Ярославские архитекторы

ocone
Вы не ошибаетесь. Архитектор такой действительно был. И Гигант - его творение. Первая постройка еще до войны(1936?),а последующая реконструкция (с кубовой пристройкой,где сейчас вход в здание) в 1956 точно. Но был ли причастен к этому проекту реконструкции Князев я,увы,не знаю. А в сетях нет что ли ничего? Тогда надо пораспрашивать.

ocone
Загляните сюда http://www.sovarch.ru/search/?id_arch=422

Подробности чего? проектирования Гиганта? Наверное, логичнее всего глянуть у Сапрыкиной.

Статья из северного края про детали строительства ДК Моторостроителей.
Автор - Татьяна ЕГОРОВА



16 августа «Северный край» рассказал о трагических событиях, с которыми связана история ярославского Дворца культуры моторостроителей. Но, как выяснилось, гибелью автора проекта Алексея Тимофеевича Мулика драматические события вокруг дворца не закончились.

В 1963 году архитектор Мулик застрелился. В 1965 году, через двенадцать лет после начала проектирования и строительства, дворец был наконец сдан. А ещё через несколько месяцев с фасада уже готового здания исчезли скульптуры, обрамлявшие вход.

К письму нашей читательницы Татьяны Евгеньевны Шидловской, которое мы цитировали в предыдущей публикации, были приложены фотографии дворца со скульптурами. «Куда они исчезли?» – спрашивала она в надежде, что ещё живы свидетели тех дней. Были уничтожены сразу? Или долгие годы пылились, а, может быть, до сих пор пылятся где-нибудь в забытье?

Буквально на следующий день после того, как вышла газета, в редакцию позвонил Виталий Михайлович Насонов, который много лет был исполнительным директором Ярославского союза строителей.

Строящийся дворец корёжили у него на глазах.

– Я помню уже поставленные кирпичные колонны – потом их сломали. Что касается скульптур, то они тогда стали очень злободневной темой в городе. Руководство было против и предлагало их убрать. Архитекторы и скульпторы выставили пикет, установили круглосуточное дежурство по три человека, даже ночью. Я эти скульптуры прекрасно помню. Они были гипсовые, денег на отливку не находилось, и их просто выкрасили бронзой. Я жил рядом. Вечером возвращался с работы – они стоят, утром иду на работу – их уже нет. Что там произошло, не знаю. На земле валялись осколки. Думаю, их разбили. Или, может быть, разобрали. Хорошо бы найти Виталия Ильича Головко, он тогда был старшим инженером ОКСа моторного завода и курировал строительство дворца от «нуля» до конца. Знаю, что ещё в 1990-х годах он работал на моторном заводе.

К сожалению, Головко умер два года назад, не дожив до семидесяти лет. Профессия не только архитектора, но и строителя в те годы, увы, не способствовала долголетию.

Тем временем наша переписка по электронной почте с Татьяной Евгеньевной Шидловской продолжалась. Оговорившись, что фотографии принадлежат не ей, она дала согласие на их публикацию только после того, как получила разрешение их владельца. Им оказался сын одного из авторов скульптур Константин Леопольдович Патов.

Леопольд Александрович Патов – ярославский скульптор и преподаватель Ярославского художественного училища. После его кончины в 1986 году сын перевёз его архив в Москву и нашёл там массу интересного. Вот только одна новая подробность драматической судьбы ДК моторостроителей.

После возведения наружных стен, замораживания строительства, переделки проекта от сталинского ампира к хрущёвскому минимализму фундамент дал непредсказуемо большую осадку. Патов считает, что именно это стало последней каплей к тому, что нервы архитектора не выдержали. Сам проект спасло то, что фундамент осел равномерно и серьёзной деформации стен всё-таки не вызвал.

Скульптуры представляли собой модели из гипса, продолжает Константин. «Их предполагалось отлить из металла на «Монументскульптуре» в Ленинграде. Но по вышеуказанным причинам (борьба с излишествами и отсутствие денег) решили скульптуры убрать. Справедливости ради, они действительно смотрелись произведениями из другого времени на фоне минимализма шестидесятых. Произошла целая битва сторонников и противников этих скульптур». Когда приехал кран снимать их с места, нашёлся человек, который даже лёг на одну из скульптур в знак протеста. Но это не помогло.

«Считается, что автор женской фигуры, олицетворявшей культуру, – скульптор Сомова-Югова, а мужской, олицетворявшей науку, – Патов Л. А., – пишет Константин. – Но на фотографии, сделанной в мастерской, видно, что работа шла совместно».

