Общественно-политические думки, новая тема

да, есть перекосы

поэтому и выбрали трампа

Пишут сейчас 6 прилетов по Израилю.

Хохмач
Вот Алиса отвечает

ИИ отвечает, что ты клевещешь!

ну каблук то он точно был )))
а так и не важно в общем то..

о, пошла любимая андрюшкина тема

socid
ты опять обосрался.

мнение
======
Слушаю Путина онлайн. Трудяга, разговорился, - не успеваю следить. Прораб котлована – тоже ведь перестройка в своем роде. Рыть яму зачастую не менее сложно, чем строить пирамиду. Если его встреча с международной прессой была по-настоящему любопытна, - было интересно наблюдать, как «старый лис» осторожно подбирает слова, стараясь пройти между струй тех многочисленных конфликтов, в которые он успел втравить Россию за время своего кажущегося бесконечным правления, - то его пафосное официальное обращение  к участникам больше напоминало лекции его дочерей: сухое, переполненное ничего не значащими, но громко и странно звучащими иностранными словечками,  и, конечно, бурными цифровыми потоками сознания, имеющими мало общего с реальной жизнью. Он зачитывал скучным и уставшим голосом продукт жизнедеятельности кремлевского deep state и, похоже, его собственная мысль была в этот момент далека от текста, в который он смотрел. В целом ПМЭФ подтвердил свою репутацию «Съездов КПСС нашего времени». Но сам Путин смотрится не как Брежнев. Лично мне он все больше и больше напоминает деятеля совсем другой эпохи – неутомимого чернорабочего репрессий (тоже в своем роде раба на галерах) Николая I. И время его такое же: унылая, бесплодная реакция, перемежаемая чередой бесперспективных войн. Этот умрет в трудах и со сжатым кулаком. А потом все пойдет прахом. Наследники подведут.

ути-пути

Интересно, а Путин сам себе еще не надоел?..

"Телевидению принадлежит будущее. Не будет ни газет, ни книг, ни кино, ни театров, - будет одно сплошное телевидение. С Путиным". ©

Властный характер Боннэр и подчиненность Андрея Сахарова своей жене подмечали и сторонние люди. Художник Бочаров, пришедший однажды нарисовать академика, лично видел, как Боннэр раздавала оплеухи своему мужу. А он в целом не сопротивлялся.

Андрей не во всем видел только черное. Он много раз хвалил Советский Союз. Но за каждый положительный отклик о СССР, он моментально получал затрещину от жены – оплеуху по лысине. Андрей безропотно все это терпел.
Репутация у Боннэр сложилась не самая лучшая. А после высказываний про войну и вовсе перестала существовать для многих людей. А сказала она вот что: "Во время войны добровольцами никто не шел. Только мобилизация. Добровольцами шли только небольшая кучка дурней-интеллигентов".

