"Пятерка" в 1920-1970 гг, Фото,история

https://yaroslavl.sprax.ru/firms/759397-kos...tkovyiy-klub-mp
литера Г

не, всё точно-Сосисочная с адресом по причуде градостроителей: Чкалова-25, к которому углом примыкает Жукова-25. А в уголке одноэтажное строение типа стекляшки-Сосисочная. Вкусные были, но это когда в масскву ездили "длинные и зелёные с запахом колбасы".

если можно я добавлю-улыбки естественные, вот такие я и помню, и радость на лицах не придуманная. Сейчас такое сложно увидеть, хотя может такие общества уже не для меня, вполне возможно

Серж1972

Не люблю я точные науки, точно, сам не знаю, почему,
Сшей мне, мама, клетчатые брюки, а я в них по улице пойду.
Сшей мне, мама, брюки помоднее, чтобы клетки были повидней, ей, ей, ей!(с)

Мы в эту сосисочную за хлебом гоняли халявным. Наберёшь, горчицей со стола намажешь, посолишь и дальше гулять)))

Как в метрополитене вагонетки, говоришь?

А что там насчет труб парохода?

надо же, удалось пожить в нескольких районах, а Пятёрка осталась родным районом, пусть не с самой лучшей внешностью, но вполне пригодным жильём и вниманием архитекторов к проблемам семей, построивших и садики-ясельки, и школы, и клубы-ДК, поликлиники и магазины, а главное-там мы Сами были молодые.
Продолжу строки :
"Клетки, клетки, клетки,
Как в метрополитене вагонетки,
Клетки, клетки, клетки,
Вы словно шоколадные конфетки!
Трубы с парохода,
Модные в любое время года,
Трубы с парохода"


Это сообщение отредактировал GlashaYar - 26.12.2020 - 21:39

Трамвай Пятёрочка, вези по Пятёрочке меня...



Это сообщение отредактировал Иноо - 7.12.2023 - 19:13

Ребята! Помогите найти родню бойца https://vk.com/wall-148078203_11003

1966 г.

Это сообщение отредактировал фибролит - 24.12.2023 - 17:54

Интересно,что есть фото 1970,1974 гг.Что за реконструкция?Одно и то же.

Если сопоставить с фото Америки тех годов то просто небо и земля.

Вы о чём?Если о том,что жители СССР в 1966 г в большинстве жили в бараках,то в США тогда было много вообще бездомных.

Это сообщение отредактировал фибролит - 1.01.2024 - 14:55

А ещё там негров вешали? Сравнил жопу с пальцем. В США в 1966 явное большинство населения жило в частных домах довольно большой площади с земельными участками. В многоквартирных домах не было коммуналок. Не было в отличии от совка жилищ в полуподвалах, не было бараков и т.п. явлений. Дети рано отделялись от родителей и жили самостоятельно обычно с 18-20 лет. Они жили или в кампусах университетов или если молодой человек устраивался на работу у него хватало денег на съём маленькой квартиры. Тем более хватало денег на аренду у выпускников университетов. И браки тогда заключались раньше чем сейчас и молодым семьям было дешевле арендовать. Вообще и тогда и сейчас в США работа была важнее собственного жилья. Очень часто люди переезжали в другие штаты на хорошую работу и с этой точки зрения арендовать жильё было удобнее. Но часто к 35 годам обзаводились собственным отдельным жильём.

Бомжи в США - это те кто не хочет сотрудничать с государством, жить в приютах или социальных квартирах.

В СССР в 1966 году большинство населения жило в в коммуналках, полуподвалах, бараках, общагах.. Обитатели отдельных квартир обычно жили с детьми, а то и внуками ещё очень долго после совершеннолетия этих самых детей. Я родился позже, но даже в конце 70-х и в 80-х я не встречал ни одного случая чтобы в Ярославле чтобы молодая семья жила отдельно, пусть даже в съёмной но отдельной квартире, если у обоих супругов были живы родители. В сельской местности или на "стройках коммунизма" наверно было полегче, но там были свои недостатки.

Площадь советских квартир намного меньше площади американских. И я так думаю, что в 60-х в США не было однокомнатных квартир. Минимум one-bedroom apartment. то сесть квартира состоящая как минимум из одной спальни, гостиной и кухни (уж точно не 6 кв. метров), по нашему двухкомнатная. Очень заурядный американский дом и тогда и сейчас имеет площадь примерно 150 кв.м. плюс огромный шикарный подвал и гараж. Фактически это дом на 2 квартиры. Я жил в таких домах в качестве гостя и у меня была своя комната и свой "санузел". То есть я никак не беспокоил хозяев. Конечно, есть и маленькие дома и даже кто то живёт в жилых прицепах, но это исключение из правил. Я проехал по США боле 40.000 км., но видел кажется только один трейлер-парк - где живут конкретно бедные люди. И это мне напомнило жилые железнодорожные вагоны в которых жили семьи с детьми, которые я видел в конце 1980х между Кармановским посёлком и обсуждаемой здесь Пятёркой.