Елена Борисовна Югова, отметившая недавно свой 80-летний юбилей, как выяснилось, живёт на улице Урицкого. Она встретила звонок из редакции бурными эмоциями.

– Я сейчас разревусь. Вы вспомнили про скульптуры, которые иначе как болью моей души не назовёшь. В течение многих лет – незаживающая рана! Три года я работала над ними и вместе со мной Леопольд Патов. И такой конец! Это здание вообще стоит на крови. Сначала в вырытом под него котловане погиб ребёнок. Потом с последнего этажа упал кирпич на строителя, работавшего внизу, и раскроил ему череп – та страшная картина до сих пор у меня перед глазами. А дальше приходит ко мне в мастерскую архитектор Мулик – великолепный был человек, высокоинтеллигентный, выдержанный – и говорит, что его вызывают в Москву. С отчётом, что сделано, нет ли излишеств. По возвращении явился снова: лицо сине-зелёного цвета, смотрит на меня ужасными глазами: «Мне приказано всё убрать с фасада». Ушёл и через неделю застрелился.

Елена Борисовна как сейчас помнит день, когда по велению ярославского руководства у входа во дворец собрались архитекторы, другие специалисты, всего человек тридцать, и им было предложено высказать своё отношение к работам скульптуров.

– В их числе архитектор Капачинский, умный, честный, пользующийся большим авторитетом среди коллег и вообще в городе. Подъехала машина, вышло начальство. Какое впечатление от скульптур, спрашивают. Все сказали одинаково: надо, чтобы они были. Такое единодушие, видимо, не понравилось. Архитекторам было предложено изложить своё мнение письменно – с соблюдением всех формальностей, с подписями и т. д. На что Капачинский буквально взорвался: вам, дескать, мало моего слова? Кому нужна эта казуистика? Начальство – в машину и укатило.

Тем не менее позже скульпторам сказали, что их работы увезут в Ленинград, где они будут отлиты в металле.

– При мне, – свидетельствует Елена Борисовна, – их запаковывали, заколачивали ящики. Но по секрету кто-то шепнул, что никуда их не увезут. Потом я узнала, что за Дворцом культуры выкопаны громадные ямы. Одна из скульптур не влезала, и её били кувалдой по голове. Представляете? Это боль вечная.

Судьба скульптора Патова тоже сложилась непросто. Константин мечтает подготовить когда-нибудь рассказ об отце. «Трудно изложить всё коротко и ясно, преобразовать созданные им образы в текст, – пишет он. – Тут и военные воспоминания, которые объясняют появление стелы к 30-летию Победы (в сквере ул. Чайковского. – Т. Е.) в такой форме. И годы учёбы в Ленинграде, творчество, жизнь, быт, преподавательская работа в Ярославле. В архиве отца столько любопытного, в том числе по утраченным памятникам. Есть фото первой модели памятника Волкову. Тоже загадочная история. Есть фото первоначальных проектов сквера на улице Чайковского и памятника к 30-летию Победы... Столько всего, всё это близко, перепутано. И надо рассказать так, чтобы это было интересно не только узкому кругу родных».

Обязательно надо, Константин Леопольдович. Думаю, читатели «Северного края» со мной согласятся. История нашего 1000-летнего города складывается из судеб всех людей, которые тут жили и живут, из судеб всех домов, которые стояли и стоят на его улицах. И все мы должны эту историю знать.

Это сообщение отредактировал shurka - 6.01.2012 - 13:05

Дворцовые тайны
Автор - Татьяна Егорова
Источник - Северный край от 16.08.2008

Ровно 55 лет назад был задуман Дворец культуры моторостроителей. А завтра исполняется 45 лет с того дня, как автор его проекта Алексей Тимофеевич Мулик покончил жизнь самоубийством.



Одно из самых значительных зданий Ярославля советских времён строилось долго и мучительно. Даже на фоне типичных для своего времени долгостроев его эпопея выглядит особенно изощрённой.

Восстановить события тех лет помогли исследователь советской архитектуры города, доктор архитектуры Наталья Сапрыкина и дочь Мулика, доцент кафедры общей и физической химии Ярославского технического университета Елена Алексеевна Смирнова. Очень кстати оказалось и письмо читательницы «Северного края» Татьяны Евгеньевны Шидловской.

Ближайшим родственником нашего ДК совершенно справедливо называют Дворец культуры завода «Ростсельмаш» в Ростове-на-Дону (на снимке внизу). Его проект, разработанный в 1949 – 1950-х годах Алексеем Муликом, приглянулся ярославцам, и в сентябре 1953-го на совещании руководства автозавода (будущего моторного) последовало официальное решение «принять проект для строитель­ства» у себя.

