Куба, рядом!

Выпил рома не так уж и много, но достаточно для того, чтобы на утро маленькие человечки бегали внутри головы, хватались за головы и хором стонали: «опять...хозяин козёл...сколько можно...алкаш гребаный». Как обычно, бодрый душ под искрящимся от переменного напряжения нагревателем, который не нагревает, пара нехитрых гимнастических упражнений и в 10 ровно я стоял как штык на центральной площади. Вернее, площадочке – такая она маленькая. На площади стоит вышеупомянутый самый старый собор на Кубе и прямо напротив него – небольшой бюстик индейскому вождю Атуэю, единственному, оказавшему сопротивление конкистадорам на острове. Он смотрит ненавидящим взглядом прямо на вход в католический собор – очень символично.

Австралийцы вчера выглядели гораздо хуже меня, выпили немало, но к моему удивлению, они, помятые, но непокорённые, уже тёрлись на месте, ожидая меня. И даже Элисон пришла. У них тактика такая была – двое вечером напарываются в сало, а третий несколько меньше, типа их контролирует и домой везёт. На следующий день роли меняются. Очень мудро, надо отметить. Они вообще меня научили, помимо такой великой стратегии, ещё двум знаковым вещам. Первая это культовое австралийское ругательство – shitballs. Это, говорят, главное слово, которое ты должен знать, попав в Австралию. Человеку, которому близок английский, музыкой на душу должны лечь эти два нехитрых слова – шит и болз. И вторая вещь - это слово «шаут». Поскольку они там в своей Австралии синячат дай боже, меньше конечно ирландцев, но больше англичан, они разработали такую нехитрую тактику: если сидит большая компания в пабе и квасит пиво, чтобы потом не запутаться во всеобщих расчётах, каждый участвующий покупает пиво на всех. Начинается с кого-то одного – как правило, с того, кто сидит ближе к стойке. Затем, если больше, чем у половины присутствующих пиво подошло к концу, встаёт следующий бухающий и снова покупает пиво на всех. И так до последнего человека – пока все в шлепок не напорются. Называется вот такая своеобразная очередь - «шаут».

- Итс май шаут нау – сказал я и купил пива на всех. Австралийцы одобрительно посмотрели на меня новым взглядом и рассовали пиво по карманам. Такси в городке очень мало, еле нашли с утра какую-то бричку, и за 20 баксов туда-сюда поехали на этот дальний пляж, забыл как называется, на М как-то. Сельскохозяйственная жизнь очень оживлённая, почва плодородная даже по кубинским меркам – везде чего-то выращивают и кто-то на выращиваемом живёт. Множество речек с хрустальной водой, порой весьма широких. Асфальт кончился сразу за городом, пошла грунтовка, но неплохая. Детишки махали нам вслед, а порой бежали за машиной. Трогательная картина.

Приехали, типичный кубинский пляж – несколько километров белого песка, лазурное море до горизонта, пальмы кое где подходят почти к воде, и единственную дорожку, по которой можно на этот пляж попасть, всецело контролирует будка с пивом и лобстерами. Ну стало быть набрали пива, прошлись к концу пляжа до некоей колоритной скалы, повернули назад, на весь гигантский пляж – человек 10, не больше, и то чёрти-кого, ну и расположились у воды, где стали лакать «Кристал», починяя здоровье и трещать за жизнь.

Стоит об австралийцах несколько подробнее. Девушка Элисон была скромна и держалась в тени, а большую часть времени вообще спала, а вот парни были просто огонь. Как раз такие, какими я представлял австралийцев ранее – здоровые белые чуваки, рослые, крепкие, и вообще такое впечатление, что они сошли с обложки какого-нить ссаного менхелфа или какого-нибудь аналогичного глянца, где любят публиковать рослые и загорелые тела. У обоих голубые глаза, Макс почти блондин, а у Мика вообще вьющиеся волосы до плеч, одно слово – мажоры. Оказалось, что Макс работает сталеваром на металлургическом заводе, а Мик дома старые сносит на бульдозере. В общем, классические мельбурнские люмпены. За что я последнего сразу окрестил «дестроер», на что оба постоянно, как дети, ржали.
И не только ржали, но и жрали. Жрали же они пиво, как прокажённые. То есть наравне со мной. Когда я залпом выпил пару баночек, а они успели только по одной, они недобро глянули на меня и с тех пор мы всегда шли вровень, устраивая некое подобие соцсоревнования.

Балаболили, балаболили о жизни в наших странах, я их расспрашивал об австралийской жизни, о том, что же на самом деле стояло за столкновениями в Сиднее между пришлыми арабами и австралийцами, они сказали – да пьяные все, любят подраться, да и наглые больно эти арабы, сами же они о России знали лишь слово «Москоу», «Сайбэриа», устойчивое словосочетание «Рашн доллз» и слышали что-то об очень богатом русском человеке, который везде плавает на яхтах и купил какой-то известный футбольный клуб, а какой именно они не знают, потому что им срать. Ну я их потихонечку просветил и по поводу рашн доллз, и по поводу «богатого русского человека на яхтах». Они долго охуевали по поводу размеров и населения моей Родины и Москвы в частности, что собсно и не удивительно – в Австралии живёт 20 миллионов.

