Бомжовка по Восточной Европе образца 2001 года, Юбилейный рассказ

Ян Саныч, как водится, выкушав после ужина сто писят Джек Дэниэлса, штат Теннеси, валялся в обнимку с женой и вдруг задумался. Уже одиннадцатый год на дворе, а стало быть, можно отметить некий юбилейный рубеж.

В апреле 2011 года исполняется ровно десять лет тому судьбоносному дню, когда Ян Саныч пересек границу великой страны и погрузился в исследование мира хаоса и тьмы, то есть заграницы. Наверное, для многих людей посещение иностранных государств, тем более в наши дни, не является чем-то особенным – ну че там, сел в самолет, полетели, очнулся, ничего не помню -и уже Анталия за окном.

Эпоха первоначального накопления дикого капитала ушла в прошлое. Наступил период неспешных трат подкожного жирка. Кругом одни интернеты, телефоны, турагенства, бабло, переводы, проценты, газонефти, тарантасы в кредит, наклеечки из гипера на набор эмалированных тазиков. Сменилась жизнь, однако, за десять годков то. И я сменился. Вот почему надо вспоминать, вот почему надо писать. Потому что еще через десять лет я буду еще дальше от того девятнадцатилетнего паренька, который однажды апрельским днем пересек государственную границу.

Апрельские деньки первого года были переломными. Это были крутые деньки. Не штампы появлялись в паспорте – ломалось все мировоззрение, вся картина мира шла прахом. Это были дни Великого Перелома.

Вообще, раз пошла такая пьянка, Великий Перелом в моей жизни – это 2000-2001 годы. Наверное, в 18-20 лет у каждого человека много меняется в жизни, но в жизни Яна Александровича с ног на голову перевернулось всё. Можно сказать, через два года Ян Александрович стал совершенно другим человеком, и хаотичные шатания на тысячи километров по собственному государству стали одним из главных инструментов этой местечковой эволюции. А уж начавшиеся заграничные бомж-турне вообще были подобно Большому Взрыву.

Как говорится – кем я был? Никем. И кем я стал? ВСЕМ.

А делов то – помотаться по миру, с людьми пообщаться, в истории повстревать.

Однако, хватит темнить, пора бы и начинать мне свой юбилейный рассказ.

Эмоций в нем будет, в отличие от предудыщих рассказов, не так густо - время трет эмоции. Остались лишь самые яркие. Зато фактов - предостаточно. Такое не забывается.

Итак, что имеем?

Мне 19 лет, я учусь на третьем курсе провинциального убогого ВУЗа, и уже отлично осознал его убогость. Времени у меня свободного - море, я не бухаю, а становлюсь человеком, познаю мир. Так-то почти всю школу, кроме первых и последнего класса, я был ботаном-задротом, и естественно, как водится ботанам-задротам, с обалденно богатым внутренним миром. Который, естественно, никто не ценит, вот суки проклятые, будь моя воля, всех бы передушил. Но передушить я никого не мог, даже в теории, потому что ссался.

Начиная с одиннадцатого класса что-то началось меняться в голове, наверное, наконец заработали гены, плюс внешняя среда начала оказывать свое тлетворное действие. Как говорится, попал в плохую компанию, начал ночью играть в орлянку на кладбище, и покатился…

Теорию, которой была переполнена больная башка, надо было соединять в едином оргазме с практикой, мало кому это удается, но гены же, гены, судьба видать у меня такая – пончиком на Невском работать.

Кем я вышел из этого жизненного горнила безденежных путешествий, сомнительных девочек с немытыми волосами, азартных мордобоев и сначала легких, а потом и жестких алкомероприятий, можно будет понять к концу повествования, ну а пока понаслаждаемся атмосфэрой начала 2001 года.
В начале оного 2001 года у меня жутко свербило – очень хочется заграницу. Я же столько прочитал, столько же всего знаю, я же все так живо
представляю, я все знаю, все умею, я такой же, только голый.

Денег не было.

Почти все х@евы сверстнички куда-нибудь да уже скатались – то ли с родителями в Париж, то ли на экскурсию с классом в Лондон. У меня родственники в Париж не ездили, с классом тоже не повезло, равно как и с баблом в целом. В общем, за рубежом я ни разу не был, даже на Украине, что уж говорить о совсем крутой Эстонии или Казахстане. Шансы, что я выиграю в «Русское Лото» хотя бы штук десять, были смешны, быстрее я их нашел бы на улице Бабича в губернском городе, а на улице Бабича десять штук теряют нечасто.

Но к началу первого года уже подкопился бесценный опыт мотаний по территории родной, никогда не подводившей, страны. Я легко умел залезать на халяву в поезда (как раз в июле в двухтысячном овладел высшим достижением этого искусства – залез в Питере в поезд через резиновые буфера между вагонами), перемещаться на перекладных, автостопом, питаться пирожками с вишенками, спать в залах ожидания (даже вокзала города Малая Вишера), и ловить от этого несравненный кайф.

В процессе поездок выяснялось, что проводники в поездах дальнего следования не такие уж и бдительные, что из вагона-ресторана никто не выгонит, если умеешь красиво трындеть с официанткой, что из Сочи до Ярославля можно доехать бесплатно всего за два дня, что питаться, дегустируя овощи на рынках, очень даже полезно для растущего организма.
Я уже даже не помню, чем именно я подрабатывал именно в этот временной период – то ли спортивным обозревателем в местной газете, то ли грузчиком, то ли лаборантом в музее, то ли конструировал сайты. А уже если такой пень, как я, конструировал сайты, это означало одно – общество однозначно находилось в зачаточном состоянии, то есть, точно 2001 год.

Одно известно точно – нашабашил чуток – и в новый трип. Бесплатно перемещаться – оно конечно здорово, но совсем без копейки как-то совсем некошерно, иногда, говорят, желудок может переварить себя сам.
Меня, конечно, все мировое цивилизованное сообщество называло ласково еб@нутым, но мне было насрать на оное сообщество, потому что из ботана-задрота в очках высекалось что-то похожее на мужчину. И самый первый признак этого – это факт того, что совсем скоро мужчина смог перед самим собой признаться, что он был ботаном-задротом, а это дорогого стоит.