Принципиальное отличие предполагалось одно: «южный» вариант предстояло переработать в «северный». Боковые ротонды, своего рода «полубеседки», превращались из открытых в закрытые. Для наружной облицовки договорились использовать материалы более тёплых по цвету тонов.

Строительство обещало стать событием общегородского значения: здание формировало новую площадь (позже названную Юбилейной), фокусировало выход нескольких центральных улиц и пересечение двух проспектов – Ленина и Толбухина.

Алексей Тимофеевич был приглашён переехать с семьёй в Ярославль. Проектирование велось сначала в УКСе моторного завода, затем в Ярославском филиале института «Гипроавтопром» (сейчас «Гипродвигатель»). Первый вариант проекта был готов через год после начала работы. Одновременно выяснилось, что завод явно переоценил свои возможности: прошло ещё два года, прежде чем в 1956 году удалось найти средства и начать строитель­ство.

Первая корректировка проекта показалась обычным рабочим моментом и особо не насторожила. Дело касалось некоторых изменений по части фундаментов, и автор без каких-то проблем пошёл навстречу возникшим обстоятельствам.

Затем от Мулика потребовали внести изменения в конструктивную часть здания. В связи с ограниченным «лимитом на проект» ему надлежало отказаться от всего привозного и приспособить проект к возможностям местной стройиндустрии. В одном из архивных документов читаем: с тем, чтобы балки, плиты, перемычки, столярка соответ­ствовали «типажу изделий, выпускаемых Ярославским трестом № 14».

Он приспосабливал, корректировал, отстаивая, где удавалось, компромиссные решения. Денег по-прежнему подолгу не находилось. Завод останавливал строительство на месяцы, а то и на год-два. Принятые изначально технические решения устаревали – требовались новые переработки проекта уже по этой причине.

Всё это происходило на фоне событий, буквально сотрясавших тогда весь отечественный архитектурно-строительный мир. ЦК партии принял по­становление об устранении так называемых излишеств в архитектуре. В официальных реляциях тех лет, касающихся дворца, появляется грозная фраза о необходимости «изменений внутреннего и внешнего оформления здания в части исключения архитектурных излишеств». Это уже выглядело серьёзнее, чем замена одной конструкции на другую. Развернулась целая кампания за пересмотр композиции плана здания, то есть за иной набор и расположение помещений. Тщательно продуманная и выверенная до того автором композиция летела в тартарары, чуть ли не всё надо было начинать сначала.

Корректировка плана здания позволила сэкономить 1 млн. рублей, но чего это стоило Алексею Тимофеевичу Мулику, можно только представить.

– Проектирование Дворца моторостроителей началось в период господства в стране неоклассицизма, – объясняет Наталья Сапрыкина. – Теперь то, что до тех пор считалось основой отечественной архитектуры, стало вне закона. Фактически с неоклассицизмом предписывалось безжалостно бороться. А здание Дворца моторостроителей ведь было уже в значительной степени построено. Сделанное в камне не сотрёшь резинкой. Задача оказалась чрезвычайно сложной. Да, архитектор всегда готов к замечаниям. Но не к кардинальной переработке своего замысла. Честно говоря, я не знаю, где наши предшественники брали силы, чтобы пережить подобные скачки.

Тем не менее новый вариант проекта, основанный на дальнейшем упрощении архитектуры здания, был разработан и представлен город­ским властям. В целом к нему отнеслись благосклонно. Правда, попросили ещё раз откорректировать фасады. Проблема, однако, в том, что ни город, ни область не вправе были поставить окончательную точку. Требовались согласования «наверху». 2 декабря 1961 года министр культуры РСФСР своим письмом одобрил то, что сделал архитектор А. Т. Мулик, но в заключение письма, предложив «устранить излишества в архитектурном оформлении внутренних интерьеров», возвратил проект на переработку.

Креста на вас нет! – так и хочется сказать. Ведь к тому времени здание уже на две трети было готово. Будто в успокоение, через десять дней, 12 декабря, появляется на свет письмо заместителя председателя Госстроя РСФСР с милостивым разрешением продолжить строительство. Но всё с тем же иезуитским замечанием: внешнюю архитектуру здания и его интерьеры нужно всё же упростить.

В 1962 году в очередной раз переработанный вариант проекта направляется для рассмотрения главному архитектору города Борису Львовичу Хуторянскому. Он и был принят для окончательной реализации.

На штампах всех чертежей значится автор проекта Мулик. Это была его последняя работа. 17 августа 1963 года Алексей Тимофеевич застрелился.