Это сообщение отредактировал Хохмач - 20.06.2025 - 17:26

Или вот что вспомнил Евгений Врубель: «Помню, как Елена Георгиевна кричала Сахарову, что её не интересует его гойские дела». Она вообще считала Израиль лучшей страной в мире.
Боннэр контролировала каждый шаг мужа. И он беспрекословно подчинялся ей. Вот характерный пример, который привёл Сергей Петрович Капица: «Елена Боннэр обратилась к отцу с просьбой подписать письмо в защиту одного диссидента. Отец отказался, сказав, что он никогда не подписывает коллективных писем, а если это надо - пишет сам кому надо. Но чтобы как-то смягчить это дело, пригласил Сахаровых отобедать. Когда обед закончился, отец, как обычно, позвал Андрея Дмитриевича к себе в кабинет поговорить. Елена Боннэр моментально отреагировала: «Андрей Дмитриевич будет говорить только в моем присутствии». Действие было как в театре: длинная пауза, все молчали. Наконец отец сухо сказал: «Сергей, проводи, пожалуйста, гостей». Гости встали, попрощались, отец не вышел с ними в переднюю, там они оделись, и я проводил их до машины».
Боннэр радикализовала политическую позицию, взгляды Сахарова. Он до встречи с ней имел твёрдый характер. Достаточно сказать, что в 1954 отказался году вступать в партию. Объяснил это так: «Не согласен с политикой партии». Но дальше этого не выходил. Он обдумывал жизнь. Изложил своё понимание ситуации в своём труде «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Ничего радикального в «Размышлениях…» нет. Нет и подрыва основ государства. Что-то детское, наивное в предложенном плане облагородить советскую систему. Вера в то, что руководители государства воспримут эти идеи, подправят систему, и она повернётся лицом к народу. Но после того, как оформился союз с Боннэр, в Андрее Дмитриевиче начала расти нетерпимость. Он перестал говорить и писать об улучшении социализма, им овладела страсть: эту систему надо снести. Сам он так это сформулировал: «… я стал космополитичней, глобальней, общественно активней». После возвращения из ссылки Боннэр в какой-то момент стала, как ни удивительно, более важной фигурой, чем Сахаров. Белла Коваль, близкий к ним человек, пишет: «По любому поводу всех интересовал комментарий Елены Георгиевны – в России и на Западе. Стояла очередь на интервью с ней. Её аудио- и видеозаписей много больше, чем Андрея Дмитриевича». Возможно, причина была в том, что Сахаров с трудом выражал свои мысли. Вот наблюдение Павла Литвинова: «Она была умна. В конкретных вопросах даже думала быстрее, чем Сахаров – это очевидно… Страстная и яркая женщина, всегда говорила быстро, очень уверенно». Можно добавить: очень самоуверенно.
Войдя в диссидентский круг, Сахаров принялся отстаивать интересы и права узкого круга людей – скажем так, круга Боннэр. Простой человек, простой народ был ему неинтересен. Андрей Дмитриевич мог броситься в Омск или в Самарканд, чтобы отстаивать интересы тех, кто выступает против общественного строя, но ему в голову не приходило защищать права доярки или путейца. Как-то Сахаров и Боннэр были в гостях у Солженицыных. В разговоре зашла речь о русском народе. Наталья Солженицына стала говорить, что правозащитники должны заниматься защитой прав колхозников, которые, по сути, крепостные: у них нет паспортов, они не имеют возможности дать своим детям образование – вот чьи права надо защищать. Боннэр прокомментировала: «Да насрать мне на русский народ!» Андрей Дмитриевич поддержал жену.
Не стоит думать, будто Боннэр диктовала мужу, что ему говорить и как поступать в той или иной ситуации. Андрей Дмитриевич поступал по принципу, который сформулировал Нобелевский лауреат Михаил Шолохов: «Я пишу по указке своего сердца, а сердце моё принадлежит партии». Андрей Дмитриевич писал и поступал по указке своего сердца, а сердце его принадлежало Боннэр. Ради неё он готов отдать жизнь, и, по сути, отдал. В 1985 году он провёл страшную, мучительную голодовку, чтобы разрешил жене выехать за рубеж для лечения. Боннэр выпустили в США, ей сделали операцию на сердце. После этого она прожила ещё 26 лет. А голодовка серьёзно подорвала здоровье Андрея Дмитриевича, она сильно укоротила его жизнь.
Незадолго до смерти, в августе 1989 года, Сахаров закончил писать воспоминания. Последний абзац: «Люся, моя жена. На самом деле, это – единственный человек, с которым я внутренне общаюсь. Люся подсказывает мне многое, что я иначе по своей человеческой холодности не понял бы и не сделал. Он также большой организатор, тут она мой мозговой центр. Мы вместе. Это даёт жизни смысл». А жить оставалось считанные месяцы.
Три года назад вышла книга «Андрей Сахаров, Елена Боннэр и другие». С длинным подзаголовком – «Судьба Елены Боннэр, рассказанная ею, Андреем Сахаровым и друзьями» Для меня в книге не было почти ничего нового. С книге много пустых слов, некоторым мемуаристам и вспомнить нечего, а всё равно пыжатся что-то выдавить. Сатирик Виктор Ш. расписал, как ему надо было из Америки передать по имейлу какое-то своё сочинение в Москву, и он обратился к Боннэр – она жила в Бостоне. И она на своём компьютере отправила ценное послание. Ш. делает вывод: «Вот такая она была – азартная, несгибаемая, ноль пафоса».
Встречаются и вовсе диковинные выдумки. Я расхохотался, когда прочитал, что Боннэр правила текст выступления Нурсултана Назарбаева на Первом Съезде народных депутатов. Этого не было и быть не могло. Ну, много чего ещё нелепого в воспоминаниях. Но есть воспоминания с массой жизненных подробностей, тёплые, живые. Некоторые точно ухватили характер Боннэр. Приведу некоторые.
Светлана Ганнушкина приводит такой эпизод на заседании Международной Хельсинской Федерации в 1989 году: «Неожиданно зал затих. Сверху из амфитеатра спускалась высокая длинноногая немолодая женщина и сразу направилась к трибуне. Это была Елена Георгиевна Боннэр. Она не слышала, что говорили до этого, однако, создавалось впечатление, что это ей и не было нужно. Из её слов следовало, что все мы тут занимаемся чепухой, а говорить надо совсем о другом. Низкий голос, прямая осанка и интонация, не допускающая возражений. Сидящим в зале отдавалась роль слушателей, дискуссия не предполагалась». Всё точно! Из моих разговоров с Боннэр я сделал такое же наблюдение. Или вот свидетельство Алексея Симонова, это уже начало нашего века: «Я неоднократно сталкивался с Люсиными указаниями, получаемыми из Америки, иногда здравыми, но чаще не подлежащими обсуждению. Указания, имеющие всегда форму императива и отсутствие альтернативы. И представить себе нельзя, что можно было иметь мнение, отличное от её мнения».

«Во время горьковской ссылки в 1982 году в гости к Андрею Сахарову приехал тогда еще молодой художник Сергей Бочаров. Он мечтал написать портрет опального ученого и правозащитника. Работал часа четыре. Чтобы скоротать время, разговаривали. Беседу поддерживала и Елена Георгиевна. Конечно, не обошлось без обсуждения слабых сторон советской действительности.
- Сахаров не все видел в черных красках, - признался Бочаров в интервью «Экспресс газете». - Андрей Дмитриевич иногда даже похваливал правительство СССР за некоторые успехи. Теперь уже не помню, за что именно. Но за каждую такую реплику он тут же получал оплеуху по лысине от жены. Пока я писал этюд, Сахарову досталось не меньше семи раз. При этом мировой светило безропотно сносил затрещины, и было видно, что он к ним привык.
Тогда художника осенило: писать надо не Сахарова, а Боннэр, потому что именно она управляет ученым. Бочаров принялся рисовать ее портрет черной краской прямо поверх изображения академика. Боннэр полюбопытствовала, как идут дела у художника, и глянула на холст. А увидев себя, пришла в ярость и кинулась размазывать рукой масляные краски.
- Я сказал Боннэр, что рисовать «пенька», который повторяет мысли злобной жены, да еще терпит побои от нее, я не хочу, - вспоминает Сергей Бочаров. - И Боннэр тут же выгнала меня на улицу»

Сергей Станкевич также недавно на радио рассказывал, как при нём Сахарову от Боннэр доставалось, физически. Хотя что можно ждать от жидовки-антисоветчицы, начинавшую жизнь с роли ППЖ для престарелого папика,а закончившую в роли гражданки США с наворованными в России миллионами?