В общем, после того как подобным макаром посещаются Нальчик, Калининград, Краснодар, Смоленск, Сочи, Минеральные Воды, и еще десятки городов и весей, стало ясно – России мало. Надо замахиваться на новые горизонты, тем более, заграница ласково манила, звала, щекотала под ложечкой.

И я решился.

Тогда мне решение далось легко, хрен ли там, мне 19, я могу ВСЁ, всех убью, один останусь, омою копыта своего коня в Последнем Море.

Сейчас я отлично понимаю, что это была форменная авантюра.

Я не очень люблю сочно описывать в красках в своих рассказах о гран вояжах денежные траты (0.4 евро – хлебушек в кафе + 1,3 евро проход в музей + получили льготный билет за 4,83 евро со скидкой в 12,5% в океанариум со слепыми пингвинами, ну тьфу же, тьфу), но именно в этом без них никак, они не дадут прочувствовать пикантность ситуации, и в первую очередь не дадут прочувствовать мне самому.

Денег мне удалось накопить аж 100$, еще была штука рублей и билеты в один конец на Москва-Калининград.

Преодолеть по земле мне предстояло примерно 5 300 километров.

Шпарить я с таким состоянием собрался далеко – аж в Белград.

В своих поездках по стране я всегда старался ставить цели – так гораздо интереснее, с целью то. Например, на футбол, или на рок-концерт, или волейбол, или к каким-нибудь сомнительным трем бабам, которые всплыли по интернету, и от которых, как увидел, сразу хочется скрыться за лесами. На электричке Ряжск-Рязань.

Здесь цель была знатная – сборная России по футболу в очередной раз хотела проиграть где-нибудь заграницей. На этот раз сборная собралась проиграть Югославии, было когда-то такое государство. Матч был в Белграде, вроде и сравнительно недалеко, и сербская культура интересная, я обчитался в свое время про нее, и с визами не надо заморачиваться. На визы у меня капиталов точно не нашлось бы, да и муторно это, молодому человеку можно потратить время с большей пользой.

2001 год – последний год, когда страны Восточной Европы, бывшие заклятые друзья, еще пускали нас без виз. За десять лет бурного экономического роста бывшего соцлагеря самые продвинутые ребята собрались так сказать повернуться лицом к проклятому загнивающему каплагерю, и окончательно отвернуться от Кормилицы. В переводе – Чехия, Польша, Венгрия задолбались бороться с отечественными бандосами и проститутками, убытки превысили прибыль от отечественных же челноков, и вышеупомянутые доны решили задраить шлюзы.

К моменту моего визита ввела визы Чехия.

Польша еще призывно распахивала свою калитку, ожидая русскую армию с клетчатыми сумками, но уже попой чувствовала что-то неладное.

Действовать решил через неё, тем более, в Калининграде ждали свои, да и люблю я его очень, лишний раз побывать – удовольствие.

Из Калининграда вниз через Польшу в Словакию, пересекаем Карпаты, попадаем в Венгрию – она пока еще безвизовая, еще же апрель Первого Года, мадьяры введут визы только в июне. А оттуда и в Югославию – туда вроде нужен только какой-то ваучер, который, как я был наслышан, покупается на границе.

А оттуда уж и домой можно – из Белграда снова в Венгрию, в Будапешт, там как-нибудь на Украину, и иду на Киев. А из Киева до дома только дурачок не доберется.

Сразу же в спину моему роскошному плану нож вонзает подлая Словакия – вводит визы совсем незадолго до поездки. Пришлось огибать её через ридну Украину, делая крюк под тысячу километров. Тыща туда, тыща сюда, какая разница, сто баксов же в кармане, да и на пары на третьем курсе уже насрать, семинаров все равно никаких важных толком нет, впрочем, и на них насрать, ЗАГРАНИЦА же.

К поездке готовился всерьез. Собрал рюкзак с носками, майкой, и даже зубной щеткой. Засунул даже файер - тогда эту хрень делали в Челябинске - его классно поджигать на массовых мероприятиях, а параллельно он может служить неплохим оружием, мало ли, кто знает этих румын.

Точного маршрута в голове не было, планировал ориентироваться по ситуации и расписанию транспорта, в связи с чем пришлось пожертвовать жемчужиной своей географической коллекции – англоязычным атласом Макмиллана (купленным под шумок кризиса 98-го года), и вырезать оттуда целый разворот – «Восточная Европа».

Это сейчас легко – даже если навигатора-хуегатора нет, распечатал карт целый ворох – и в путь. А тогда ни ресурсов толковых в сети не было, а если бы и были бы, все равно мэйл.ру у нас в универе загружался 15 минут. А если бы и загрузилось что, не было принтака. Зато можно рассчитывать только на свою башку, а не на какую-то там нано-шнягу, придумали там интернеты всякие, теперь нация страдает и мельчает.

В общем, вместе с дружком мы с помпой прибыли в Кенигсберг.

Я практически не пил, и во время брутальной пьянки с местными товарищами около памятника Шиллеру, где выпил целых два пива, окосел. Зато выведал кучу нужной информации – так, что в Польшу попасть - это как два пальца об асфальт. Идешь на Южный вокзал (он кстати меня очень вштыривает – еще немецкий), в будке берешь билет на автобус в польский город, и ваучер к билету, и все, ты за кордоном.

Я очень обрадовался, почему собственно и нажрался, взяв вторую бутылку пива.

Ночевал я синий-пресиний в доме бывшего немецкого мясника в районе Хуфен (одном из немногих сохранившихся районов с массовой немецкой застройкой), заведя будильник на шесть – рано утром отходил интересующий меня автобус на Гданьск.

Десять баксов – как с куста. Осталось девяносто. Но есть же еще и тысяча российских рублей.

Рубль тогда был валютой серьезной, и на двести деревянных я забил свой походный рюкзачок жратвой в круглосуточном магазе под завяз: полпалки колбасы, сырок, две шайбы, они же банки консервов, и конечно, йогурт. Йогуртом и снежком я в те времена компенсировал недостаток алкоголя в крови, получалось если честно херово.