Когда я им в свою очередь назвал все австралийские территории со столицами (их всего то 7), и крупные города, они,тужась, вспомнили ещё одно понятие, которое знали о моей державе - «КГБ»

Когда трындеть надоело, мы вчетвером из мокрого песка стали лепить разного рода стратегические объекты, видимо, весьма тонко отражавшую нашу сущность. Элисон построила дом своей мечты – со внутренним двориком, верандой и с сооружённым из листьев алое бассейном. Мик построил межгалактический корабль. Макс построил высокую пирамиду под стиль майя, правда, несколько нарушив индейские градостроительные традиции, украсив её банками пива «Кристал». Ян вылепил голую женщину в полный рост с бюстом 4го размера и остаток времени валялся рядом, обнимая её и попивая пиво.

Под занавес мы, по традиции, устроили взрыв всего этого, искупались ну и отбыли восвояси – таксисту мы не заплатили, чтобы не смотался, и, естественно, они преданно прибыл из города в условленное время. Перед машиной правда, я обнаружил, что просрал фотик, я даже вспомнил, где он мог вывалиться – у будки с лобстерами, ну мы и устроили карательный рейд.

Я толком даже что-то и не расстроился – я вообще очень спокойно отношусь к вещам и не люблю, когда они вызывают у меня какие-то негативные эмоции. Конечно, неприятно, но не более. Я вообще сторонник того, что в поездку надо брать с собой по минимуму – оптимально так это вообще лишь руки в карманах. Неплохо конечно ещё исподнее и предметы гигиены, пахнуть я чё-то как не очень люблю, но и это в большинстве регионов планеты можно купить за деньги. А вот если чего-то нельзя вырубить за наличные, тогда да, приходится брать с собой, но как правило этого чего-то очень мало и много места не занимает.

А если вдруг сопрут сами наличные, ну или вдруг они сами по себе неожиданно кончились, то для этого необходимо не вести себя на Родине в обыденной жизни, как мудак, и иметь у себя на базе большое количество верных друзей и родичей, которые тебя когда и где угодно спасут и вышлют нужную для спасения сумму.

Иногда правда даже и деньги не нужны. Помнится, в 2001м куковали мы вдвоём в Сочах на вокзале – случайно занесло, билетов конечно нет, с 50 рублями на двоих и с тремя банками кильки в томатном соусе, и ничего, через пару суток как здрасте были дома. А ещё был Будапешт с 20 долларами и без билетов назад в том же 2001м....ну да ладно, что-то я отвлёкся.

Единственное, за что я цепляюсь, так это паспорт, потому что проклятые капиталисты всю планету перегородили своими кордонами, и эти кордоны без паспорта пересечь тяжело, хотя и возможно, но овчинка выделки как правило не стоит. Паспорт просрать реально плохо.

Хотя, собственно, даже это поправимо – я считаю, что любой русский мужчина, как любят писать в рубриках знакомств - «состоявшийся», просто обязан в своей жизни хотя бы раз сказать фразу «Кэн ай си рашн консул?»

Ну вот, собственно, благодаря такому жизненному отношению к барахлу это самое барахло понимает, что с меня взять нечего, именно поэтому я и просыпаюсь с 500 левыми баксами в кармане, именно благодаря этому Макс и нашёл фотик, утонувший в песке. Ну и хорошо. Поехали дальше.

Уже стемнело, мы решили сходить на ту же танцульку, что и были вчера, мне завтра в обед улетать, австралийцы проклинают, что не поступили так же – им завтра же сутки пердолить на автобусе да Гаваны и там через несколько дней их ждёт перелёт в Лиму, красиво жить не запретишь, семеро одного найдут. Ну стало быть пришли,только рано – там почти никого нет, кроме вчерашней проститутки Татьяны, которая опять сразу начала об меня тереться, что я, намазан что ли, ну мы хлопнули с моими австралопитеками по стаканчику и пошли в другое место. Другое место было типично туристическим – на крыше некоего двухэтажного дома стояла сцена и там выступали местные баракоанские ВИА, самобытные звёзды и огненно плясали танцоры местечкового розлива. Под занавес была румба, как и в Сантьяго, меня сильно вставило. Дрожь по всему телу.

После пары мохито поздно вечером всех пробило на жор, всё закрыто, но тут то и пришла на выручку общегосударственная сеть быстрого питания Эль Рапидо – она соответствует названию, там всё очень быстро и пиццу делают полчаса. Ну да ничего, посидели, скушали, запили, и собственно усё.

Прощальные похлопывания по плечу, договорённость о встрече послезавтра вечером у единственного здания в Гаване, которое они запомнили – у музея Революции, они же экс-дворец диктатора Батисты, если они не устанут конечно после дальней дороги и смогут принять бой, ну и всё, сон.

Утром нехитрые сборы, немножко пошатался по Баракоа, заговорился с каким-то чуваком, ну как обычно, ты откуда, а отсюда, а, как дела, а как звать, а лет то сколько, а может выпьем, раз тебе столько лет. Хотя нет, стоп. В этот раз разговор был исключением. Я обычно на вопрос «сколько лет?» кокетничаю, делаю губки бантиком, стыдливо опускаю накрашенные глазки, и спрашиваю: «а сколько дашь?». На этот раз мне сказали – ну, лет, 40. Тут даже я прихуел. Я уже обратил внимание, что на Кубе белые воспринимаются несколько иначе, собственно, как и представители других национальностей и рас самими белыми. Мне 25, в фатерлянде мне обычно дают может на год-два старше – и то из-за скверной привычки бриться через день. На Кубе мне давали минимум 30! Все как один. Причем, странная закономерность: 30 мне давали в Гаване, и чем восточнее по острову, тем больше, так, в Тринидаде мне уже давали 32-33, в Камагуэе-Сантьяго «тебе около 35, амиго», и сейчас, в самом восточном городе острова, мне дали сорокет! Бардак.