По словам дочери, он оставил два предсмертных письма. В адресованном семье писал, что не может мириться с происходящими безобразиями. О том же, видимо, шла речь в письме, адресованном в УВД, но оно осталось без послед­ствий.

Отец погиб в 58 лет, когда Елена окончила 9-й класс, а её брат – 4-й. В семье до сих пор не могут смириться с его гибелью.

Алексей Мулик родился в селе Ивановка Белоколодецкого района Харьковской области. Работал два года литейщиком, окончил художественно-промышленный техникум. Квалификацию архитектора получил, окончив Ленинградский институт инженеров коммунального строительства (знаменитый ещё с дореволюционных времён Институт гражданских инженеров).

С Ленинградом связана значительная часть его жизни. Работал там архитектором в проектных организациях. Перед войной и всю войну был архитектором Всесоюзного алюминиево-магниевого института Ленинграда. Награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

После войны переведён на должность старшего архитектора в судостроительный проектный институт в Николаев. Позже получил назначение в Ростов-на-Дону.

– Отец был образцом справедливости и порядочности, – делится Елена Алексеевна. – Весёлый, жизнелюбивый, душа компании, любитель леса, охотник. Вокруг него всегда складывалась доброжелательная обстановка. Проект Дворца моторостроителей стал для него в последние годы всем. Он, видимо, очень переживал по поводу того, что происходило. Помню звучавшие в доме слова: «не хотят понять», «заставляют». Он изменился, часто выглядел подавленным. Застрелился из своей двустволки.

А теперь о письме, которое пришло (бывают же такие совпадения!) этим летом в редакцию. «С большим интересом читаю ваши публикации, посвящённые истории Ярославля, – пишет читательница «Северного края» Татьяна Евгеньевна Шидловская. – Предстоящий юбилей города – хороший повод вспомнить, как менялся его облик, отражая, как в зеркале, политическое и экономическое состояние общества. Возможно, читателям будет интересна судьба хорошо всем известного Дворца культуры моторостроителей. Мало кто знает, что первоначально в 1950-х годах прошлого века здание было запроектировано как настоящий дворец – с колоннами, лепниной и скульптурами при входе... К сожалению, тот проект не был реализован. Причин много – не хватало средств, возникли проблемы с грунтовыми водами и осадкой фундамента. Но самое главное – изменилась политика государства в области архитектуры. Начались многократные переделки проекта, стройка замерла. Старожилы помнят огромный котлован на месте дворца, служивший полигоном для игр детворы.

В 1965 году на старом фундаменте выросло здание в совершенно другом стиле – с чёткими геометрическими объёмами. Правда, скульптуры у входа были установлены. В архиве одного моего знакомого сохранилась фотография дворца с двумя скульптурами на гранитных постаментах. Женская фигура со скрипкой символизировала культуру, мужская – технику. Простояли они недолго. По моему подсчёту, не более полугода. Говорят, скульптуры убрали по указанию высокопоставленного партийного функционера. Куда они исчезли? В 1985 году после облицовки белым камнем здание приобрело современный вид, но мне кажется, что оно, как человек, помнит своё прошлое...»



К сожалению, куда исчезли скульптуры, установить не удалось. Слухи, что их закопали тут же, с тыльной стороны дворца, вряд ли правдоподобны, хотя чего только не бывает на свете.

А вот ещё на одной фразе письма стоит остановиться. Наша читательница совершенно права в том, что стройка надолго замирала. Но то, что строительство возобновилось, как она пишет, «в начале 1960-х годов по проекту уже другого архитектора – В. П. Азова» – неправильно, утверждает Наталья Сапрыкина. Работая в архивах, она документально установила, что дворец построен по проекту Алексея Мулика. В рабочих чертежах и сопровождающих письмах и справках указано: «Автор проекта Мулик». Других авторов не значится.

Между тем, практически во всех путеводителях по Ярославлю в качестве авторов названы две фамилии. Бесспорно, после гибели Мулика кому-то надо было вести архитектурный надзор за реализацией проекта, уточнять детали и т. п. По её словам, стоит обратить внимание на репортаж с открытия дворца, опубликованный в «Северном рабочем». Корреспондент газеты Альберт Трофимов по самым свежим следам со ссылкой на руководителя (директора) дворца Николая Гончарова писал: «Автор проекта – Алексей Мулик и продолжатель его замыслов Вадим Азов». Такая формулировка может считаться более верной.