Дружок плачет на автовокзале, обнимая меня и провожая в царство Тьмы воина Света, не вооруженного ничем, кроме колбасы.

Я не очкую.

У меня есть карта Восточной Европы, 90 баксов, помимо колбасы, еще есть сыр и две банки кильки, в конце концов, я умею лазить по поездам, автостопить, общаться с людьми, да и в Белграде мне надо быть только через три дня.

Наоборот, меня трясет от предвкушения встречи с НЕЙ – манящей заграницей, о которой я столько читал, слышал, смотрел, и мечтал, мечтал, мечтал.

Я сам кую свою мечту – в рейсовом автобусе Калининград – Гданьск, между городками Мамоново и Бранево я пересекаю ту самую невидимую линию, о которой думал столько лет. Дороги становятся поровнее, домики почище, на улицах пропадает родная речь – с ума сойти, я потею, бледнею, неужели я сам сделал это, неужели я заграницей!?

Дорожный знак с названием города на НЕРУССКОМ языке - Braniewo – не дает мне усомниться в этом.

Я в Польше!

одно не дописал - бросил, второе не дописал - бросил, теперь вот за третье взялся....

дык блин

сам об этом все думаю

вчера вроде наконец-то была возможность - начал дописывать Швецию

не пошло

бросил, спать лег, потом стали мысли собираться в предложения, и полилось

вдохновению не прикажешь

Masquerade
очень интересно - жду-с продолжения-с )

Вполне интересно и захватывающе... Напоминает роман Сергея Жадана "Депеш мод", про молодого путешественника конца 90х , ваша тема. Почитайте. Может вдохновитесь и допишите, наконец.)) А там, глядишь, если цензура пропустит, и книгу опубликуете... Я бы приобрела пару экземпляров в коллекцию.

Это сообщение отредактировал Lucky Strike - 11.02.2011 - 14:47

не читал

почитаю

пропустит

опубликую

Lucky Strike
пару-то зачем?
одну - в туалет, одну - на полку?

Вячеслав Малежик
Нет, одну в туалет, а другую пускаю дальше, друзьям, кого может заинтересовать подобное чтиво))

давай, фонтанируй уже креативом)

Latygiev
главное, под струю не попасть

Прекрасно..)

По-польски я знал (помимо ряда страшных ругательств) лишь фразу "Иле коштуе?" - сколько стоит. Знание этой фразы было зело актуально.

Английский был слабоват, но по-крайней мере, заблуждение что вокзал по-английски - это "вокзолоу" (что я с пеной у рта всем пытался тщетно доказать), тоже ушло. На разговор из серии бе-ме, а вы не подскажете, где у вас здесь медсанчасть, хватило бы.

Но далеко не каждый человек в Польше или Венгрии знает английский, тем более английский Яна Саныча.

Азов навигации в Европе я, естественно, тоже не знал - откуда, я же в ней не был, а большая часть информации от соотечественников, побывавших ТАМ, сводилась к эмоциональным описаниям, как же тесно было ночевать в переполненных автобусах с тургруппами по маршруту Набережные-Челны-Осло-Лиссабон.

Конечно, сейчас-то всё просто, как три рубл@ - ставишь машину на улице, ищешь взглядом парковочный автомат. Нет автомата - парковка бесплатная, есть - идешь, читаешь правила. Кидаешь монетки, вываливается карточка, карточку со временем парковки кладешь на торпеду, и все, спокойно идешь в свой порноклуб.

Но тогда-то Яну Санычу 19 лет, еб@ный в рот, смотри что делается - ПАРКОВОЧНЫЙ АВТОМАТ! Ну и диво.

На вокзалах ничего не ясно. Карт городов нет. Что откуда и куда уезжает - непонятно. На самый важный вопрос - ПОЧЕМ? - нет ответов. Почти никто тебя не понимает. В каждой стране своя валюта, когда на счету каждый рубль, он же бакс, курс играет значение. В каждой стране свои правила въезда, да и выезда тоже. Везде всё свое, а ты еще и не был нигде, чтобы хотя бы сравнивать.

Тебе все в новинку, ты бродишь, как тень, в легком aх@е. В тебе смесь восхищения (ЗАГРАНИЦА же!) с вечным "Чувством Александра Матросова" - что вот, сейчас приедешь в следующую точку и надо решать очередную проблему, на амбразуру, воин Света.

Воин Света с половиной палки колбасы в рюкзаке.

Наверное, никто не ехал в рейсовом автобусе Калининграде так, как я. Я прилип к стеклу и так не отрываясь проехал все шесть часов дороги. На границе сняли какую-то отечественную леди, у которой запалили несколько литров водки - этим делом всегда выгодно заниматься. Скоро за стеклом впереди показались шпили соборов - Гданьск!

Гданьск и стал моим первым заграничным городом. Я как только вокзал а ля романтический модерн увидел - так чуть в обморок не упал. И чисто кругом! И люди вокруг - НЕРУССКИЕ.

Очутившись на ИНОСТРАННОМ вокзале, я, сначала пройдя туда-сюда пару раз, и по вслушиваясь в польскую речь, начал осваиваться. В конце концов, вокзалы во всем мире одинаковы, и работают по одним законам, в этом плане этот романтический гданьский модерн ничем не отличается от засранной станции Мамедова Щель между Туапсе и Сочи, где нас ночью высадила проводница за нелегальный проезд в тамбуре полугодом ранее.

Да простят меня мамедовощельцы за столь мерзкие прилагательные в отношении их станции, но смотрите правде в глаза, ребята - станция засрана. По-крайней мере была. В 2000 году.

Законы одни - есть зал ожидания, есть кассы, табло, перроны, в общем, в принципе все просто. Оставалось самое главное - купить билет. Вообще, на будущее хотелось бы описать схему моего общения в кассах самых разномастных вокзалов и вокзальчишков.