Ну да ладно. Ловлю велорикшу, прём в аэропорт, ливень, я соскакиваю на горках и помогаю заталкивать агрегат наверх, вымок, но херня, с таким солнцем как вымок так и высох, и вот я уже в аэропорту, это такое невысокое здание, чудом найденное идеально ровное место, один край взлётно-посадочной практически обрывается в море, нехитрый контроль, контролирует билеты и заведует посадкой тот же чувак, что продал мне билеты в городе тремя днями ранее, отличная экономия средств, ну и всё. Аэропорт, стою на трапе самолёта.

Самолёт – винтовой, какая-то наша аннушка, притом не раздолбанного вида, весьма свежая, может, покрасили удачно, в салоне человек 20-25, 5 туристов, судя по рожам, немцы, остальные - местные, прут какое-то барахло в столицу.

Взлёт...один час...и посадка...всё то расстояние, что я со скрипом преодолевал две с половиной недели (хорошо хоть не девять с половиной), 1000 километров, я попадал в аварии, знакомился с десятками людей, выпил немеряно литров пива, оставлял ппозади города, и при этом подспудно занимался любовью с мулатками – и всего один час... Ла Хабана под левым крылом.

Даже мой ссаный рюкзачишко отобрали в Баракоа в багаж – салон милипизерный, каждый сантиметр рассчитан на людей, а не на моё барахло, ну стало быть сижу жду его в аэропуэрто, думаю, куда ехать в Гаване. Подходит ко мне статная женщина, из числа летевших со мной туристов, рослая, амбалистая, такой убить можно. Начинает стало быть разговор издалека: «Шпрехен зи дойч?»
Ну я парень не промах: «Йа-йа, дойч, данке битте фольксваген, бат ит вилл би бетте ю спик инглиш».
Она (на английском): «ой, а мы с мужем летели в самолёте, и думали, что вы немец. У вас лицо такое.... немецкое...»
Сижу, ну, думаю, это комплиментом считать или как.
Говорю: «отлично, я русский, но вы можете отлично общаться со мной по-английски, от меня не убудет, говорите, что хотели то, то есть чем обязан, мэм?»

Она: «ну вы понимаете... вы судя по вашему лицу давно уже на Кубе (мне захотелось ощупать лицо), вы наверное знаете, что такси из аэропорта в центр стоит 15-20 долларов независимо от количества пассажиров...может, вы поедете в центр со мной и моим мужем втроём, и мы раскидаем эту сумму на троих? сэкономим...»

мда, думаю, это действительно немцы. Ну да почему бы нет.

- Бамос, говорю. Барахло получаем и поехали.

При выходе стоит целый эскадрон такси – всё наши белые раздолбанные шестёрки. Немецкая чета уже грузится в багажник одной из них, поехали, муж - какой-то бородатый типан, всю дорогу безумно улыбался себе в бороду, как контуженный, а вот жена оказалась очень общительной и улыбчивой женщиной. Трещала без умолку, а я впитывал, лишь изредка вставляя свои комментарии. Как оказалось, они повторили мой путь, только с другими остановками – они так же стартанули из Гаваны на западе острова и закончили в Баракоа на востоке, и перемещались они в основном на местном транспорте – ЗИЛах или вообще автостопом. Причём, как оказалось, толкнула их к этому типичная немецкая экономия. Из серии - «автобусы дорогие, а вот автостоп легализован, почему же бы тогда не поездить автостопом, если это дешевле». Но благодаря этому они увидели изнанку всей страны. Она всё разорялась:

- такая вроде небогатая страна, но какие люди то добрые! Душевные! Открытые! Вы представляете, люди вас совсем не знают, а приглашают вас с собой прямо в свой дом! Вы можете себе такое представить???
- Не могу, что вы, парадокс какой-то выходит – буркаю я.
-Нам предлагали покушать и выпить, представляете, бесплатно!
- Просто невероятно!

Ну и весь разговор в таком стиле. Они высадились в Старой Гаване на своей касе, там же вылез и я, потому как хотел пошляться. Адрес касы у меня уже был заболтливо вложен в кармашек тётушкой Барбарой из Баракоа (напоминаю, я же попал в лапы касокартеля), но я хотел хотя бы визуально глянуть, что она из себя представляет и где, и только потом решить, что к чему – благо я теперь калач уже тёртый и все расклады знаю.

Прогулялся, но с рюкзачком ходить – палево, все пялятся, да ладно пялятся, все думают, что я только что приехавший сладенький лошок и мне можно продать своё какое-то обосанное кружевное полотенце за 30$. С рюкзаком пристают гораздо активнее, чем без него – эту аксиому я вывел уже давно.