ДК Ростсельмаш



[URL=http://photo.qip.ru/users/shurkka/96629368/126684144/]
[/URL]




Это сообщение отредактировал shurka - 6.01.2012 - 13:17

Спасибо большое за информацию о Ярославских архитекторах. Я, можно сказать, - народ. Но мне это крайне необходимо. Я очень люблю свой город и хотелось бы знать о нем много больше, чем публикуется. тем более, что и хороших путеводителей по городу я что-то давно не встречала. Дайте ссылку на хороший путеводитель за последние годы ( я имею в виду профессионально состаленный, без вранья).

И еще просьба. Ответьте, если можно, кто архитектор гостиницы "Царь-Град"?

В некоторых источниках есть информация о том, что архитектор Николай Иванович Поздеев при строительстве дома Игумнова в Москве на Большой Якиманке испытывал большие проблемы: он перерасходовал средства указанные в смете, а также у архитектора возник большой скандал с архитектурной элитой Москвы. После чего он покончил жизнь самоубийством.
Что Вам известно по этому факту?

Освежу тему (а то ссылочка не работает).

75 лет назад, с 3 по 6 октября 1938 года, палачами из ярославского управления НКВД возле деревни Селифонтово были убиты 187 человек. В те годы на такой расстрельной поляне мог оказаться любой гражданин СССР. Как и почему на ней оказался Николай Спирин?

Николай Спирин в годы строительства театра в Ярославле:


Н.А.Спирин после первого ареста (декабрь 1933г.):


Николай Александрович Спирин появился на свет 15 января 1882 года в семье кадрового военного, охранявшего границу России на самом западном её рубеже. Его отец дворянин Александр Николаевич Спирин происходил «из офицерских детей Воронежской губернии» – так записано в его послужном списке. Родившийся в 1836 году, он начинал армейскую службу с самых низов, познав все её тяготы и лишения. Получив воспитание в частном учебном заведении, он ещё до достижения 18 лет вступил в службу в унтер-офицерской должности в обычный армейский пехотный полк. Через пять лет был произведен в прапорщики, еще через три года – в подпоручики. Служил там, куда посылало начальство. Мог оказаться и в Чите, но судьба забросила его в Царство Польское, бывшее тогда частью Российской Империи. Здесь на российско-прусской границе почти двадцать лет служил Отечеству Александр Спирин.

В 1864 году он женился на Марии-Альвине Флориановне Перепорьер, лютеранке, дочери фабриканта. Впрочем, богатого приданого за невестой не было: Спирины никогда не имели недвижимого имущества – ни родового, ни благоприобретенного, как и многие нынешние российские военные, всю жизнь прожили на съемных квартирах. Зато детей им Бог послал полной мерой: первенцем была дочь Лидия (1865), а за нею пошли Леонид (1867), Александра (1869), Илья (1872), Владимир (1874), Александр (1875), Мануил (1878), Николай (1882), Валериан (1883) и Анна (1885). И жалованья штабс-капитана Спирина – 905 рублей 66 копеек – хватало не только на то, чтобы прокормить, но и чтобы выучить всех этих юных российских подданных.

Служил Александр Спирин в Калишской пограничной бригаде, штаб которой располагался в одном из самых древних польских городов – Калише, в те годы бывшим центром Калишской губернии. Этот город и считается местом рождения восьмого ребенка – Николая. Правда, при поступлении в Московское училище живописи, ваяния и зодчества в 1896 году Коля Спирин указал местом рождения уездный городок Слупцы. Как свидетельствует представленная им в канцелярию училища метрическая выпись, Николай был крещен 1882 года января 30 дня в Слупецкой Таможенной Свято-Николаевской церкви.

В 12 лет Николай Спирин был отдан в ученики Лодзинского Высшего Ремесленного училища. «Обучаясь в означенном заведении всем предметам, положенным по Уставу, в пройденных им классах при отличном поведении оказал следующие успехи в науках»: хорошие – в Законе Божием, черчении и чистописании, удовлетворительные – в русском языке, всеобщей географии, зоологии и рисовании, не совсем удовлетворительные (что выражалось оценкой «2») – в немецком языке, арифметике, алгебре и геометрии. Вывод училищного начальства оказался неутешителен: «первогодный ученик второго класса Николай Спирин вследствие таковых успехов перевода в третий класс не удостоен». Но 14-летний сын теперь уже подполковника Пограничной стражи, видимо, не слишком опечалился этим обстоятельством: в мае 1896 года по прошению отца, вышедшего в отставку, он выбыл из училища в связи с тем, что семья переезжала в Москву, где не состоявшийся лодзинский второгодник и поступил в Училище Живописи, Ваяния и Зодчества: по наукам – в приготовительный, а по искусству – в первый класс.