Тогда я еще был зелен, дьявольски юн, и не знал азов общения с мало-мальски приличными людьми. Воспитанный в русской среде, я автоматически был уверен, что я своими проблемами даром никому не сдался, никто тебе не поможет, кроме тебя самого, ты лох и вообще иди лучше выпей водички, девочка, она на кухне.

Проблема была в том, что у меня стопудово проблемы с произношением, или я не знаю каких-то слов, я боялся, что меня не поймут, или ответят, а я стою столбом и молчу, как выходец из Таджикистана.

Теперь-то конечно легко говорить. Все крепки задним умом. Теперь то ты точно знаешь, что подавляющее большинство людей пойдет к тебе навстречу, если видят твою улыбку, твое желание объяснить, твое желание понять, твое желание выговорить хоть и исковерканные, хоть и с акцентом, но все-таки слова на языке их, людей. Люди очень ценят эти потуги, включают режим "ой, иностранец, ой, смотри какой миленький, бедняжка, ты потерялся?", и не успокоятся, пока ты с их помощью не достигнешь цели.

Но тогда ж Ян Саныч Джуниор этого не знал. Весь мир идет на меня войной. А я - воин Света. Проблема была, её надо было решать, выход был очень просто - я взял с собой блокнот и ручку.

Пишешь название города, например Warszawa, знак вопроса после название - и суешь в кассу. Тебе начинают что-то лопотать, пшикать, но ты жестом показываешь (улыбаясь, конечно, улыбайся, сука!), мол, пишите!

Кассир пишет время отправления поездов до Варшавы. Я тыкаю на то или мное время и жестом, известным во всех странах, языковых культурах, ареалах распространения рас, известного даже пигмеям Конго, этот жест делается пальцами - СКОЛЬКО? И снова, пишите, пишите. Кассир пишет - столько-то злотых.

Ептить, в Польше же злотые, надо менять.

Поблагодарив кассира, я топаю в обменник и меняю десять баксов на злотые.

Сумма, озвученная мне кассиром на проезд по маршруту Гданьск-Варшава, была слишком велика для Атоса. Наверное, долларов 20 на наши деньги. Если я буду такими темпами перемещаться, максимум, докуда я доеду - это до отделения милиции города Львова, за попрошайничество и растление.

Спросил в справочном, где автовокзал. Оказалось - рядом, надо лишь пути перейти по переходу. Замечательная традиция - соединять автовокзал и железку воедино, как раз для таких, как я.

Бинго. Автобус до Варшавы ходил, но всего лишь раз в сутки (оно логично - поездом гораздо удобнее и быстрее), зато недорого. Снова обмен бумажками, и я беру билет на свежеобменяные злотые.

Проблема до следующей точки большого пути решена. Можно расслабиться и спокойно погулять по городу. Будет бессмысленным описывать город Гданьск - он хоть и восстановлен после войны, но очень красив, колоритен, а главное, цель моего бомж-ностальж-эссе - это не описание красот городов.

Я бродил по нему как во сне, впитывая остроконечные крыши, старинную сохранившуюся кладу купеческих особняков, готику, шпили, арки, суда, верфи, нерусскую речь, брусчатку, рекламу, поляков, - ЗАГРАНИЦУ.

В переходе у вокзалов я позволил себе раскошелиться на глазированную булочку - уж больно манила витрина кондитерской. Что делать, сладкое - это порок, жить с ним до конца дней, и уж лучше Ян Саныч сдохнет безымянным и грязненьким, в агонии в овраге под Альметьевском, на в лишнем эклере себе не откажет.

Также мною было посещено гданьское интернет-кафе на чердаке какого-то элегантного дома, где я отбил информацию на Родину, что пока еще жив, и эти варвары-поляки меня еще не порешили, а мое имущество (рюкзак с трусами, колбасой и файером), не отобрали.

Пришлось менять еще пять долларов - нужно было купить открыток, да и в Варшаве ночью совсем без денег не хотелось оказаться, кто их знает, этих варшавцев, говорят они лучами в мозг проникают.

Две открытки с волнующими душу и сердце панорамами Гданьска были приобретены. Это было нужное приобретение - фотоаппарата у меня не было. Во-первых, у меня его не было в принципе, все-таки дорогостоящая высокоточная техника, а во-вторых, я планировал приобрести какой-нибудь дешевенький "в Европе" будучи уверенный, что там дешевле.

Эту затею я бросил еще в Варшаве, после поиска фото-магазинов и обследования оных, я понял, что я и мои 75$ на оставшуюся часть маршрута не вписываются в капиталистический уклад современного общества. Пришлось приобретать открытки. Вернее, это поначалу я их приобретал, когда мне море было по колено, а в Венгрии я заговорил по-иному.

В общем, автобус Гданьск-Варшава, ехали очень долго, заезжая в каждую польскую пердь (мне даже запомнился город Ольштынек), зато на основании этих заездов я сделал вывод, оставшийся со мной на всю жизнь - польские девочки - самые красивые в мире.

Потом, когда я в 2005 году посетил Словакию (ту самую, которая побрезговала Яном Александровичем в 2001-ом, подло введя визы), пальму первенства пришлось поделить. Вопреки всем доморощенным патриотам и болотным куликам, я и на данный момент, спустя 10 лет, считаю, что польки и словачки - самые красивые девачки по стандартам Yan Sanych Agency Inc.

Варшава.

Я сразу напрягся. Скудная информация, что все-таки проникла в мое не менее скудное подсознание до поездки, гласила, что хуже места, чем вокзал "Варшава Центральная", не сыскать.

Опасаться надо было своих собственных соотечественников, которые разводили там своих же собственных земляков-челноков, да и просто земляков. Наверное, моя информация люто устарела, действительно, такие коллизии имели место быть в волшебных 90-х, но тем не менее, я все-равно волновался и косился на каждого встречного.

Было темно и холодно. Одиннадцать вечера. Вокзал - совсем не романтика в Гданьске, а какое-то советское говно. Кругом какие-то обмылки и люди с сомнительными рожами. Атмосфера нагнетает. Я вышел на улицу, прошелся метров триста, посмотрел на сталинскую высотку - одну из трех, которая находится за пределами Москвы.

