1. О детстве, о семье

В конце 40-х и начале 50-х годов самым массовым видом отдыха зимой были коньки. Катков было довольно много в центральной части города: «Медик» на улице Собинова, «Динамо» на площади Труда (сейчас «Шинник»), «Химик» (теперь это Октябрьская площадь), «Торпедо» на Советской улице напротив Дворца пионеров – самый популярный. Там в субботу и воскресение кроме радиолы, как и на всех катках, играл духовой оркестр. Везде работали буфеты. Цена билетов была 10 копеек. Народу, особенно на «Торпедо», было битком. Были ещё катки на «Красном Перекопе» и за Московским вокзалом -«Локомотив». На «Локомотиве» массовых катаний не было. Занимались фигурным катанием и беговыми коньками.

Конькобежная секция «ЮСШ» (Юношеская спортивная школа), куда я поступил, занималась там. И хотя ездить туда было далеко и идти от трамвая прилично (автобусов туда не было), тренировки я не пропускал, даже работая на тяжёлой работе на ТЭЦ-1.

Летом работали Сады отдыха молодёжи. Их так и называли – сад Шинного завода, сад Моторного завода, сад Дома офицеров и т.д. Во всех садах были танцевальные площадки (по-современному, дискотеки), в самом популярном саду ЯЭМЗ – даже две. На одной из этих площадок тусовался блатной мир, ну и, разумеется, разные приблатнённые. Я помню такие кликухи: Шайда, Боря-Швейк, Коля-интеллигент, Замора.

Самым близким другом тогда у меня был Валя Матюшин (старший брат Вовы Матюшина, будущего «телефонного барона» города Ярославля). Мы с ним были «не разлей вода». Он уже имел кое-какой опыт бродячей и криминальной жизни. Лет в 14 он убежал из дома, и нашли его только года через полтора на Украине. И хотя он вёл праведную жизнь, связи и знакомства с блатными у него были. В то время в уголовном мире были широко известны две блатные женщины – Зоя-Малайка и Нинка-Шмара. В толковищах блатных можно было услышать: «за меня скажет слово Малайка» или что-то подобное. Валя был знаком с обеими. Не знаю, как тесно была связана Зоя-Малайка с уголовным миром. Ничего вульгарного, вызывающего и тем паче блатного я в ней не заметил. Обычная девчонка, правда, лет на пять старше нас. А вот Нинка-Шмара совсем по-другому себя вела. Например, мы с Валей встречаем её в городе. Валя говорит: «Нинка, говорят, ты замуж вышла. Поздравляю тебя с законным браком». Нинка: «Валя, зачем раком – лучше лёжа. Кто там парашу пускает?». Нахальная бабёнка. Мат без причины

Это сообщение отредактировал AlbertN - 12.05.2011 - 20:32

Вскоре прошёл слух, что Нинка-Шмара в милиции «раскололась» – кого-то сдала. То, что потом случилось, подтвердило эти слухи. Однажды в обычный летний вечер, когда в саду ЯЭМЗ, как обычно играл оркестр, обе площадки были полны народу. Какая-то «подруга» позвала Нинку за компанию сходить в туалет (девчонки обычно ходили вдвоём). Туалет в те времена известно, каким был – деревянное сооружение неизвестного архитектора с круглыми отверстиями. И стоял он, разумеется, в углу у забора. Вот здесь сверху, с забора точным выстрелом в голову её и убили.

Второе убийство, которое я там увидел, было на улице недалеко от входа в сад, хотя конфликт возник в саду. То ли этот парень убегал, то ли, наоборот, бросился на милиционера, во всяком случае, последний его застрелил в упор. Из сада моментально набежала толпа. Стрелок был в шоке, стоял понурившись, ни на что не реагируя, даже когда кто-то попал ему в спину целым кирпичом. Ситуацию спасло только то, что было ещё два милиционера, один из которых был со звездой Героя Советского Союза. Он уговаривал: «Успокойтесь, разойдитесь, мы во всём разберёмся». Потом при мне убийств не было, но с ножевыми ранениями увозили на «скорой». В конце сороковых этот сад закрыли из-за криминальной обстановки.