Пешочком прогулялся по легендарной улице Нептуно, каса оказалась в районе Хабана Сентро, на бумажке было велено мне спросить некоего Джузепа на некоей хате, а там хаты, если они небогатые, открыты денно и нощно – у нас от Фиделя секретов нет, ну стало быть зашёл прямо в квартиру, там качается на балансире сам Джузеп в обнимку с какой-то девахой. - Ян Саныч? - в лоб задал вопрос Джузеп и перевёл меня через дорогу на моё двухночное пристанице - к дону Альфредо, который попросил называть его Фредди и действительно чем-то неуловимым смахивал на Фредди Крюгера. Фредди Крюгер обладал шикарными для этого района апартаментами – длинный коридор, холл, дворик, и пять комнат, одна из которых досталась мне. Фредди видимо относился к той части кубинцев, которые особо страстно делиться с Фиделем Кастро выручкой не хотят, именно этим можно было объяснить достаточно нестандартные мои поиски и его отказом вписывать меня в касовую книгу.

Всем касовладельцам выдаётся касовая книга, которую они должны беречь как зеницу ока, вписывая всех приезжих и на её основании перечисляя в казну дань. Если не записал и об этом узнает Фидель – плохо тебе придётся. Поэтому большинство исправно записывают. Но много народу рискует и выигрывает, собственно, здесь овчинка выделки как раз стоит. Вот таким человеком как раз и был мой милый лысенький Крюгер.

Дом мой находился совсем рядом с Малеконом, чем я успешно и воспользовался, посидев в одной из многочисленных палаток, откушав там и выпив, подспудно одним взглядом отшив всех слетевшихся на мой платёжеспособный огонь ночных бабочек и просто студенток ГГУ.

Прогулка по вечернему Малекону, да, это уже на та моя прогулка, что была три недели назад. Я был потёртый, заросший и вообще со следами недавней аварии на руках. Появилось сладкое лёгкое чувство прибомжованности и отрешённости от всего мирского. В общем, я значительно овладел кубинским менталитетом, и потому спокойно лежал на бордюре оживлённой автострады, покуривая Монтекристо №4, и смотрел на звёзды. А после того, как докурил, пошёл спать. И уснул так спокойно и крепко, как редко бывало в моей жизни.

С утра решил совершить последние шляния по Гаване, завтра самолёт, и что-то захотелось съесть на прощание лобстера. Эти гады стоят в столице несколько дороже, чем в провинции, но я после тучи всяких туземных шараг почему-то решил сходить в гламурный туристический кабак и почувствовать разницу. Разницы, кроме цены в три номинала и обстановки, вообще никакой. Здесь я также допустил приятную тактическую ошибку, выпив в полдень два бокала местного вина. Его я пил и до этого – вино как вино, мало что в нём понимаю, отличаю только совсем уж мерзкую погань от непогани, но это вдарило сильно. На улице вырубил пива, посидел на бордюре на Монсеррат Кайе, поглазел на чик, захотелось сигару, нашёл государственный магаз, там сигары крутит дама прямо при тебе. Зазывала, по традиции, спросил, откуда мол я, к моему удивлению, ответил пафосно: «Да здравствует Великая Октябрьская Социалистическая Революция!!! УРАААААААААА!». Оказалось, он учился в Ленинграде в каком-то пищевом техникуме, выучил русский, потом выучил французский, а потом судьба его вывела с такими знаниями в сигарные зазывалы.

Сигару действительно скрутили прямо при мне, конечно, не на бедре и явно не девственница (судя по морщинам и обручальному кольцу), но отличную. Выкурив её с пивом, я осознал, что захмелел (а с моей массой этого достаточно проблематично достигнуть), обрадовался, улыбнулся и поехал кататься на лошадках. Лошадки-и-и-и. Лошадки с каретами нашлись тут же, я там что-то промычал и плюхнулся, ну мы и поехали, цок-цок-цок. Снова моя любимая песенка под такую тему: «Наши годы длииинныыые мы друзья стариииинныыые», докуриваю сигару, ведёт конкретно, через полчаса выплюхнулся на легендарном бульваре Пасео Дель Прадо (это я сейчас знаю, что он легендарный, а когда прилетал, я ничего такого не знал)

После чего я попытался прорваться в тоннель под Гаванским проливом (захотелось посмотреть вблизи на статую гаванского Иисуса Христа), но меня остановил охранник - пешком нельзя. Я не расстроился, побегал, побегал, ну и успокоился на парапете Малекона, в самом его начале.

Ведь близился час встречи с австралийцами, а эти верные агалы не подведут. Сидел на парапете, кормил хлебушком рыбок, тут же этих рыбок вылавливали плавающие на автомобильных покрышках с удочками местные аборигены, встречал закат, помахал рукой в объектив камеры BBC – они там какой-то фильм снимали на набережной про Кубу, опять небось что-нибудь из серии «несчастные и обездоленные», наконец, солнце озарило своим прощальным лучом водную гладь залива и я отправился к музею Революции. Там я сидел на ступеньках, попивая очередную баночку «Буканеро». Охранник музея, не чета отечественным, прогнал меня оттуда вежливо:
«Друг, я сам очень люблю пиво, но попей его пожалуйста на бордюре напротив, здесь на ступеньках не надо, понимаешь, это же музей, святое дело, Революция вот, все дела...».

Скоро в сумерках мелькнули узнаваемые рослые силуэты двух несгибаемых австралийцев. Они всё таки пришли, несмотря на дальний путь. Родные. Они тоже безумно были рады меня видеть - всё таки волны у нас наложились друг на друга. Пошли в какой-то гаштет в центре гонять пивас. Гаштет был туристическим, но австралийцам это только нравилось – они постоянно подтрунивали над посетителями, угадывая, из какой страны тот или иной алеман и давая свои едкие комментарии. Пили мы по принципу «итс ё шаут», и выпили нормально. Скоро к нам подсел какой-то гигантский рыжий норвежец, мы с ним выпили конечно, но немного – скоро он упал носом в стол и его уволокли на касу дружбаны.