Хороший повод полезть в справочники, не так ли?

На улице было еще хуже. Добавились цыгане, пронизывающий ветер, и отсутствие всяческих перспектив в ночь. Ночевать здесь, даже в зале ожидания, не хотелось.

Вернулся на вокзал. Поездов на нужное направление нет. Но меня же хранят Нужные Силы - они направили меня на перроны. Здесь стояло немалое количество поездов, но я оказался именно у поезда Варшава-Киев, стоящего под парами, за три минуты до его отправления!

Профессионально подхожу к проводникам, судя по внешнему виду, обладающих даром великого языка (культура общения с проводниками у меня была уже отработана года как полтора). Стало быть, говорю:

- Братья-славяне, не подбросите во внештатном порядке соотечественника до родной земли?

Улыбаются.

- Тебе куда, брат ты наш?

- Так то мне во Львов, но главное, пересечь границу. Там свои, они не подведут. Разберусь.

- Поезд фирменный, идет до Киева, если хочешь во Львов, тебе нужно до Ковеля.

- Я согласен. Ковель - звучит прекрасно.

- А чем богат то, земляк?

- Денег очень мало. Могу ехать в вашем купе и рассказывать похабные анекдоты всю ночь.

- У нас пустой вагон, так что ложись где хочешь. Анекдотов не надо, давай 15 долларов.

Быстренько проанализировав ситуацию (за пятнадцать баксов я уже буду на Украине, ночую в положении лежа, еду в купе один, можно отдохнуть), я сразу же достаю носок, в котором и был завернут мой капитал, и отслюнявливаю Линкольна и Гамильтона. Отслюнявливаю - громко сказано, потому что я их отслюнявил от еще двух купюр - Гранта и еще одного Гамильтона.

Сказка!

Вагон действительно фирменный, действительно пустой, там нет никого, кроме одной одинокой молодой польки, которой я немедленно бровями сделал "Ура капитану Смолетту!". Полька не оценила порыва, и пришлось идти в соседнее купе. Здесь мне выдали белье, и я, порядком подзаебавшись за день (напомню, утро я встретил еще в доме бывшего немецкого мясника на окраине Калининграда), вырубился моментом.

Проснулся я от того, что какой-то мерзкий подонок светил мне фонарем прямо в глаз.

Граница!

Поляки поставили выездной штамп без проблем - слава богу, проваливай, одним долбоебом в Речи Посполитой меньше. Прождали час, я опять уснул, и снова фонарь в глаз!

Что ты будешь делать.... Украинские погранцы были сильно пьяны, от них тащило водярой, и, задав мне несколько вопросов (кроме меня и польки в вагоне никого не было, скучно наверное было), один из них стал ставить штапм в паспорт. Промахнулся мимо паспорта, поставил в стол. Выругался. Поставил в паспорт, и еще написал что-то размашисто на всю страницу, весь мой новенький паспорт измарал - мол, транзит через Великую Украину максимум трое суток.

Мне хватило бы двух. Я опять уснул, но спал совсем недолго - максимум пару часов, потому что великопрестольный город Ковель находится совсем близко к польской границе.

Я открываю глаза, за окном - ковельский вокзал.

Я на Украине!

эсквайр нервно курит в сторонке

продолжай, читается легко, как бужто сам съездил по этому маршруту

Светало. Лучезарное весеннее западноукраинское солнце освещало вокзал города Ковель, и замызганную тушку молодого заспанного авантюриста, грузно шлепнувшуюся на перрон из купейного вагона фирменного поезда Варшава-Киев.

Ковель – городок небольшой, но занимающей стратегическое место важного транспортного узла в левом северном углу Украины, рядом с белорусской и польской границами. Почему, собственно, я и здесь.

Почему, собственно, мне и удалось махнуть остатки злотых и даже часть деревянных на незалежные гривны - в приграничных городах, как водится, развит меняльный бизнес. Прайс на товары и услуги после мажорной Польши резко упал вниз, в связи с чем можно было шикануть и перекусить в привокзальной столовой, а также качественно втариться пирожками в дорогу.

Дорога же предстояла нешуточная – мне нужно было во Львов, это около 250 верст. Кругом были родные советские рожи, приятная благостность разливалась по телу – можно было общаться без бумажек, натянутых улыбок и кривых сомнительных слов, вроде вокзолоу и пше прашам.

Раз уж пошла такая пьянка, разговор о языках и взаимопониманиях, можно начать растекаться по горизонтали о важном плюсе подобного рода поездок, да и вообще поездок, в конце концов, я же клялся о них рассказать. Оный бесспорный плюс заключается в том, что съездив куда-либо, ты всегда можешь сформировать своё, и только своё мнение по той или иной важной мировой проблеме.

Например, о падеже поросят в Гватемале. Или о гтичьем приппе. Или о повышении уровня мирового океана, в результате которого затопит Мальдивы, дайте денег, спасем планету.

В общем, на земле слишком большое количество людей, которые хотят налить тебе говна в уши и которые желают завладеть твоей башкой. Пользуясь тем, что ты живешь болт знает где, ничего, кроме обоссанного подъезда, не видишь, следовательно, твой кругозор узкий, и тебе можно втереть, что хочешь.

Поездки решают вопрос, дают жесткий отпор говнюкам, пытающимися своими грязными цепкими лапками захватить содержимое твоей светлой головушки. Они поездки, расширяют кругозор как ничто другое. Побывав где бы то ни было, ты сам можешь делать выводы, сам можешь решать.

Я к чему все это, у меня не съехала кукушечка, о нет. Данное лирическое отступление жестко привязано к Западной Украине и к предрассудкам о ней. Например, значительное количество людей уверено, что на Западной Украине не любят русских. Чморят, унижают, закрывают школы, демонстративно зачеркивают великодержавное имперское слово «х@й» на стене вокзала и пишут мерзкие ругательства на своей мове, демонстрируя свое тотальное превосходство на земле и в воздухе.