Это сообщение отредактировал AlbertN - 12.05.2011 - 20:32

Отец кроме охоты и рыбалки был радиолюбителем. У нас в то время был самодельный радиоприёмник и, как тогда говорили, радиола. Я это проскочил, а младший брат занялся серьёзно. По наследству от отца остался целый большой ящик радиодеталей.

В конце сороковых и в начале пятидесятых годов «героем нашего времени» был блатной вор в законе. К концу 50-х романтический образ блатного тускнеет и постепенно вытесняется интеллигентным мальчиком, студентом, курсантом (школы рабочей молодёжи были заполнены). В конце пятидесятых около 52% студентов были вечерниками и заочниками. Потом были физики и лирики. Но кончилось всё прозой в 90-х годах. «Героем» стал обладатель толстого кошелька, причём не важно как он его набил «зеленью» - мошенничеством, бандитизмом, рэкетом или просто оказался близко к тому самому корыту во время разграбления государственного имущества.

Уверен, брата в стан блатных привели не меркантильные цели, а эта романтика блатной жизни, связи в воровской среде, возможность толковища, авторитет. Когда к нему заходила под вечер «дружеская компания» с водкой и закуской, он, как правило, занимался своими радиолюбительскими делами. Выпивать отказывался, а когда всё-таки заставляли – выпивал и сразу садился за свою работу. Я, разумеется, знал, чем он занимается. Клички его приятелей были известны в городе, тем паче, что город был весь как на ладони. Ни Нефтестроя, ни Пятёрки, ни Брагино тогда не было, а за Волгой были только деревянные Тверицы.

Всё это кончилось тем, чем и должно было кончиться. Ночной обыск. С трудом, после нескольких часов поиска нашли пистолет с запасной обоймой патронов. Нас обоих увезли в Серый дом. Брата я больше не видел до суда. Нас допрашивали отдельно. Меня допрашивали трое суток, и спасло меня то, что среди следователей были два молодых, только что получивших юридическое образование, и из них ещё не было выбито милицейскими буднями такое понятие, как презумпция невиновности, доказательная база и т.д. Хотя я действительно к его делам не имел никакого отношения. Я тогда увлекался беговыми коньками. К тому времени имел неплохие результаты на отдельных дистанциях, но посадить меня было можно. Я, разумеется, знал о пистолете и одно неосторожное слово брата об этом, или моё, и срок был бы мне обеспечен. И спасибо этим лейтенантам. Они мне верили, несмотря на то что, их непосредственный начальник, капитан, был почти точный тип Жеглова, для которого человек был мусор, но с той разницей, что этот неграмотный грубый мужик никому бы не отдал свою хлебную карточку. Но были, очевидно, и такие, как Жеглов. Вайнеры хорошо знали эту «кухню». А В. Высоцкий очень точно сыграл это раздвоение личности, когда я через десятилетия смотрел «Место встречи…» и удивлялся, до чего точно это совпадало с тем эпизодом моей жизни. Капитан заходил в комнату, где шёл допрос и прямо при мне отчитывал этих лейтенантов. Он не пытался приводить какие-то доказательства, а просто кричал: «Чего вы тут рассусоливаете, сопли развесили. Не может быть, чтобы старший брат ничего не знал и не участвовал!».

Я хотя и знал клички его подельников, но никогда не здоровался и, если они приходили, уходил. Но такой следователь, как этот капитан, мог посадить и совершенно невиновного человека. Уже на суде я узнал, что банда эта уже после ареста брата имела перестрелку с милицией и одного милиционера ранила, а милиционеры, в свою очередь, одного из группы (кликуха Тукан) убили. Дали брату 18 лет строгого режима.

Я думаю, что, если бы был жив отец, этого бы не случилось. Что бы там ни писали умные и гуманные о недопустимости телесных наказаний при наставлении на праведный путь, я думаю, что ремень, и не просто ремень, а жестокий ремень, в крайних случаях нужен, разумеется, в любящих руках. Уверен, показательная порка, применяемая у казаков, воспитывала лучше, чем большие сроки в многомиллионном ГУЛАГе. Я думаю, что большие сроки давали не с целью перевоспитания, а получения дешёвой безропотной рабочей силы. В особенности указ, по которому за опоздание на работу свыше 20 минут давали год тюрьмы, а если начальство напишет, что опоздание привело к срыву технологического процесса, то могли дать и пять лет.