Потрещали друг с другом ещё. Я разоткровенничался с парнями, мол, простите мужики, у меня такой говённый английский, вам наверное и слушать меня противно, ничего ведь правильно сказать не могу, колхозан. Но те меня всё успокаивали: не ссы, русский, у тебя английский ого-го, особенно для нас, мы ведь австралийцы, говорим то не на инглише, а хер знает на чём, нас самих никто не понимает.

Они пригласили меня к себе в Мельбурн, ну и я парень не промах, зазвал чуваков в Ярик, типа будете проездом из Москвы в Котлас, вылезайте на третьей станции. Обменялись почтами, причём на моё «запишите мою почту» Макс лишь хмыкнул из бумажник достал бумажку, а ней написан...адрес моей почты! Нет, это не чудеса, это всего лишь один час в Сантьяго, который Яночка не помнит.

Элисон опять где-то там спала, поэтому мы разоткровенничались вконец, о своей личной жизни. Как и водится, они оказались в этом плане полными раздолбаями, мне там долго и муторно объясняли, кто кого бросал и кто с какой Дженнифер снова сходился, наконец, я забил на эту сантабарбару и поднял нехитрый тост:

-«Факин гёлз!»
- «Олл оф зем а битчез» - мрачно поднял свою банку Мик
- «Ноу вумэн - ноу край» - присоединился Макс.

В порыве такой простенькой мужской солидарности, объединяющей мужиков со всей планеты, мы и провели время до закрытия. Бар закрылся, а глазёнки наши только загорелись. Пошли из Старой Гаваны, где находилось заведение, в Центральную Гавану, где отловили какого-то ушлого малого, судя по повадкам, укуренного, он отвёл нас на какую-то приватную дискотеку, за что мы провели его на халяву.

Приватная дискотека была самой дорогой за всю мою историю шатаний по Кубе, но поскольку мы были уже веселы, дополнительных вливаний мохито практически не потребовалось. Даже в той парочке бокалов, что мы заказали, нас попытались обсчитать, но австралийцы мотались по острову не меньше моего – всё выкупили на раз, поскандалили, всё устроили, персонал конечно ходит с выражениями лиц а ля «ну что за мудаки эти алеманы, мы их наябываем, а они не наябываются, деревенщина», но нам срать, пошли плясать, там конечно тотальная красота из тел. Вот там вот реально здорово танцевали, что мужчины,что девушки, танцпол небольшой, наверное, человек на тридцать, но он был идеальным, там была нереальная энергия танца. Мне даже стыдно было показывать свои любимые приёмчики в стиле группы «Кармен», так красиво там было.

За стойкой выловили двух испанок, разговорились, ну поговорили с полчаса, одна из них приглянулась Мику, а Мик приглянулся ей, судя по всему, она тоже давно на Кубе и уже привыкла не усложнять действительность, как принято в мире алеманов, именно поэтому они с Миком отправились к ней на касу... не иначе, читать Набокова в оригинале.

Мы с Максом остались одни, и эта дискотека закрывается, уже два часа ночи, мрачно смотрим друг на друга, за Миком и симпотной чёрненькой испаночкой захлопнулась дверь, ну мы и вопрошаем один другого: ну что, напоремся?

Мы, конечно, и так уже были хороши. Дурацкая у меня пошла тенденция – перед полётами на Родину выпивать. Вроде уже не один раз говорил – не надо, в дороге не очень хорошо будет, и всегда одно и то же. Выпили уже наверное литров по пять, но оба держимся неплохо, как и подобает профессионалам. Макс говорит: «вот, думаешь, вы, русские, много пьёте, так вы что, перепьёте австралийца? Хер вам! Не бывать тому! Домой не поеду, поехали выпивать на танцы!».

Ну, стало быть, ловим таксиста, так ему и говорим: «Нам бы выпить на танцах». Парень тёртый, везёт нас в какой-то Дворец Культуры прямо на Площади Революции, он работает до пяти утра, дворец аж с лифтами. Девушек – просто немеряно. На самом танцполе и в баре концентрация женского пола к мужскому наверное четыре к одному. Мы выпили ещё по банке, рубануло нас одновременно.

Конечно, вся эта женская рать тёрлась около нашего столика, пытаясь присесть, погладить или отпить, не говоря уже о потенциальном увозе наших тел на касу, но после этой банки даже им стало понятно, что надышаться мы сможем только ветром, и поставить будем в состоянии только будильник.

Ещё три баночки. Седьмой литр пива подошёл к концу. Давненько такого не было. В глазах нарисовался Заратустра и осенил своим опахалом барную стойку и танцпол, ну думаю, пора домой, и опа-па...Макс, этот несгибаемый боец за алкосправдливость, клюнул носом! Я собрался, толкаю его, говорю что-то вроде: «ну что, австралийский слабак? захмелел, да? пьяненький, Максик?»...сам пытаюсь говорить так, чтобы язык не заплетался. Он в ответ: «Даааа...реально...я пьяный...я хочу домой спать...ты победил, русский...ты и правда можешь больше выпить...отвези меня домой, пожалуйста...»