В общем, одни бендеровцы, сторонники лютой незалежности, западенцы, УНА-УНСО, католики, и вообще, на русском там лучше не заговаривать – сразу налетят со всех сторон, начнут бить и раскрашивать твою миловидную рожу в жовто-блакитный.

Я тоже плутал в области предрассудков. Я тоже считал, что русский народ и русский язык на Западной Украине мягко говоря недолюбливают, в связи с чем держался осторожно, приберегая для крайних случаев свою четко поставленную, интеллигентную русскую речь без единого акцента и всяких там фонетических неграмотностей.

Ведь все передовое интеллектуальное сообщество города Глазова (Удмуртия), и даже Луховиц (Моск. Обл.), естественно, давно уже в курсе, что правильный русский язык, без всяких там хэканий, оканий и аканий, сохранился в основном в Верхнем Поволжье, в лесах которого, собственно, и затерялся мой родной великоросский городишко.

И это бремя надо нести с гордо поднятой головой.

Естественно, никакого бытового национализма на Западной Украине нет. Обычного, классического, старого доброго национализма, я думаю, тоже. Не считая, конечно, некоторого процента еб@нашек, но некоторый процент еб@нашек найдется где угодно и по-какому угодно вопросу, и формировать на основании этого процента какое-то свое мнение, какой-то свой предрассудок – последнее дело.

Так и во всем. Съездил на Западную Украину (да лучше не один раз) – убедился в отсутствии бытового национализма, наличие которого так хотят залить в уши всякие там. Съездил в Северную Корею – убедился, что люди там не умирают от голода, валяясь на дорогах, обмотанные колючей проволокой. И что француженки нихрена никакие не красивые. И что 300-летие Питера – не такой отличный праздник, который типа так понравился горожанам, а полное фуфлище, ну и так далее, ну и тому подобное.

Путешествия даже не сколько рождают новые знания и открывают новые миры, сколько учат критическому мышлению, учат соображать.

Все крепки задним умом. Это сейчас легко калякать, а когда тебе девятнадцать, ты впервые прибыл на Украину, да и не какую-то там, а на Западную, все выглядит иначе.

Подходишь значит к проводнице, и на своем правильном верхневолжском говоришь:

- А вы не подскажете, это какой вагон?

А она тебе: - Сьомий.

Ты осторожно спрашиваешь – а по-русски это какой?

А она так на тебя зыркнет (сразу думаешь – недобро ведь, недобро!), и говорит – седьмой.

Стопудово, вот она – БЕНДЕРОВКА.

Кстати о поезде. Поезд – громко сказано, состав был промежуточным звеном между обычным поездом и электричкой, в широкоузких кругах называемый «колхоз». Обычный тепловоз с несколькими плацкартными вагонами, в них продаются билеты, которые проверяют прилагающиеся к вагонам типа проводницы, но единственная их фукнция – проверять билеты и иногда изредка журить пассажиров, чтобы сильно не блевали и полки не ломали.

Вагон плацкартный, а места все сидячие, если повезло залезть наверх – лежи. Ну мне конечно повезло, на боковухе я отсыпался все двести пятьдесят километров до Львова, пока колхоз вез меня с севера на юг вдоль польской-украинской границы по украинской стороне. Веским подтверждением правильности выбора стороны служила цена билета – 35 рублей на твердую отечественную валюту.

В итоге во Львов я прибыл к обеду свеженьким, выспавшимся, полным желания свершать и покорять.

Нет смысла описывать этот безудержно красивый город – повторюсь, я не преследую эти местоописательные цели, надо ехать и зырить. В голове у меня уже фрагментарно была зашита карта центра города – в детстве в домашнюю библиотеку мне перепало два советских подробных городских атласа – Львова и Тбилиси, в итоге к осознанному периоду жизни я представлял оба города неплохо. Даже, помнится, играл в войнушку цветными карандашами, красные против синих, прямо на городских улицах. Красные наносят мощный контрудар, продвигаясь по проспекту Руставели, выходят к стадиону «Динамо» и на берег реки Кура, тем самых отрезав синих от телевышки.

Хорошая замена современной лажовой компьютерной стратегии, опять-таки одни плюсы: в Тбилиси так и не побывал, а к девяти годкам уже знал про существование всяких там проспекта Руставели, реки Куры, стадиона, Тбилисского моря-водохранилища в северо-восточной части города, и еще много чего. Ну или вот сейчас, прибыл во Львов, и сразу соориентировался, где вокзал, где исторический центр с площадью Рынок и сетью прилегающих к ней узких улочек – помнится, на них то и шли основные бои синих и красных.

На оной площади рынок мною были прикуплены нехитрые копеечные жовто-блакитные сувениры и даже хот-дог – этот известный друг и товарищ всех бюджетных путешественников.

Вплоть до позднего вечера я блондился по Львиву, пока, наконец высокая в небе звезда не позвала меня в путь. Сегодняшним вечером роль высокой в небе звезды выполнял поезд «Львов – Ужгород», на котором я должен был достигнуть нового рубежа – украино-венгерской границы.

Ехали в ночь, поэтому можно было снова спокойно поспать аж до пяти утра. Спать в поездах – два в одном, и на ночлег тратиться не надо, да еще и спишь лежа (если повезет), да еще и едешь. В отсветах фонарей редких станций мелькали горы – жалко, что Карпаты пришлось переваливать ночью.

Выйдя на станции Чоп, сладко потягиваясь, я сразу почувствовал перемены к лучшему. Потеплело. В Закарпатье была уже поздняя весна, в то время как севернее апрель еще не хотел уступать.

Чоп – городок с восьмитысячным населением, но очень, очень крутой. Настолько крутой, что туда ходил даже ежедневный поезд Москва-Чоп, небось, и сейчас ходит. Чоп занимает важное стратегическое положение в южном левом углу Украины, в месте, где сходятся украинская, словацкая и венгерская границы. Это самый западный город Украины. Оттуда открыты все дороги. Поэтому молодой Ян Саныч в Чопе.