У нас в подъезде жил Юрка Фокайлов. Был он рыжий – мы так его и звали. Работал он на лесопильном маленьком участке. Когда ему было лет 16, он опоздал на работу. Опоздание не повлияло на технологический процесс. Он был на подсобной работе: поднести-отнести. И поэтому дали ему «только» один год, но этот год перечеркнул всю его жизнь. В лагере он убедился, что авторитеты живут на зоне лучше, чем работяги на свободе. И что воровство – это нормально. Кто-то работает, например, делает доски, а кто-то ворует. И надолго он уже не задерживался на воле: то электросчётчик снимет, то детскую коляску украдёт. Попадал всегда с первого раза. Однажды, через десятилетия, уже в 70-е годы, проходя мимо пивнушки, я услышал, что меня окликает какой-то мужик, сидящий на корточках в характерной зэковской позе. Он поднялся мне навстречу, и я с трудом сквозь густую штриховку морщин узнал Юрку Рыжего. Он рассказал, что последний раз освободился, когда ему был уже 41 год. Женился, и сейчас сыну второй год. Бедный Рыжий - ему и в детстве доставалось больше всех. Ведь он был Рыжий, а это для нас было всё равно, что чёрный кот в известной песне.

Был ещё один из нашего же подъезда. То же самое. Только последний раз освободился пораньше – в 37 лет. Много было таких! Очень много! Недавно мне попалась в печати информация, что за время действия этого указа за подобные «преступления» было осуждено 32 миллиона человек. Вдумайтесь!!!

Не могу не сказать ещё о двух случаях. В нашем дворе была семья – шесть детей... Отец на фронте. Естественно, как подрастали до 14 лет - начинали работать. Одна девочка из них, тоже по этому указу, получила срок. В лагере заболела дизентерией, а с этой болезнью мало кто выживал. Умерла. Отцу на фронт об этом не написали и правильно сделали – он вскоре погиб за Родину, за Сталина. Второй случай был в какой-то степени по моей вине. Я познакомился с симпатичной девушкой, и внешность, и манеры у неё были на порядок выше моих. Однажды мы просидели с ней на Волжской набережной до рассвета. Июньская ночь была очень тёплой и очень короткой, а нам было по 17 лет. На следующее свидание она не пришла. От подруг я узнал: она тогда опоздала на работу (работала она на ЯПРЗ). Через год после заключения я её встретил. Она была почему-то острижена наголо и поэтому укутана, несмотря на лето, по-мусульмански в платок, а главное - это был совсем другой человек.

Такая вот маленькая микроскопическая капля-судьба нескольких человек в огромном море из 32 миллионов судеб. Могла ли измениться моя судьба от опозданий? Однажды, когда я, опаздывая, бежал по территории ТЭЦ, мне навстречу попался Плеханов. Заметив меня, он резко повернул голову в сторону, давая мне понять, что, мол, не видит меня. Я понял, пробежал мимо. Если бы кто-то усёк, что начальник не отреагировал на моё опоздание, у него были бы крупные неприятности. Но однажды (будильника в семье не было) я проснулся в 9 часов. Тут мне уже никто не смог бы помочь. Я взял нож, оттянул мякоть левой ладони, а брат ударом молотка по ножу завершил операцию. После этого мне в травмопункте наложили швы. Оправдался тем, что рубил дрова (плита была дровяная) и попал по руке. След от этого на руке и сейчас заметен, через 60 лет.

