две и досмотр с металлодетекторами – нахуй такой Древний Рим. Испили по бокальчику краснушечки рядом с ареной, после такой радости у меня в голове всплыла карта центральной части города, на ней призывно белели пятна, в которых мы ещё не были, ну мы стало быть на старых добрых двоих пошли восстанавливать справедливость и белые пятна закрывать.



Так и прошёл день – побродили по одному белому пятну, присели, по бокальчику – и к следующему. Поскольку от жары матерились даже бывалые римские центурионы, судя по рожам – румыны, они фотографировались с туристами за скромное бабло, то вино не пьянило совершенно, а вот усталость наступила быстро, и дабы закрыть все оставшиеся белые пятна, мы опять откусили адамова яблока, поддались искушению Антихриста и сели на бесовской двухэтажный туристический рейсовый автобус, которые сотнями снуют по всему городу, провозя уставшие туртела от одной культовой точки до другой.

Несмотря на бесовщину, поездка оставила приятное впечатление, ибо на втором открытом этаже приятно холодило, шариться по переулкам как медведи-шатуны мы тривиально устали физически, а самое главное – Рим открылся несколько с другой точки, не с точки зрения пешехода на улице, а с точки зрения пассажира даблдека автобуса, а это значит, что крыши стали несколько ближе.

Наш визит плавно подходил к концу, вот и последний наш вечер в Италии, последние римский закат, и, естественно, он вышел самым красивым – вечерняя трапеза, солнце падает, и Рим становится таким, каким мы его ещё никогда не видели. У меня такое впечатление, что он всегда бывает разным – он смотрит на то, какое у тебя настроение и подстраивается под него. Мы держались за руки, а значит, настроение было романтичным,и город отвечал взаимностью. Последний закат, пожалуй, запомнился больше всего, и это, думается, абсолютно логично.





Они улетели, но обещали обязательно вернуться. Я сдержал обещание с рекордными темпами – уже через полтора месяца меня выплюнул из своего чрева аэропорт Милана. Но это, как говорится, только в следующей серии. Только на ЯнСаныч-ТВ. Только завтра. Только для Вас. Следите за анонсами.

Что же такое, всплеснут руками самые эмоциональные читатели (а особенно читательницы), почему такая скомканная концовка? Только что были в Сиене, а вот уже и поминай как звали! А это ещё и не концовка. Перемещение тела из одной точки в другую никогда не означает конца той или иной истории. Для меня Италия была и останется навсегда Вечной Историей, как вечна её столица.

Я многое осознал и понял для себя в этой поездке. Для меня и раньше было очевидно, что в ту или иную страну нужно приезжать с тем или иным настроением, и мотаться по ней в соответствии с этим настроением, и следовательно, для каждой страны формат поездки будет разным. На Кубе ты распиздяй, и катаешься ты по ней по-распиздяйски. В Северной Корее ты сравнивающий созерцатель, отключающий присущее тебе свойство самостоятельности. В Мюнхене ты алкоголик, в родном Ярославле – исследователь, в Будапеште – бомж, Ульяновск вызывает приятное щемление сердца, а Турция прививает овощизм. Мир прекрасен и удивителен в своём разнообразии, а Италия лишний раз показала мне это разнообразие.

Теперь я для себя твёрдо знаю - я вернусь в эту страну не раз. Не ради какой-то там вековой культуры, римских развалин, каналов, архитектуры. Итальянская историческая традиция настолько глубока, и её материальное выражение настолько широко, что его не исследовать никогда, углубляться в неё бессмысленно, это то же самое, что копать яму зубочисткой. Я до сих пор не знаю названия подавляющего большинства соборов, площадей, крепостей, улиц, церквей, блюд, сортов вин, которые я пробовал и которые я видел. Мне как-то насрать, если честно, на эти названия.

Разбивать мощную итальянскую энергетику, раскладывая по полочкам у себя в голове – для меня это и кощунственно, и бесполезно одновременно. А может быть, я боюсь, что когда она, эта энергетика, будет исследована со свойственной мне дотошностью и умением запоминать, классифицирована, положена в нужные отсеки памяти – то она попросту пропадёт. Не знаю.

Я знаю твёрдо лишь одно – в Италию нужно приезжать, не имея точных планов, не имея четких целей и желания увидеть какой-либо из соборов, только потому, что это маст си, потому как его в каком-то мохнатом году построил очередной возрожденческий хрен.

Ты приехал, и начал перемещаться по ЭТОМУ, впитывая и впитывая в себя итальянскую силу, мощь, любовь к жизни, оптимизм. Ты сидишь в неведомом городке на малюсенькой безымянной площади, возвышается собор, название которого ты не узнаешь никогда, и сумерки, и нет народа. Ты пьёшь неизвестное вино и что-то ешь на усмотрение повара, и тебе плевать что, потому что и вино, и еда окажутся непременно вкусными. Да к слову, ты и название городка то еле выговариваешь, если уже не забыл.

А потом ты идешь спать по путанным переулочкам, и тебе плевать на архитектурные детали, которые в обыденной жизни так любишь, и неинтересны названия улиц, потому что всё равно не запомнишь. Да и не хочешь ты их запоминать. Ты улыбаешься очень редким прохожим, а потом улыбаешься один, просто самому себе. Атмосфера здесь такая... улыбающаяся. Тебе здорово. Счастлив ты, наверное.

Ну и итог собственно: 5 стран, 13 городов, 2 планера и 3000 верст на авто

ОТлично! Пафосный финал очень порадовал, из описателя в писателя превращаешься. П.С. Одними дорожками топтались, одними))) В Хофброе была мысль кружку спиз...ь?)))

LLIAP
у меня если и появляются мысли, они быстро превращаются в дела...

я из хофброевской кружки дома пиво пью)

Masquerade важно, чтоб твои дела в "дела" не превращались)) тфутфутфу)

актуально?)

Masquerade
с какого-то хуя фотки твои у меня дома не открываюцца,хотя фотки других юзеров пашут..херня-с какая-то

че делать будем?)

Это сообщение отредактировал панцеркампфваген - 29.06.2008 - 00:19

фотофайл походу у тебя тупит

смени комп

Это сообщение отредактировал Masquerade - 29.06.2008 - 00:20

)) я то же самое посоветовала