Несмотря на раннее утро, чопский вокзал был весьма живеньким, причина вскрылась мною скоро, при погрузке в очередной транспорт. Им стала электричка до ближайшего венгерского села Захонь, это самая короткая электричка в моей жизни – расстояние между конечными пунктами лишь четыре километра. Зато ехать добрых полотора часа – потому что между Чопом и Захонью по реке Тиса проходит граница.

Как попасть в Венгрию, и вообще, как там, без меня, венгры живут то, я представлял смутно. Проблемы надо решать по мере их поступления, и чопский вокзал мне быстро в этом помог. Чтобы попасть в Венгрию, надо было приобрести ваучер в ваучерной шараге, она уже открылась, специально под утреннюю захонскую электричку. Ваучер – это подтверждение некоего венгерского отеля, что ты не бомж и тебе есть где жить в этом великом государстве. Сценарий не работал – я был бомжом, жить в Угорщине мне было негде, но ваучер я купил за 150 рублей и следовательно, к допуску к венгерскому телу подлежал. Естественно, все всё знали, наверное, поэтому через два месяца после моего визита венгры и ввели полноценные визы, видать,фуфельные ваучеры выкидывать заманало.

Но сейчас документ на руках, можно ехать.

Оставшееся время до электрички я провел с пользой – кушал очередной пирожок, выкинул остатки калининградский колбасы, она волнительно попахивала, и посетил водоразборную колонку в ближайшем чоповском частном секторе, впрочем, там практически везде частный сектор. Я, конечно, может, и безденежный потертый доходяга, но все-таки представитель белой расы, носитель верхневолжского правильного русского языка, представитель города с тысячелетней историей, а такие представители должны как минимум не пахнуть. В общем, омыл я свои десницы, ресницы, перси и чресла на колонке, и потопал на вокзал.

Здесь меня ждала приятная встреча, обернувшаяся неприятной. Заруливаю значит омытый в чопский зал ожидания, смотрю – а там три паренька, явно выбивающиеся из чернокожаного-тренировочного населения Закарпатья. Я, видимо, хоть и был одет подержанно (джинсы голубенькие, куртка «под вельвет» - творение неизвестного мастера неизвестной страны), но видимо, тоже выделялся, иначе почему три паренька сразу подрулили ко мне.

- Русский? Из России? В Белград едешь, на футбол? – сказал, приятно улыбаясь, один из троицы.

- Да, все так, и русский, и из России, и даже в Белград. Парни тоже рулили на футбол, уже было начали разговариваться, как вдруг этот же парниша спросил, откуда мол я, в России то.

- Из Ярославля – гордо сказал я, и расправил плечи.

Что тут началось. Приятную улыбку парня перекосило в гримасе ненависти. Он разразился потоком мерзких, абсолютно непечатных (даже по моим меркам) слов в адрес и моего губернского города, и меня в частности, и вообще всего, и в завершение порекомендовал мне убираться, пока живой.

Я несколько удивился, и для профилактики отсел подальше, все-таки их трое, а я на худом пропитании четвертые сутки кряду.

Разгадка ждала меня в Будапеште, забегаю вперед, там на вокзале ко мне подошел другой парень из этого трио, сказал, что он из Питера, к другим двоим прибился в дороге, ко мне претензий не имеет и вообще миру-мир. А тот неуравновешенный товарищ из Москвы, ярославлененавистник, имеет веские причины к этой ненависти – полугодом ранее в городе Смоленске поучаствовал в одной пьяной драке в трамвае шестого маршрута, естественно, с участием ярославцев, там ему пробили голову, и с тех пор Ярославль он не любит.

О том, что я тоже был в этом трамвае, я предпочел не распространяться.

О том, что по жбану ему зарядил мой дружок Леонид (он же Золотоволосый Ангел Смерти) – тоже.

А и правильно – нечего на синих ярославцев в чужом городе нападать и по всяким трамваям лазать. Но Леонид тихо-мирно спал в своем родном Красноперекопском районе губернского города Ярославля, не подозревая, что отдуваться за пару тысяч километров от дома отдуваться за его проделки приходится Яну Санычу.

Больше я с этими ребятами не виделся, но настроение было подпорчено – думал, мол, наконец-то земляки, попутчики, будет с кем в шахматы играть в поезде, и на те.

Начали погрузку в международную электричку. Украинские таможенники вытряхнули весь мой рюкзак (слава Богу, колбасу выкинул) и прошарили карманы – я выделялся на фоне огромной толпы местных. Пограничница тщательно расспросила меня о цели визита Венгрии и причине покидания Украины, откуда я еду и какую музыку я люблю слушать. После того, как я сообщил, что еду из Калининграда, пограничница оживилась, сказала, что сама из Калининграда, и поэтому она меня из Украины выпустит.

Тогда я был неопытен, и поэтому обрадовался этому факту, хотя удивительно, на каком основании она бы меня не выпустила и зачем я ей, Украине нужен, ей и без меня бывает неважно, а тут еще такой дармоед. Украинские кордоны пройдены, штамп получен, гружусь в вагон, а там толпа местных.

Тут то я понял причину оживления с утреца на вокзале. Вся эта смуглая толпа (Закарпатье – украинский плавильный котел наций, там живут венгры, словаки, румыны, гуцулы, поляки, русские и украинцы, адовый компот), попав в вагон, преобразилась.

Как по мановению руки появлялись десятки блоков сигарет и запаянные литровые полиэтиленовые пакеты со спиртом. Все это запихивалось во всевозможные места – отвертками снимались вентиляционные решетки, и воздуховоды набивались сигаретами. Пакеты со спиртом скотчем приклеивали под сиденья. Щуплые девушки набивали себе под куртки с десяток блоков сигарет, тем самым превращаясь в упитанных мадам. Сигареты и спирт совали в штаны, рукава, и даже подобие валенок.

Перед отправлением вся контрабандная продукция исчезла – остались сидеть лишь пятьдесят человек упитанных местных жителей. И я.