Не знаю, как бы сложилась моя судьба на ТЭЦ, если бы не один случай. Среди моих знакомых был Миша Тепеницын. Мы с ним были мало знакомы. Он был студентом МГУ, сыном крупного чиновника (его отец был, насколько я помню, управляющим Ярэнерго). У Миши был немецкий мотоцикл BMW, а это круче, чем сейчас Мерседес – шёл 52-й год. Так вот, на этом мотоцикле Миша решил отправиться в путешествие по югу через Крым и Кавказ. Ему нужен был напарник, но никто из его близких знакомых не соглашался (все хотели жить). А я о чём-то таком давно мечтал, и даже в 17 лет попытался уехать на юг на велосипеде, но доехал только до Каширы. Так что меня уговаривать не пришлось. И вот, сделав и прикрепив по бокам мотоцикла два деревянных ящичка (под мыло, полотенце, рубашки), мы отправились в путь. Родители Миши были в нокауте от его затеи, но удержать не смогли, хотя денег на дорогу не дали. У меня на первое время были (я числился в официальном отпуске), а потом Миша дал телеграмму из Курска, и бедному папе ничего не оставалось делать, как выслать деньги до востребования. В итоге доехали мы до Крыма, поездили по нему. И там, и в дороге ночевали в стогах сена, сараях, в общем - где придётся.

Мы хотели проехать по побережью от Алушты до Феодосии, но дорога-серпантин была настолько плохой и опасной (асфальта не было), что мы где-то между Алуштой и Судаком решили свернуть в глубь полуострова на шоссе Симферополь-Феодосия. Вскоре нам попался татарский аул. Представьте себе пустые дома, во дворах яблони, груши и - ни одного человека во всём селении. Нам стало не по себе. Какое-то тревожное, гнетущее чувство. Переждали дождь в одном из помещений и побыстрей поехали дальше.

Сейчас, конечно, трудно судить о той депортации. 60 лет назад и время, и законы, и люди были, я думаю, другие. Надо бы после войны разобраться, кто проводил немцев тайными тропами в тыл Советских войск, кто участвовал в отрядах по борьбе с нашими партизанами, и наказать их, не трогая детей и женщин. Но мы, наверное, не всё знали… Дважды герой Советского Союза Лавриненков, воевавший в одной части с тоже дважды героем СССР Ахмет-Хан Султаном (крымским татарином), в своей книге «Возвращение в небо» рассказывает о том, как в 44-м году, когда Крым только что освободили от немцев, в их авиационном полку был отдых. Всем дали увольнительные и все разъехались кто куда. Дальше цитирую по книге: «Но самые яркие впечатления остались у тех, кто побывал в гостях у Ахмет-Хан Султана. Его родители приняли человек сорок лётчиков и техников, прикативших на двух грузовых и одной легковой машинах. Радостно возбуждённые, они вернулись только через три дня… Мне и Николаю об этой поездке рассказал А.Плотников: «Представьте себе море как на ладони! А в саду, хотите верьте, хотите нет, растут виноград, персики, цветы… В тени под орехом накрыт стол и тут же поблизости жарится шашлык». Три дня кормили и поили вином 40 человек родители Ахмет-Хан Султана».

Я не буду комментировать, а только повторюсь, что это шёл голодный 44-й год, и Крым только что освободили от немцев.

В начале войны на Советской площади Ярославля были помещены развалины сбитого немецкого самолёта. Мы, мальчишки, часто бегали туда. Рассматривали блестящие дюралевые обломки. Совсем недавно из печати я узнал, что сбил этот самолёт в Заволжском районе Ярославля, тогда только ещё начинающий свою ратную эпопею, будущий ас, дважды Герой Советского Союза Ахмет-Хан Султан, и что это был первый сбитый им самолёт, и что сбил он его тараном, и что за время войны только тараном он сбил 11 самолётов. Мне не раз в печати попадались отзывы о нём не только как о рискованном и отважном лётчике, но и как о замечательном человеке. Такой вот крымский татарин. А их, наверное, много было татар - советских солдат, которые после войны ехали разыскивать своих родных, жён и детей в степной Казахстан. Так что вопрос крымских татар был сложным как «гордиев узел». Его бы нужно было распутать, развязать, а Сталин разрубил.

Дорога до Феодосии была хорошая – асфальт, а от Феодосии до Керчи - плохая, пыльная. Из Керчи на пароме переправились в Тамань и дальше попылили (дороги были плохие) в Анапу, Новороссийск. С Кавказа возвращались через Краснодар. Под Батайском сломался мотоцикл, ремонтировали два дня. Вот на эти два дня я опоздал на работу из отпуска. К тому времени указ об уголовной ответственности за опоздание отменили, и я отделался только увольнением. Хотя был на хорошем счету, но дисциплина на ТЭЦ была строгой, а Плеханов к тому времени уже работал на другой ТЭЦ главным инженером.