И ещё в качестве иллюстрации цитата из классика. Здесь не именно про Ярославль, но написано очень хорошо.

Почти бесплатные квартиры

То, что квартиры в Советском Союзе стоят дешево, это всем известно. Квартплата мизерная и чуть ли за всю историю советской власти ни разу не поднималась. Но что это за квартиры и стоят ли они больше того, чем берет за них государство? Сейчас, конечно, с жильем стало лучше. С середины 50-х годов государство стало проявлять реальную заботу о решении так называемого жилищного кризиса. Теперь в Москве большинство моих знакомых живут в отдельных благоустроенных квартирах со всеми удобствами. А вот когда-то… Впрочем, расскажу по порядку. Я приехал в Москву в 56-м году. Я писал стихи и надеялся, что в Москве мне легче удастся их напечатать, чем в провинции. Но что значит в Советском Союзе приехать в Москву? Надо же где-то остановиться, где-то жить. А с пропиской в Москве и вообще – трудно. Люди, чтобы прописаться, к каким только ухищрениям ни прибегают. И взятки дают, и женятся фиктивно. А мне взятку давать было не из чего и жениться фиктивно не на ком, потому что за фикцию эту тоже деньги надо платить и немалые. Но у меня зато другой козырь был: мои рабочие специальности. С ними я на стройку плотником или слесарем устроиться мог бы. Но оказывается, не тут-то было. Как раз перед моим приездом Хрущев выступил с панической речью, что Москва перенаселяется, народу слишком много в нее приезжает и правдами-неправдами в ней остается. И надо от дальнейшего нашествия ее как-нибудь оградить. Правила прописки и раньше были строгие, а тут и совсем зверские стали. Стал я ходить от одного отдела кадров к другому. Прихожу: «Вам плотник или слесарь нужен?» Конечно же, нужен. Любой начальник отдела кадров меня готов, как брата родного, обнять. Но он же знает, что неспроста я пришел, не с чистыми намерениями. И спрашивает: «А прописка у вас московская есть?» А у меня вот уж чего нет, того нет. Ну и до свиданья. А в милицию пойдешь, там и вовсе волком смотрят. Справки с места работы нет? Нет. Ну и катись отсюда. Ну и качусь. Жил я тогда в помещении довольно обширном. Несколько тысяч квадратных метров. Я имею в виду Курский вокзал. И между прочим, за жилье это не платил ни одной копейки. Правда, были некоторые неудобства. Народу много, скамейки заняты. Пристроишься где-нибудь под стенкой на гранитном полу, только заснешь, милиционер будит и на улицу вытаскивает – без билета здесь спать нельзя. Когда дождя нет, уйдешь куда-нибудь в скверик, чтобы на скамейке ночь провести, но и со скамейки гонят. Промаялся я так несколько суток и вдруг однажды смотрю, объявление: "Принимаются рабочие для работы на железной дороге. Одинокие и семейные обеспечиваются общежитием. Прописка не обязательна. "Адрес-станция Панки, ПМС – путевая машинная станция, значит. Через полчаса я был на этой самой ПМС, а через час уже числился там рабочим. Прописывали там немосквичей, потому что ПМС вообще-то числилась в Рязанской области, а под Москвой была вся целиком в командировке. Но я не об этом. Я о жилье. Оно было очень дешевое. На нынешние деньги копеек может быть семьдесят. Но что за жилье? Все, кто работал на станции, жили в вагончиках. Рабочие в теплушках, начальство – в пассажирских, старого, впрочем, может быть, даже дореволюционного образца. Начальство было в общем-то небольшое. Наши вагончики были разделены пополам. В каждой половине четырехместное купе с двухъярусными полками и кухня, в которой не было ничего, кроме дровяной печки. «Удобства» – все за углом. На этом предприятии была большая текучка кадров. И я тоже оказался кадром очень текучим. Но начальство с этой текучкой боролось и, желая привязать к себе рабочих надолго, обеспечивало жильем не только одиноких, но и семейных – и браки всячески поощряло. А жилье их, этих семейных, были те же полвагона. Я очень хорошо помню эти семейные жилища. Они отличались от наших тем, что были поаккуратнее. Занавесочки висели, герань на окошке цвела. Пеленками пахло. А теснота хуже, чем у нас, у каждого из нас всего-то имущества было по чемодану на брата, да и те в камере хранения. А семейные люди норовят обзавестись лишним: шкаф какой-никакой иметь, люльку для ребенка, а еще всякие тазы, кастрюли. Но поставить все это было негде. Поэтому и семейные жили без мебели, украшая свои жилища занавесками да дешевыми ковриками деревенского производства. С лебедями и пышногрудыми красавицами. Но и это жилье для некоторых было пределом мечтаний. Я помню, у нас одна девушка очень хотела замуж. И вот во время перекуров она подсаживалась к кому-нибудь из нас, холостых парней, и заводила разговор о том, как трудно молодому мужчине жить одному, самому за собой ухаживать, самому