Тронулись. Переехали Тису. Сразу же остановились. Прошлись венгерские таможня и граница. Естественно, всем все ясно, поэтому таможенники для проформы вяло изредка отдирали из под лавок уж слишком нагло выдающийся пакет со спиртягой, и иногда просили расстегнуть безразмерную куртку слишком упитанного чопца, забрав с собой пару блоков, видимо, для отчетности "о мерах в борьбе с"

Назад вся эта публика возвращалась вечером по домам на этой же электричке, сменив профиль – каждый ехал со стиральной машиной в обнимку, ну да про эту феерию я расскажу, когда поеду назад.

Нечто подобное я видел лишь четырьмя годами спустя, в 2005-ом, когда в этих же краях пешком переходил словацко-украинскую границу – там веселые местные жители под куртками, как пулеметными лентами, обматывались сосисками.

Венгерские погранцы, быстро проштамповав всю братию, уделили особое внимание моему паспорту, вынеся его в тамбур и показав главарю. Главарь лично подошел ко мне, глянул липовый ваучер, и грустно поставил штамп в паспорт.

В общем, не удивительно, что скоро всей нашей веселой п@здобратии устроили визовый режим.

На станции надпись: Zahony

Я в Венгрии!

И вновь по-русски не говорят. Снова общение с помощью бумажек. Нехитрым макаром я узнаю, что эта же электричка через часок идет напрямую в Будапешт! Удача, с учетом того, что до него триста километров.

Захонь – городок маленький, всего четыре тысячи человек, я обошел его за полчаса. Продавали глазированные бублики, я нервно сглотнул, и даже был готов раскошелиться, но в Венгрии форинты, а обменники в семь утра не работают, если они вообще есть. Я не расшибал себе лоб в их поисках – иначе был бы соблазн купить билет на электричку, а это дорого. А осталось всего 60$. А мотаться еще черти сколько.

Решил попытаться доехать до Будапешту на халяву, используя бесценный опыт, накопленный столетиями.

Деловито обошел состав – анализирую. Обычная электричка-собака, доцепили только пару вагонов для мажоров, небось с мягкими креслами. Посмотрел на наличие обслуживающей бригады – это важно. Её может вообще не быть, а это успех. С другой стороны, она может сесть в ближайшем крупном населенном пункте, а такие на пути следования ожидалась.

Было важно, один кондуктор-контролер, или два, от этого зависит тактика, которых тоже всегда две.

Если врагов двое, они в целях повышения эффективности труда всегда работают порознь, либо начиная с концов состава и идя друг другу навстречу, либо с середины расходятся в разные стороны. Обилетят всех, выкинут всех зайцев – и шерстят по новой.

Если враг один, то он всегда начинает с конца или с начала состава, проходит его весь, и идет назад. Это простой вариант – достаточно подгадать, когда он будет в соседнем с твоим вагоном, и на ближайшей станции по перрону пробежать мимо обилечиваемого в данный момент вагона в уже обилеченный. После чего быть начеку и ждать возвращения.

Враг коварен и хитер, он отлично знает такую фишку и на станциях нет-нет, а смотрит на перрон – не носится ли по нему толпа оборванцев. В этом плане одному легче. Я один, и это хорошо.

Враг тоже оказался один и шел с конца состава.

Я не стал использовать тактику «перебежка», потому что остановки на маленьких станциях были коротки, и можно было просто не успеть пробежать два вагона, тем самым оставшись навсегда в глухом углу северо-восточной Венгрии.

Вместо этого я использовал тактику «отсидка», воспользовавшись невиданным дивом – туалетами в обычной электричке.

Иногда удавалось посидеть и на нормальных сидениях вместо унитаза, но в обоих случаях, что из классического окна, что из окна клозета я видел ЕЁ – заграницу! Венгрия была чище и умытее Польши, а самое главное – все вокруг было зелененькое, прекрасная травка, деревья уже цветут, вокруг атмосфера ТЕПЛА. А в губернском городе еще снег не стаял.

В общем, пробегал я так километров 200, удачно обходя ловца и его капканы.

Пробегать все триста не удалось.

Наконец, он загнал меня в первый вагон – вагон для инвалидов, в туалете которого я и заперся.

Как гром прозвучал стук в дверь инвалидного туалета. Я решил не открывать, ну его думаю нафиг. Гром прозвучал снова, и вот она, кара небесная – спецключом открывается снаружи дверь и мелькает форма и фуражка Врага.

Невозможно имитировать диарею или обморок сто километров подряд. Надо было сдаваться. Я вышел из туалета и использовал испытанный прием «слепой глухонемой дурачок из Киргизии». Не прокатило.

Враг был опытен, хитер, он же работал на электричке, следовавшей с украинской границы, и быстро выдавил из меня нужные слова – «ноу тикет», а затем и «ноу мани».

Контролер не стал запариваться, и вызвал по рации полицию, которая села в крупном городе Дебрецен и несла службу охраны стратегического состава от разных подонков.

Отвели меня в штабное купе, их гнездо, хедквортер так сказать.

Повторяю им, что ноу мани, и что сойду на ближайшей станции. Но не тут то было. Полиция – не контролеры, у них другие функции – они охраняют священную венгерскую государственность. Проверили документы и начали шмонать. Вывернули карманы и распотрошили рюкзак, после чего стали дробить нехитрые манатки на подманатки и рыться и в них.

Наконец, в одном из носков особо ретивым полицейским были найдены мои капиталы – все шестьдесят долларов, после чего он победно возопил «Мани!», что звучало как «Что и следовало доказать!». Вот гад.

Отслюнявив червонец, он отдал мне полтинник, и отдал моего кровного последнего Гамильтона кондуктору. Он тут же выбил мне билет, который стоил 9.80 на доллары, и
даже сдал мне сдачу какой-то своей обоссанной монеткой.

Издеваются, сволочи.

Сколько бы не вешали, все равно всех не перевешаете!

Отпустив меня восвояси с билетом в зубах, полиция и контролер продолжили свои карательные рейды по собаке.

Сидя на мягком кресле, на легальном основании, с билетом в руках, я грустно смотрел на проплывающие мимо промышленные окраины венгерской столицы. Не добегал то я всего ничего. На такой вот минорной ноте, Ян Саныч и вкатил на вокзал города Будапешт.