Мне ребята советовали «скажи Мише, пусть отец звякнет на ТЭЦ – тебя оставят», но я решил, лучше уволиться. Во время авралов на ремонт котлов снимали рабочих со всех цехов. И я тоже попадал в такие бригады, а как я уже писал, температура на котлах доходила до 540С и у меня два раза случались сердечные приступы. Шесть лет я отработал в этих условиях.

Ярославский завод РТИ в конце сороковых- начале пятидесятых годов был чем-то вроде спортивного клуба – заводская футбольная команда защищала честь города («Шинника» тогда ещё не было), также и хоккейная (с мячом). Я тогда уже неплохо выступал на беговых коньках, а потом уже на РТИ стал чемпионом области. Всеми спортивными делами заведовала Лида Рябченкова, она меня и устроила сначала слесарем (10лет), а потом конструктором (40 лет).

Вот ещё несколько слов о судьбе.

Династия купцов Гарцевых началась при Петре Великом в 1709 году. В конце XIX века Николай Николаевич Гарцев владел пароходами, домами, магазинами. Там, где сейчас в Ярославле находится Центральный рынок, располагался его вишнёвый сад, здесь же был один из его домов. В одном из бывших его магазинов – он назывался «Суконная лавка» - размещается сейчас главный корпус Театрального института. Несколько лет назад по городскому телеканалу была передача о потомственном почётном гражданине Ярославле Н.Н.Гарцеве и его заслугах перед городом, благотворительности. А вот его сын, тоже Николай Николаевич Гарцев, уже попал под каток социальных экспериментов. Правда, в царское время успел закончить один из московских институтов. А вот дома, магазины, вишнёвый сад – всё было конфисковано. На улице Кирова, напротив Депутатского переулка есть арка. Через неё можно войти в бывшие владения купца Гарцева. Справа от арки, во внутреннем дворе располагался мучной склад, принадлежавший ему, а прямо во дворе - конюшня. Вместо склада в Советское время наделали коммуналок, а в конюшне до сих пор, по-моему, спортивная школа. А как войдёшь в арку, и налево – в стене дверь в дворницкую. Дворницкая представляла собой большую комнату с печкой. Ни умывальника, ни туалета там не было. В туалет и за водой надо было ходить в бывшие мучные склады.

Вот сюда-то, освободив от тяжкого бремени богатства, и поселили уже не господина, а товарища Николая Николаевича Гарцева с молодой женой Ольгой, только что окончившей гимназию. Здесь у них родился в 1924 году сын Юра. Но счастье в дворницкой, если это можно так назвать, длилось недолго. Николая Николаевича посадили в тридцатые годы, может, за анекдот, как говорили, а может социальное положение было причиной. И Ольге Антоновне, интеллигентной, практически беспомощной женщине, пришлось одной растить сына. В 41-м году семнадцатилетний сын ушёл добровольцем на фронт. После четырёх тяжёлых лет войны, после победы, Юра Гарцев вернулся в эту же дворницкую. Также через двор, через бывшие мучные склады ходил в туалет и за водой. Сюда же, в эту дворницкую, Юра в 47-м году привёл жену. Здесь родились двое его детей. И сюда же вернулся Николай Николаевич, реабилитированный в 1956 году (с детьми в комнате стало жить 6 человек). Прожил Николай Николаевич в своей дворницкой недолго, можно сказать, вдохнул свободы перед смертью.



Моя сестра Эмилия с детьми и мужем – отпрыском старинной купеческой фамилии товарищем Ю.Н.Гарцевым. Наш папа (участник гражданской войны) сделал всё, чтобы папа Юрия Николаевича мог с гордостью достать «…из широких штанин дубликатом бесценного груза «серпастый и молоткастый». Правда, оставив ему для этого только широкие штанины..