Вот это был Триумф Воли! Я даже несколько протрезвел на радостях! Как же героически я вёл Макса сквозь толпу девочек к лифтам, поддерживая его, как мужественно светились во тьме мои антрацитовые глаза! Я гордо усадил его сначала в такси, а потом на велорикшу, чётко, без запинки назвав по-испански максовский адрес, и сунул ему свои последние два песо (у него кончились). Полный триумф, Австралия разбита, уничтожена в пух и прах, Мельбурн стёрт в труху скромным Ярославлем!

Так и расстался я с последним из австралийцев. Эх, угарные были парни, свои донельзя, и угораздило их родиться чёрти где. Ну да ничего, я в них верю, они обязательно обещали мне написать, прошло уже полгода, а они всё где-то бомжуют и пьют, сейчас я пишу эти строчки в середине июня, стало быть, они из Бразилии уже прилетели в Испанию, ждать осталось недолго.

Ну а покуда я бодро дошагал до своего Фредди Крюгера, и там, безумно улыбнувшись, провалился в сон. Который, впрочем, длился недолго, будильник ведь Яночкой был поставлен коварный, ибо планер до Голландии просрать было нежелательно. Последнее утро на Кубе, всё как обычно, разве что начинает выветриваться из головы «Кристал» и «Буканеро» и пошёл чувствоваться скам-эффект. Ну да ничего, бодрый завтрак (вернее, обед) на Малеконе, последний взгляд на море, последние солёные капли на моей ладони, оставшийся небольшой пакетик с лаком для ногтей (я же на Ярославле-Главном купил целую пригоршню, помните?) я вручаю первой встречной девочке на набережной («На, держи, просто так»), иду дальше, сзади шокированное мычание, но я не оборачиваюсь, захожу за угол, там такси, бросаю водителю: «Аэропуэрто, амиго. Дьес» Он: «Бейнте». Я: «Кинсе». Он: «буэно». Ну и поехали. Маленькие человечки внутри головы с чего-то вдруг стали её раскачивать. У меня голова почти никогда не болит, так, ведёт несколько. К аэропорту качка усилилась. Захожу вовнутрь уже полностью охуевший – пиво выветрилось, какой аэропорт, какая Голландия, какой самолёт, там человечки восстание устроили! Народу в пять окон – наверное около семисот, от чего охуеваю ещё больше. Поднимаю глаза на табло, а там...ёбаный-корёбаный... рейс задерживают на три часа... изначально меня выбил даже не тот факт, что разница между рейсами из Гаваны и до Москвы в Амстердаме всего полтора часа, а то, что я эти три часа поспать мог. Ну да ничего, гори всё синем пламенем, видать карма такая, встаю в очередь, жду. Рожа мрачная. Майка чёрная. Аура нехорошая, отталкивающая. Смотрю – рядом со мной пара встала, мужик ладно, а вот девушка... девушка-блондинка, с такой фигурой и с такими плавными чертами лица может родиться лишь в одном месте на планете – в Восточной Европе. По лицу мужчины конкретизирую ещё точнее: наши. Сзади подходит ещё мужик с женщиной, средних лет, говорят по-русски, с говорком, ну точно, хохлы. Обе пары быстро выясняют наличие общей Родины, второй мужик говорит уже по-украински: первый раз вижу за всю поездку своих, кругом одни москали, одолели проклятые, наконец-то братья хохлы. Первая пара оказалась русскими из Одессы.

Стоят, общаются, хохлы то, хохлы сё, а вот москали то, а вот москали сё. Я вышел вперёд них и встал спиной, а у меня на чёрном фоне белыми буквами кириллицей такая большая-пребольшая надпись: ЯРОСЛАВЛЬ. За спиной минутной молчание. Наконец кто-то говорит сзади: м-даааа...

братья-славяне...

Пиво в организме точно кончилось, к стойке регистрации подхожу вконец охуевший и с лёгонькой ломкой. Всё-таки семь литров – это явный перебор. Ну да ладно, для победы над сборной Австралии ничего не жалко. На регистрации мне говорят на чистом аглицком: уважаемый мистер Ян Саныч, вы не успеваете по прилёту в Амстердам на свой рейс до Москвы, поэтому вы полетите в Прагу. Вот ваши билеты от Гаваны до Амстердама и от Амстердама до Праги, а так же талон на бесплатный обед в аэропорту. Приятного полёта. Пока.

Стою в сторонке окончательно и бесповоротно охуевший. В голове и без того шум, а тут какой Амстердам? Какая Прага? Какая блоха? Какой талон? Они тут ебанулись все что ли вконец? Через минуту стояния пришло осознание, что от факта самого стояния ничего не изменится. Именно поэтому я решил, что утро вечера мудренее, и посему пошёл с талоном на обед в кабак и за ним насильно уыжрал пива. Потом ещё две баночки и крен по правому борту был выровнен, посадка по килю стала ровной и фок-мачта снова гордо взмыла вверх.

Так, думаю, отлично. Прага так Прага. Пойду провентилирую ситуацию. Нашёл какого-то там регистрационного распорядителя, они мне прочитал заученную лекцию о том, что между авиакомпаниями существует конвенция по компенсации билетов опоздавшим транзитным пассажирам и по этому счастливому факту мне в Амстердаме перепадёт на халву билетик от Праги до Москвы.