стирать и готовить. А потом, заглядывая в глаза, улыбалась и вздыхала мечтательно: «А женатым-то полвагона дают!» Я в этой железнодорожной организации проработал недолго. Москве нужны были строительные рабочие, и для них правила прописки вскоре были облегчены. Я перебрался в Москву и жил в общежитии. Общежитие было неплохое. Большие, по 32 квадратных метра, комнаты на восемь человек. Просторная кухня, газ, цивилизованные туалеты. Правда, горячей воды, а тем более ванной или душа не было. Но все-таки условия были вполне приличными. Здесь начальство не только не поощряло браки между рабочими, но, напротив, всячески им препятствовало. Борьба начиналась загодя. Наши воспитательницы, две здоровые и физически развитые тетки, бегали по этажам и вокруг дома, вылавливали влюбленные пары в коридорах, на лестницах, в кустах, а некоторых вытаскивали и из постелей. Кричали на них, позорили их на собраниях и в стенгазете. Но все-таки инстинкт брал свое, и воспитательницы за всеми его проявлениями уследить не могла. Девушки и парни вступали чаще всего во временные отношения, но иногда и женились. Муж обычно поселялся у жены. Жилплощадь новой семьи ограничивалась размерами кровати. Эту кровать молодые отгораживали от остальной части комнаты простынями. Воспитательницы, а иногда и начальство врывались в эти комнаты, стаскивали простыни, скандалили, гнали мужей прочь. Когда молодые спрашивали, а что же им делать, начальство отвечало: «Что хотите, то и делайте. Не надо было жениться». Надо было или не надо, но люди все же женились, производили на свет детей. Начальство в конце концов сдалось и образцовое холостяцкое общежитие переоборудовало в так называемое семейное общежитие. Комнаты были поделены пополам. В каждую шестнадцатиметровую половину вселяли по две семьи. Одна семья у окна, другая в проходной половине – у дверей. Отгораживались друг от друга теми же самыми простынями. И так, попутно размножаясь, жили годами. Я в то время посещал литературное объединение, познакомился со многими москвичами-литераторами, ходил к ним в гости читать свои стихи и слушать чужие. И почти все мои новые знакомые, большинство которых родилось и выросло в Москве, жили в коммунальных квартирах. По две, по три, по четыре семьи в одной квартире, а то и побольше. Я первый раз получил комнату в квартире с коридорной системой. В нашей квартире жили двадцать пять семей. С одной кухней, с одной уборной на всех. Ну, какая там была жизнь, какие скандалы внутри комнат между членами семьи и на кухне между соседями, описывать не буду. Всем жителям советских городов "это все хорошо знакомо. Эти кошмарные жилищные условия, в которых существовало подавляющее большинство городского населения страны, объяснялись не только объективными трудностями, но и полным равнодушием властей. А еще и тем, что жильцов общей квартиры гораздо легче контролировать. Кто варит самогон, кто рассказывает политические анекдоты, – все известно. Если не ответственный квартиросъемщик, то кто-нибудь другой непременно был стукачом. Последнее время с жильем стало легче. Вот уже лет двадцать пять, как власти решают жилищный кризис. Построено много домов. Миллионы семей получили отдельные квартиры. Другие миллионы, впрочем, доживают свой срок в общих квартирах. Очереди на отдельную квартиру дождаться не могут, а в кооператив вступить не на что. Потому что кооперативные квартиры стоят не так уж дешево и не всякому по карману. Например, моя двухкомнатная квартира стоила семь тысяч рублей. Я ее купил, потому что одно время получал довольно приличные гонорары. А рядовому рабочему, учителю или врачу где взять такие деньги? Конечно, в отдельной квартире жить намного лучше, чем в коммунальной. Но и отдельные, как правило, довольно-таки скромны. В Москве норма на человека – 9 квадратных метров, и райисполкомы следят, как бы кто не получил лишнего. Значит, семья из трех человек редко имеет квартиру больше двух комнат. Большинство советских квартир – одно-, двух-, трехкомнатные. Я знал одну семью, у них было четыре комнаты, но семья состояла из тринадцати человек. Такие понятия, как гостиная, столовая, спальня, детская, в языке советских людей практически отсутствуют. У некоторых людей есть отдельные дома. Но они уж и вовсе не всякому по карману. Дом может стоить и десять, и двадцать, и тридцать, и триста тысяч рублей. А такие деньги водятся только у самых поощряемых властью писателей, академиков, у директоров магазинов, ресторанов и у воротил подпольного бизнеса. Но у рядового советского человека, который не ворует, не спекулирует и живет на одну зарплату, таких денег нет. Потому что труд в Советском Союзе – тоже почти бесплатный.

Владимир Войнович "Антисоветский Советский Союз"