Юра, уже Юрий Николаевич со своей женой Эльминой так и жили в этой дворницкой, куда ни летом, ни зимой не заглядывало солнце, вырастили и выучили двоих детей и прожили до пенсии. Удивительная штука – судьба. Может быть, она такой бывает только в экспериментальной стране? Жена Юрия Николаевича была дочерью того, кто на полях Гражданской войны добивался священного права сделать нищими Гарцевых и им подобных. Ведь Юра Гарцев, отпрыск старинной купеческой династии, в 47-м году женился на моей старшей сестре. Той самой, которая ради того, чтобы накормить нас киселём, встретила своё восемнадцатилетие в тюрьме.

В пенсионном возрасте их переселили в нормальную квартиру. И переселили не потому, что Юра прошёл всю войну, и не потому, что оба числились пострадавшими от репрессий, а просто площадь понадобилась для расширения адвокатской конторы. За всю жизнь я ни разу не слышал от Юрия ни о его происхождении, ни о его утраченном богатстве, ни о том, что он провёл на фронте добровольцем четыре года. Он жил как нормальный работящий русский мужик, семьянин. Шофер, сам пристроил к дворницкой небольшое каменное помещение, провёл туда водопровод, сделал туалет (пришлось прокладывать канализацию), сам установил батареи и подвёл центральное отопление. Ни у кого ничего не требовал, всё делал сам.

Сейчас уже их обоих нет, и вместе с ними ушли горечь обид, несправедливости. А вот Ольга Антоновна до конца жизни не могла примириться с тем, что произошло, высказывалась решительно и круто. Всегда повторяла, что эта система всё равно рухнет (говорила она это в конце 40-х, начале 50-х годов). Хорошо, что в семейном кругу не было Павлика Морозова, а то бы её стёрли в лагерную пыль. А главное, что меня поражало – её высказывания в то время о Ленине. Со Сталиным для меня с детства всё было ясно. Я хорошо помню, как отец говорил: «Партия превратилась в стадо баранов, которое пасёт грузинский пастух». А вот о Ленине он всегда отзывался хорошо, не верил во все эти процессы 30-х годов и в виновность расстрелянных. Говорил: «Вот если бы был жив Ленин…», но потом, очевидно, понял, что если бы Ленин дожил до 37 года, его бы тоже расстреляли как немецкого шпиона, врага народа, ведь все его соратники были расстреляны. Ольга Антоновна читала о Ленине то, что писали газеты 17-го года и о чём мы смогли прочитать в 90-е. А главное, она была глубоко убеждена, что Лениным двигала только жажда мести за брата. И только поэтому была расстреляна царская семья.

Сейчас часто можно встретить в газетах статистику: сколько процентов населения живёт на доходы ниже прожиточного минимума, а тогда таких публикаций не было. Всё было хорошо. Счастливо жили в переполненных коммуналках (с удивление прочитал, что даже легендарная Шульженко, давшая на фронте 150 концертов, до 63 лет жила в коммуналке) и денег, как правило, от получки до получки катастрофически не хватало. Свадьбы скромные в коммуналках иногда справляли, но далеко не все имели такую возможность. И только уже в 60-е и 70-е годы появилась возможность устраивать свадьбу в какой-нибудь столовой или даже в ресторане.

Иногда торжественное мероприятие проходило так, как у одной девушки, жившей в нашем подъезде. Был конец 40-х годов. Не помню, сколько времени она встречалась с парнем, но вот однажды, как обычно говорится- прекрасным вечером она постилает постель и на виду у всей семьи ( а куда тут спрячешься – все жили в одной комнате) ложится с этим парнем спать. Мать, поддержанная семейным хором, начинает возмущаться: «Ты что, шлюха, себе позволяешь? Уж совсем обнаглела! Да мы сейчас тебя вместе с твоим сопляком (у него был хронический насморк) выкинем на улицу!». На что дочка совершенно спокойно ответила: «Ты что, старая дура, ус@р@ешься! Расписались мы!».

У нас в коридорной «кишке» была комната 20м2, где жили - мать 90 лет, её дочка и две внучки. Одна из внучек здесь же жила с мужем и своей дочкой, т.е. уже с правнучкой хозяйки. Правда? парень долго не выдержал. Года через два ушёл. Остались одни женщины. Мы их так и звали - «женский монастырь».