- А кто гарантирует, что мне в Амстердаме не скажут – иди нахер, русский опойка, и билетик не дадут? - резонно вопросил я распорядителя.
- Конвенция гарантирует – не растерялся распорядитель.
- А, ну и отлично – согласился я и пошёл покупать набор открыток «Повстанческая армия входит в Гавану» себе домой, а также майки и другую местную херь. Местную херь всегда лучше покупать только в аэропорту, чтобы с собой её по всей стране не таранить, один хрен в большинстве случаев в стране и в аэропорту одно и то же, а в дьюти иногда и дешевле.

Ну, стало быть, полазал ещё по аэропорту ещё пару часиков, тут чего-то прикупил, там выпил, тут скушал, там потрещал, а там уж и посадка. Взмыли. Зачётных пассажиров было мало, всё какие-то голландско-итальянские пенсионеры. Видно было, что летят русские и прочие братушки-славяне, но я как-то не интересовался, а потому уснул и проснулся уже где-то над Ла-Маншем, ой, пардон, англоязычные читатели, Инглиш Чэннел.

До рейса на Прагу у меня было около полутора часов, поэтому я не стал истерично носиться табунами по коридорам, как прочие опоздавшие на рейсы до Москвы и до Рима, а спокойно хлебнул Гены, он же Гиннес, в местном аэропортовском ирландском пабе. После чего получил бесплатную бутылочку водички на правах нового для себя статуса - «опоздавший транзитный пассажир», и чтобы не терять времени, сразу вычислил распорядителя и стал его колоть. Когда тот увидел билет до Праги, он аж охуел. Всматривался из-под очков, нюхал билет, у меня было такое впечатление, что он сейчас скажет, как небезызвестный в широких кругах Людвиг Аристархович - «А кто это сделал?».

И реально, какой мудак это сделал. На рейс до Москвы опоздали около 10 пассажиров, но их же почему-то в Прагу не отправили. Следующий рейс до столицы великой страны ожидался только на утро. Поскольку отеля (который по той же конвенции авиакомпании обязаны предоставить опоздавшим пассажирам) на территории аэропорта не было, а был он на территории Голландии, всем нашим бедолагам оформляли тут же односуточный шенген, чтобы они типа переночевали. Бля, да если бы мне перепала такая халявная ночь в Амстере, я не то чтобы в этом отеле переночёвывать бы стал, я бы его вообще в глаза не увидел.

Но не фарт, и к этому надо относиться спокойно. Зато меня ждут 4 часа ожидания в аэропорту Праги, а там наверняка есть чешские барчики и соответственно чешский разлив...ммм...во всём надо видеть только хорошее.

Хорошее явно не видел какой-то чешский мужик, у которого голладцы силой отбирали спиртное и кидали в знакомого мне вида урну. Он долго что-то орал «вы тут в Европе все ёбнутые, я её купил здесь, в дьюти, я молодец, а вы ёбнутые», но ему не верили.

Нет, всё-таки Европа берёт своё. Тут конечно можно посидеть на бордюре, но что-то не по кайфу. Тельняшечку я оправил, впервые обратил внимание, побрился ли и вообще СООТВЕТСТВУЮ ли я. Вот об чём об чём, а об СООТВЕТСТВИИ на Кубе полностью забываешь. В планере прилежно читал газетку на чешском, чё то там опять о размещении американских радаров и ракет, благо я в Чехии был две недели в 2003м и кое-что рублю.

И вот, Прага. Лёгонький снежок, я весь такой жаркий, в тельнике, загорелый, а самое главное – взгляд за три недели на Кубе несколько обезумел. Кругом вроде люди ходят, кажется, такие же, как и на острове, две руки, две ноги, и даже голова есть, а всё-таки другие. Кругом куча русских детей в пуховиках, возвращавшихся с экскурсий в Праге, какие-то учителя, родители, экскурсоводы, в общем, сплошное безумие, от которого я поспешил спрятаться в баре «Пилснер Урквел», где и употреблял упомянутый урквел до взлёта. В аэропуэрто Шемеретево-2 меня ждала вьюга, первая в январе, а также верный товарищ, который в спешке прибыл, поскольку билеты мои на поезд пошли по звезде, спасибо голландцам. Скоро растянулся на родном диванчике, и месяца не прошло.

Вспомнил, возвращаясь в пражский аэропорт, там я увидел первую свою надпись на русском языке за долгое время – что-то вроде «Только в нашем магазине самые вкусные деликатесы», что и навело на меня радужные мысли, из серии что не своим оружием, не своим давлением и силой мы заставили всю эту экс-вассальную публику говорить по-русски, а своими деньгами. Теперь во многих чешских ресторанчиках есть меню на-русском, тебя вежливо приветствуют на твоём родном языке, в общем, присутствуют все те моменты, которые ещё 20 лет назад не были возможны. И так во многих странах, куда текут наши лаве. В Египте и Турции так наверное вообще скоро свои языки позабывают из-за жадности.

Наверное, и Куба скоро вспомнит былое, пусть не за счёт нашей халявной нефти и техники, а за счёт отечественных туристов. Хорошо это или плохо – вопрос спорный. Потихонечку, полегонечку кубинцы выходят из своего безмятежного состояния, в котором они находились на протяжении нескольких десятков лет. Всё больше соблазнов окружает их. Конечно, глобального прорыва в жизни и сознании, как был у нас на рубеже 90х годов, там сейчас нет и навряд ли будет.