То ли потому, что московские учителя оказались не чета педагогам провинциальной Лодзи, то ли Николай сам взялся за ум, но училище он закончил с большой серебряной медалью (а во время учёбы была ещё и малая), 2 мая 1906 года получил диплом неклассного художника архитектуры «с предоставлением ему по сему званию права потомственного почётного гражданина и с правом производить постройки». А в октябре 1907 года, уже будучи классным художником архитектуры, он подал прошение о принятии его учеником на скульптурное отделение училища.

Но получить, как сказали бы сегодня, «второе высшее» Николаю Спирину не удалось. В 1908 году по просьбе Ярославской городской думы Московское архитектурное общество объявило всероссийский конкурс на проект постройки здания театра в городе Ярославле, и 26-летний Спирин засел за чертежи. Всего на конкурс поступило 66 проектов! Присуждение премий состоялось 28 февраля 1909 года. Все работы были представлены под девизами – без указания имен и прежних заслуг их авторов. Жюри под председательством знаменитого архитектора Ф.О.Шехтеля отдало первое место проекту, поданному под девизом «Танцующие в круге». Только после этого был вскрыт конверт с именем архитектора. Победителем конкурса стал недавний выпускник архитектурного и студент (ученик) скульптурного отделений Училища Живописи, Ваяния и Зодчества Московского Художественного общества Николай Спирин (в это время он ещё и работал помощником архитектора в одной из московских управ).

Однако победа в конкурсе вовсе не гарантировала, что именно проект-победитель будет реализован. Право выбора оставалось за Ярославской городской думой. На выставке в Ярославле были представлены восемь лучших проектов: три победителя конкурса (2-ю премию получил проект московских архитекторов В.К.Кильдишева и Н.С.Зикеева, 3-ю – инженера А.Д.Крячкова и архитектора В.Ф.Оржешко из Томска) и пять проектов, рекомендованных жюри, среди которых был и проект набиравших силу трёх братьев Весниных. В течение трёх недель проекты были выставлены на всеобщее обозрение в зале заседаний думы.

Решающее заседание по утверждению проекта состоялось 11 июня 1909 года. «Городская Дума в составе 31 Гласного баллотировкой вставанием большинством 28 голосов против 3 одобрила и приняла для постройки здания городского театра в Ярославле вышеупомянутый проект под девизом «Танцующие в круге» и закрытой баллотировкой большинством 30 шаров против 1 признала необходимым на осуществление настоящего проекта произвести заем в указанном Театральной Комиссией размере 225 тысяч рублей, поручив Городской Управе ходатайство в установленном порядке о разрешении на заключение настоящего займа у частных лиц из 6% годовых на условиях погашения его равными частями в течение последующих десяти лет».

Наблюдать за ходом строительства был приглашён Спирин. По договору с Городской управой он должен был за два года получить девять тысяч рублей, причём из этой суммы он обязывался платить и жалованье десятнику. Как прожил Спирин эти два года в Ярославле, где снимал квартиру, с кем общался, как проводил вечера – неизвестно. Но за ходом строительства наблюдал добросовестно: общался с подрядчиками, утверждал детали работ, подбирал материалы, участвовал в заседаниях думской комиссии по постройке театра. Во многом от его решений зависело, как будут расходоваться громадные по тем временам деньги.

28 сентября 1911 года состоялось торжественное открытие нового здания театра. Работа Спирина завершилась. Но домой он не уехал: до декабря 1912 года Николай Александрович проходил военную службу в артиллерийской бригаде, дислоцированной в Ярославле, получив звание прапорщика.

Только в январе 1913-го возвратился Спирин в Москву, работал архитектором, по его проекту была проведена перестройка внутренних помещений кинотеатра «Кино-Палас» на Большой Ордынке для музыкального театра (сейчас в этом здании – филиал Малого театра). Но, как пишут в сентиментальных романах, сердце его осталось в Ярославле. И в ноябре он женился на 18-летней Катеньке Огняновой, дочери известного ярославского купца Михаила Константиновича Огнянова.

Всего полгода беззаботной счастливой жизни было отпущено молодым. В первые же дни мобилизации прапорщик Спирин был призван в действующую армию, год воевал в артиллерии на фронте в Карпатах. В середине 1915-го был командирован на тульские оружейные заводы. В Тулу приехала к нему и молодая супруга. В конце 1916 года у Спириных родилась дочь Ева, в начале 1918-го – дочь Ариадна.

В марте 1918-го Николай Спирин был демобилизован из армии. Но до этого случился эпизод, который позднее был использован против него. С осени 1917 года Спирин служил в артиллерийском арсенале Кремля, и когда в октябре красногвардейцы штурмовали Кремль, он оказался в числе его защитников. Такие эпизоды биографии «народная власть» не прощала.