О той светлой и радостной жизни строителей коммунизма говорит ещё один случай из жизни нашего дома: муж погиб на фронте, одна растила двух сыновей. Один из сыновей, не помню за что, сидел срок (тогда это было сплошь и рядом). Второй женился. Родился ребёнок, и, хотя комната была 9м2 , жить вчетвером было можно, но вот из колонии вернулся второй сын – пять человек в девятиметровке тесновато. Начинаются скандалы, дело доходит до драк. Эта женщина, как ветеран Шинного завода, жена погибшего на фронте, тоже работника этого же завода, стоит в очереди на квартиру. Очередь её подошла. Она первая, но при распределении квартир её очередь отодвигают и уже не в первый раз. Измученная теснотой, семейными дрязгами и беспросветностью, женщина, мать, жена погибшего воина, берёт бутылку с каустиком (ядовитое вещество, применяемое в технологии шинного производства) заходит в кабинет зам.директора и выпивает его. Спасти её не удалось. Ценой своей жизни она в какой-то степени решает жилищную проблему своих сыновей – женатому выделяют комнату. О таких случаях пресса тогда не писала, но ветераны шинного завода этот случай помнят. Трагедий, связанных с жилищной проблемой, было много.

AlbertN

огромное вам спасибо

Вы сами присутствуете здесь, на форуме, или вам кто-то помогает выкладывать эти воспоминания?

AlbertN
Спасибо, очень интересный труд.
Мне кажется, что именно вот такие воспоминания, дают картину реальной жизни и истории. Именно детальное описание "бытовухи" даёт представление о том, как жили люди 60-70 лет назад. Ведь точно также жили и мои дедушки и бабушки.

Masquerade

спасибо Вам за проявленный интерес. помогает дочка, но я также иногда посещаю форум и знаком с Вашими интереснейшими путевыми заметками. И даже Ваша книга есть, с удовольствием прочитал.

михей

спасибо

Это сообщение отредактировал AlbertN - 13.05.2011 - 18:39

Я не согласен с Булгаковым, что жилищный вопрос испортил москвичей. Правильней было бы сказать – жилищный вопрос испортил миллионы человеческих судеб в те годы. И хотя Хрущёв был активным деятелем сталинской мясорубки, да и сам в Новочеркасске безжалостно и кроваво подавил мирное выступление рабочих (16 человек было убито во время демонстрации, 40 – ранено, и ещё девять человек приговорено к расстрелу), но за доклад на XX съезде и за то, что он смог широко развернуть и наладить строительство дешевого стандартного жилья, так называемых хрущёвок, ему надо поклониться. (Сейчас, правда, стало известно, что это была идея Маленкова, но от идеи до воплощения - дистанция огромного размера. Ведь и столыпинские реформы – это воплощение идей Витте). Проблемы с жильём стали постепенно решаться.


А в то время, в 54-м году средняя сестра Лена как и её подруга по подъезду, правда не в такой форме, но тоже неожиданно объявила: я вышла замуж за Мишу Белли. Миша встречался с ней. Часто приходил к нам домой, иногда с гитарой – любил бардовские песни, но никаких разговоров о женитьбе не было.

Не помню, что случилось с его родителями: то ли они погибли в автокатастрофе, то ли умерли, но на тот момент он был на полном материальном обеспечении у своего родного дяди В.А.Белли, контр-адмирала, профессора, преподавателя Военно-морской академии. Они были потомками известной в русском флоте военно-морской династии, историю которой подробно с XYIII века описал Валентин Пикуль в одном из своих исторических романов.


Моя сестра Елена

Старшая сестра, острая на язык, язвительно говорила: «Ну вот теперь только на эстраду – выступает Елена Бе-л-л-и!!! Можно и не петь, придурки всё равно хлопать будут». Почему у Миши поехала крыша, и он, не задумываясь, расписался с простой ткачихой может, наверное, объяснить её фотография тех лет. Из этого брака ничего путного получиться не могло. Миша в то время учился в Киевском Государственном университете и был, как я уже сказал, на полном коште у своего дядюшки.