Но факт остаётся фактом – Куба меняется с каждым годом. Для кого-то, например для любителей пляжного отдыха - в лучшую, для поклонников уголков земли, свободных от пороков и предрассудков современного капиталистического уклада общества – в худшую. «Цивилизованные» туристы едут туда всё активнее и активнее, а любители помотаться в свободном плавании, вроде меня, уезжают всё дальше и дальше в поисках новых девственных земель, не тронутых волосатой лапой Рональда Макдональда. Это естественно, ничто не может остановить эти жизненные процессы.

Я не из таких людей, кто сможет бесцельно вернуться в страну, в которую он вот так вот бесцельно уже съездил однажды. Если у меня будет возможность, будет хоть малейший шанс вернуться туда, я его использую. В этой стране волей неволей оставляешь частичку себя, и эта твоя частичка манит тебя, притягивает. И я знаю, я знаю то, что когда я туда вернусь, я очень многого не узнаю, очень многое изменится, эти перемены происходят на наших глазах и не мы в силах остановить их.

Но я верю в эту страну. Я верю в то, что даже в самое жестокое время, когда такие расплывчатые ныне понятия как «человечность», «отзывчивость», окончательно превратятся в пыль, когда слово «пофигист» будет означать «полный кретин», так вот, я верю в то, что я обязательно приеду на Кубу. Я остановлю автобус посреди бескрайних полей сахарного тростника, и буду идти по узенькой тропинке между высокими, терпкими стеблями. Буду идти до тех пор, пока не дойду до самого лазурного моря, до устья маленькой хрустальной речки, там, где рыбаки перемётами ловят рыбу, такой речки, какую я видел в долине Баракоа. У покосившегося дома я встречу кубинца. Неважно, какой он будет, старый или молодой, стройный ли или тучный. Он недоуменно взглянет на меня, а я просто сделаю то, что делал уже много раз... я ткну пальцем в море и скажу: «мар», а потом в солнце, и скажу - «соль», достану початую бутылку рома, зубами открою пробку и протяну ему. Тогда он внимательно посмотрит в мои глаза, задержится в них на несколько секунд, возьмёт бутылку и сделает большой глоток. Без слов появится в его руках сигара, которую он предложит мне, после чего откроет дверь своего покосившегося жилища и жестом пригласит меня вовнутрь.

Вот чтобы не происходило в жизни, как бы не било, а пока я верю в такого кубинца, пока он живёт где-то там, на берегу – будет и у меня свет.

ДА! Я сделал это! Самый длинный отчёт в моей жизни!
Первая часть написана 29 января, последняя 25 июня!
5 месяцев!
Я доволен

... асилила )

спасибо, интересно)

будешь писать отчото о Ярик-Брянск-Орел-Курск_Москоу-Ярик ?

панцеркампфваген
Сначала в планах мартовский Псков-Тарту-Таллин, потом апрельский Кёниг-Балтийск-Москва...

это всё небольшие отчётики...и надо браться за Северную Корею...ну а потом может и до Брянск-Орёл-Курск руки дойдут...всё некогда)

Финал мощный, энергичный. Весь отчет на 5! Поздравляю с окончанием работ)

Уффф

Здорово!

атлична!

Masquerade
а может сразу за Корею?
а то эти

честно, несколько скучновато читать, ты уж извини...
а книжка выйдёт?...всё-таки на листах формата А4 неудобно, да и много (90 листов!)) читать...

Пять баллов. Здорово!

товарисчи фанаты, уберите подростка из темы...

МАЛАДЭЦ!

Я никогда не думала о Кубе раньше... Но вот уже несколько месяцев в своих мыслях я невольно возвращаюсь в страну, в которой никогда не была...
Я никогда не думала о незнакомых людях раньше, а сейчас вспоминаю человека, которого совсем не знаю... но который открыл для меня одну вещь - а Куба-то рядом!

камрад, отжог. очень и очень душевно. особенно пара послежних абзацев. патетично. сахарно. но красиво. напомнило коупленда. сорри за длинну цитаты..

- Значит, это самое... (одному богу известно, что это будет). Когда-то
каждое лето в Такома-парке (округ Вашингтон - я же знал, что он родом с
востока) мы с отцом налаживали коротковолновый приемник, оставшийся с
пятидесятых годов. На закате мы протягивали через сад проволоку и
привязывали к липе - получалась антенна. Мы перебирали все частоты, и если пояс Ван-Аллена не создавал помех, ловилось буквально все: Йоханнесбург, Радио-Москау, Япония, Пенджаб. Но чаще всего мы принимали сигналы из Южной Америки, всякую там забавную музыку призраков - болеро-самбу по трансляции из ресторанов Эквадора, Каракаса или Рио. Звук был тихий-тихий, но чистый. Как-то вечером мама вышла на террасу в розовом сарафане, держа в руках полный стеклянный кувшин лимонада. Отец подхватил ее, и они закружились под самбу - мама даже лимонад не поставила. Она взвизгивала, по ей было приятно.

Мне кажется, она наслаждалась легким привкусом риска, который придавала танцу опасность разбить кувшин. Стрекотали сверчки, за гаражом гудели провода высоковольтной линии, и только мне, мне одному принадлежали мои в ту минуту совсем юные родители они и эта чихая музыка, похожая на рай: далекая, отчетливая, ускользающая сквочь пальцы, она пришла из того неведомого места, где вечно стоит лето, где красивые люди только и делают, что танцуют, и куда. даже если очень захочется, невозможно позвонить по телефону. Вот что для меня Земля.