Правда, припомнили Спирину оборону Кремля только через 15 лет. А в начале 20-х он работал архитектором-хранителем музея-усадьбы Льва Толстого в Хамовниках, архитектором в различных подразделениях Мосгорисполкома. Ему приходилось принимать участие в заседаниях, где определялась судьба исторических и культурных памятников столицы. Не раз он высказывал несогласие с планами властей, горячо протестовал против сноса храма Христа Спасителя. И тем подписал себе приговор.

В справке, подготовленной уполномоченным особого отдела ОГПУ МВО Фридманом за неделю до ареста Спирина, говорится: «СПИРИН Николай Александрович, 1882 г.р., ур. г. Кашина (так у Фридмана), бывш. фабрикант (??) и офицер царской армии, русский, б/п., имеет брата, осуждённого коллегией ОГПУ на 10 лет за вредительство, служит в Архитектурно-Планировочном управлении МКХ архитектором, проживает: Остоженка, 37, кв. 7. По имеющимся данным в ОО ОГПУ МВО – СПИРИН является активным участником в борьбе с революционным движением в дни октябрьского восстания в г.Москве. Выступая с юнкерами и офицерством, командовал боем у Никитских ворот, затем из Москвы скрылся и проживал в г.Ярославле. По своей буржуазной психологии и враждебной идеологии, СПИРИН Н.А. в настоящее время проявляет особую ненависть к политике и мероприятиям Советской власти. Будучи резко враждебно настроенным, занимается систематической а/с агитацией, обрабатывая своих знакомых по службе и дома, имея в основном задачу подготовки выступления против Советской власти… Кроме того, что является характерным, - СПИРИН продолжает хранить у себя дома офицерские погоны. События в Германии – фашизм ГИТЛЕРА (выделено Фридманом) – находит симпатию в лице СПИРИНА, который, восхваляя ГИТЛЕРА, мечтает о еврейских погромах в России… Принимая во внимание социальное лицо СПИРИНА и наличие явно контр-революционных взглядов и его а/с деятельность, ПОЛАГАЛ – БЫ: СПИРИНА Николая Александровича АРЕСТОВАТЬ и повести следствие».

Спирин Николай Александрович был арестован под Новый год – 28 декабря 1933 года. Следствие велось недолго: 23 января постановлением судтройки полпредства ОГПУ МО он был осужден на три года ссылки в Северном крае. Кирову оставалось ещё жить 10 месяцев. В конце 1934-го Спирин таким приговором уже не отделался бы.

Ссылку он отбывал в Вологодской области, работал в школе учителем черчения и рисования. После окончания срока возвращаться в Москву ему запретили, и в апреле 1937-го он решил поселиться в Рыбинске – поближе к Москве и к Ярославлю, где у него ещё оставались друзья. На новом месте Николай Александрович стал работать архитектором в проектном бюро горкомхоза. Однако судьба его уже была предрешена.

2 июля на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждался вопрос «Об антисоветских элементах». На следующий день Сталин направил наркому внутренних дел Ежову, региональному партийному руководству и представителям НКВД телеграмму о начале общегосударственной кампании преследования раскулаченных лиц и «преступников». От местных властей требовалось в пятидневный срок составить списки для будущих арестов по двум категориям. К первой категории нужно было отнести «наиболее враждебных» кулаков и преступников, которые должны быть приговорены к расстрелу. Попавшие во вторую категорию – «менее активные, но всё же враждебные», – подлежали заключению в лагеря на 8-10 лет.

30 июля Ежов подписал секретный оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». На основании этого приказа с августа 1937 по ноябрь1938 года 390 тыс. человек были убиты, 380 тыс. отправлены в лагеря. На Ярославскую область был выделен «лимит» на репрессии: 750 человек расстрелять, 1250 – заключить в лагеря.

Уже этот людоедский приказ не оставлял Спирину практически никаких шансов. Но вскоре ситуация ещё ухудшилась: 9 августа был утверждён на Политбюро текст приказа № 00485. 11-го приказ был подписан Ежовым и после этого вместе с закрытым письмом «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР», также предварительно одобренным Сталиным и подписанным Ежовым, был разослан во все местные органы НКВД. Тридцатистраничный текст письма рисовал фантастическую картину двадцатилетней деятельности на всей территории СССР польских агентов, которая направлялась и осуществлялась Польской военной организацией (ПОВ) вместе со Вторым (разведывательным) отделом Польского генштаба. Каждому отделу НКВД была поставлена задача найти и разоблачить шпионское гнездо польской разведки. И чекисты, помыв руки, остудив головы и разгорячив сердца, взялись за дело.