Через несколько лет сестра развелась и вышла замуж за студента сельскохозяйственного института, с которым она познакомилась, когда этот институт был у нас в Ярославле, а к тому времени его перевели на Дальний восток- в Благовещенск. После окончания института они жили на Сахалине. Но семейная жизнь не заладилась, и в конце 50-х годов она с сыном вернулась на родину в нашу «коммунальную кишку». Пошла работать опять на Кордную фабрику ткачихой. Приобрела профессиональную болезнь ткачих – псориаз. В периоды обострения на неё было страшно смотреть. Начала пить по-чёрному. Сын был на полном попечении у бабушки – нашей матери. Несколько раз лечилась – бесполезно. С работы, естественно, везде увольняли. Долго продержалась только на одном месте – санитаркой в нейрохирургическом отделении Соловьёвской больницы.

Заведующим этим нейрохирургическим отделением, Боря, был мне знаком со студенческих лет. Однажды, случайно встретились, разговорились. Он, разумеется, не знал, что моя сестра работает в его отделении. Я специально перевёл разговор на рабочие темы. Он стал жаловаться: «понимаешь, Альберт, труднее всего с техническим персоналом, никто не держится долго – ведь приходится обмывать неподвижных больных, которые «ходят» под себя, менять бельё и т.д. Держатся только те, кто никуда не может устроиться – алкоголики, а мы вынуждены прощать им любые запои на неделю, хоть на месяц. Лишь бы поработали. Устраиваем на полтора-два оклада, подкармливаем – ведь они же всё пропивают…» Этот разговор был уже в 80-х годах. Я, разумеется, ему не сказал, что одна из проблемных санитарок была моя родная сестра.

У неё была хорошая комната в благоустроенной квартире с ванной, полученной, когда ещё не было запоев. Её с доплатой она сменяла опять на комнату в коридорной системе, где устраивала пьяные притоны и откуда её выселили по суду. Полтора года просидела за тунеядство. Так бомжем в каком-то подъезде и умерла.

Помочь алкоголику может только он сам, но таких очень мало. Сын её ещё 16-летним ушёл жить к молодой женщине, матери одиночке, а когда ему исполнилось 18, расписался с ней, но было уже поздно: застолья с мамой начались, наверно, с 14 лет, а это почти всегда приводит к алкоголизму. К тому времени он был уже законченный алкоголик и через год после смерти матери повесился.

Интересно, как бы сложилась её судьба, если бы был жив отец. Она у него была любимой дочкой. Он не мог смотреть на неё без улыбки. И всё время звал её звёздочкой. То, что она с 14 лет не пошла бы работать - это точно. Отец остро переживал, что не сложилось у него с учёбой (партийные органы его тогда хотели послать на учёбу в Москву), ведь разгоравшееся пламя в Сибири потребовало пожарных. И хотя отец был человеком активным: охотник, рыбак, радиолюбитель, много читал, но отсутствие диплома об образовании угнетало его всю его короткую жизнь. Поэтому он не мыслил будущее своих детей без образования. Сыграло свою роль в судьбе сестры, наверное, и то, что молодые ткачихи тоже иногда после получки «паяли» на троих, а я заметил – все кто начал выпивать в раннем возрасте - закончили печально. Работать она начала в 14 лет.

AlbertN
Спасибо за интересные публикации Не могли бы Вы ответить на пару вопросов?

Насколько я знаю,на месте будущей пл.Октября был именно стадион "Динамо".Возможно его переименовали в !950-х из "Химика" в "Динамо",а "Химик" присвоили нынешнему "Шиннику"?

Где именно?

Нет слов, очень интересно, надеюсь на продолжение!!!

фибролит

спасибо Вам за интерес
на площади Труда, насколько я помню, был именно "Динамо". и - да, впоследствии его "перенесли" на Октябрьскую площадь

там, где сейчас здание юридического фак-та ЯрГУ. Это был, конечно, не стадион, а такой узкий, довольно длинный каток. Как раз подходяще для конькобежца Хотя там были небольшие , наспех сделанные, трибунки

Это сообщение отредактировал AlbertN - 16.05.2011 - 17:51