Это московский Фридман путал Калиш и Кашин. Рыбинские следователи – начальник 3-го отделения сержант госбезопасности Шалегин и оперуполномоченный сержант госбезопасности Левченко – географию знали лучше. Уже в подписанном ими постановлении об избрании меры пресечения указано: Спирин родился в г. Калиш – Польша. (То есть – иностранное государство, а не Царство Польское – составная часть Российской Империи.) И тут же, видимо, для упрощения ситуации, записывается придуманная следователем национальность Спирина – поляк!

Спирин был арестован 31 января 1938 года. На первом допросе 1 февраля он отрицал все предъявленные ему обвинения в шпионаже. Но костоломы рыбинского отдела НКВД своё дело знали: на допросе 5 марта Шалегин и Левченко заставили своего подследственного подписать состряпанную ими шпионскую историю. Согласно ей, Спирин в 1935 году был завербован пробравшимся в СССР агентом польской разведки Болеславом Любяком. По его заданию «создал шпионско-террористическую группу на предприятиях города, собрал и передал польской разведке секретные данные об оборонной промышленности Рыбинска, вербовал новые кадры для разведывательной работы в СССР, готовил их для повстанческой деятельности и совершения терактов в отношении руководителей ВКП(б)». Обвинительное заключение составили ВРИД нач. 1-го отделения 3-го отдела УГБ сержант ГБ Соков и зам.нач.3-го отдела УГБ НКВД мл. лейтенант ГБ Куницин и утвердили нач. Управления НКВД майор ГБ Ершов и Пом. Глав. Военного Прокурора СССР бригадный военюрист Дорман. 4 октября на выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР Н.А.Спирин был приговорен к расстрелу. «Судебное заседание», на котором он себя виновным не признал, длилось (вместе с оглашением приговора) 10 минут (с 17:25 до 17:35). Приговор был приведен в исполнение в тот же день.

Выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР в составе: председатель – корпусной военный юрист Матулевич, члены – военные юристы 1-го ранга Суслин и Сюльдин, секретарь – военный юрист Костюшко, заседала в Ярославле 3 – 6 октября 1938 г. и рассмотрела дела 276 подсудимых, из которых 187 были приговорены к расстрелу.

Николай Александрович Спирин был посмертно реабилитирован в 1958 году: 14 апреля было отменено Постановление «судтройки ОГПУ» от 23 января 1934 г., 24 мая – приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 4 октября 1938 г.

В документах о реабилитации по первому аресту в Москве указывалось, что при осуждении Н.А.Спирина, проведенном во внесудебном порядке, выдвинутое обвинение не содержало никаких конкретных доказательств антисоветской деятельности и основывалось исключительно на одном допросе свидетеля и одном допросе обвиняемого.

В документах о реабилитации по второму аресту в Рыбинске указывалось, что никто из шести обвиняемых в шпионаже на суде свою вину не признал, заявив, что их показания были получены следствием с применением к ним методов физического воздействия – пыток. Трое обвиняемых, осужденных к различным срокам лишения свободы, в 1941 – 1947 годах при пересмотре их дел в связи с поданными ими протестами были освобождены за отсутствием состава преступления. Обвинение Н.А.Спирина (единственного обвиняемого, приговоренного к расстрелу) как «завербованного польской разведкой руководителя шпионской группы» было полностью сфальсифицировано следствием. Проверкой Прокуратуры СССР было установлено, что якобы «завербовавший» Спирина в 1935 году Болеслав Любяк ещё в 1932 году выехал в Польшу, где и умер в 1936 году, не возвращаясь более в СССР.

источник

Это сообщение отредактировал malyshyar - 30.07.2015 - 15:28

Б... столько зданий мог ещё построить... : (

Это все делишки убогого усатого, который всю жизнь жил со страхом, сводил со всеми счеты,
и так проехался по России на кровавом коне, что всех лучших людей ее или выгнал за границу, или угробил

Это сообщение отредактировал Иноо - 1.10.2015 - 21:16

А. Е. Элкин построил дом №16 по ул. Кирова, сейчас там сбербанк. Сохранился его проект, который видимо распространили и на дом 29/18 (Дом книги)

Вот сведения об А. Элине http://ippo.ru/history/rp/arh/elkin/

Не скажет ли кто, жива ли ещё бывший музейный работник Маргарита Борисовна Шпакунова, что упомянута выше?
Я бы очень хотел с ней связаться, если это ещё возможно. Если кто знает её контакты,не в службу,а в дружбу - скиньте,пожалуйста,в личку…
Заранее благодарен

Это невозможно. Я вам написал в письме 16 марта.