Переходим на дистанционное обучение

Хуже когда в учебнике пишут «передняя и задняя азия»

ну чо, завтра в школу?

про садики тот же вопрос

С 12 числа -завтра на работу как обычно или нет ..Блин нигде никто не говори т -молчат партизаны !!!

никто не молчал, еще 9 мая всё сказано https://www.kommersant.ru/doc/4341325?utm_s...andex.ru%2Fnews

Это сообщение отредактировал Gal_ka - 11.05.2020 - 18:41

Какие школы, дистанционное до конца мая

А сады?)

бардак
не понятно, кто может работать, а кто нет !
царь говорит, что выходим, бояре говорят, что - нет

А сады дежурные группы только вроде

Мы не относимся к градообразующим, так нам руководство только про эту неделю сказало, что с 12 по 15 гуляем как бы. Дальше никто не знает.

В соседней теме написано, в т.ч. про сады https://yarportal.ru/topic935009s885.html

Это сообщение отредактировал Gal_ka - 11.05.2020 - 19:45

Про заднюю Азию ничего не слышал!а,вот передняя Азия-читайте: Термин «Передняя Азия» в русском языке возник как перевод нем. Vorderasien[3]. Он преобладает в работах по истории, археологии и лингвистике. В антропологии существует термин переднеазиатская раса, синонимом которой является арменоидная или ассироидная раса. Переднеазиатский леопард также называется кавказским барсом или персидским леопардом. Таким образом, Передняя Азия включает в себя регионы Великой Армении, Ассирии (Месопотамии), Кавказа и Персии. Передняя Азия граничит с регионами Средней (по Копетдагу) и Южной Азии (по Гиндукушу).
Особо непонятным -не нужно путать слово "передняя" с передком.

КАКАЯ ПРЕЛЕСТНАЯ ШКОЛА! / AND MADLY TEACH
заметка о дистанционном обучении
Примерно четверть века назад автор этой заметки прочитал в сборнике научной фантастики, изданном ещё в Советском Союзе, выразительную повесть под названием «Какая прелестная школа!» Имя автора я с тех пор, конечно, забыл, но благодаря Сети сейчас нашёл. Автор — Ллойд Бигл-младший (Lloyd Biggle Jr), в оригинале повесть называется And Madly Teach («Безумно учить»), что, согласитесь, гораздо лучше подходит к теме дистанционного обучения.

Вот небольшой пересказ. Немолодая женщина прилетает на Землю с Марса, где долго трудилась учительницей, и на такси едет устраиваться на работу в образовательное учреждение. При виде здания она восклицает: «Какая прелестная школа!» «Нет, извините, — отвечает шофёр. — Это совсем не школа». Это — не школа, а телецентр: все уроки на Земле теперь проходят удалённо, их показывают по телевизору. Ремарка из современности: то, что в мае 1966 года, когда повесть была впервые опубликована, казалось крайне смелой фантастикой, сейчас в связи с пандемией стало реальностью. Возможно, временной реальностью — но всё громче голоса тех людей, кто говорит: «Как хорошо! Пусть мир увидит все достоинства дистанционного обучения!»

Педагогов в этой новой «школе» оценивают по рейтингу их учебных телепередач. Учительница, не мудрствуя лукаво, на первом уроке рассказывает о своей жизни и работе и получает, против ожидания, хороший рейтинг. А после её рейтинг падает до нуля. Коллега предлагает посмотреть передачу другой словесницы, совсем молоденькой, и при этом с отличным рейтингом, чтобы понять, чем же та завлекает учащихся. Ну да, вы уже угадали… Дальше идёт большая цитата.

Ровно в два часа появилась Марджори Мак-Миллан, и поначалу мисс Болц с ужасом заподозрила, что та раздевается. Туфли и чулки Марджори Мак-Миллан были аккуратно сброшены на пол. Она как раз расстегивала блузку. Марджори Мак-Миллан глянула прямо в объектив.
— Что вы здесь делаете, кошечки и котики? — проворковала она. — А мне-то казалось, что я одна.
Это была нарядная блондинка, красивая вызывающей, вульгарной красотой. Ее одежда выставляла напоказ умопомрачительные формы. Марджори Мак-Миллан улыбнулась, тряхнула головой и на цыпочках попятилась.
— Ну да ладно, раз уж я среди друзей...
Блузки не стало. За нею пришел черед юбки. Марджори Мак-Миллан предстала в соблазнительно легком костюме, состоящем только из трусиков и лифчика. Камера превосходно передавала его золотисто-алую гамму. Марджори Мак-Миллан прошлась в танце и мимоходом нажала кнопку крупного плана доски.
— Пора приниматься за работу, дорогие кошечки и котики, — сказала она. — Вот это называется "предложение". — Она произносила фразу вслух, пока выписывала ее на доске. — Человек... шел... по улице. "Шел по улице" — это то, что делал человек. Это называется "сказуемое". Смешное слово, верно? Вы все поняли?
Пораженная мисс Болц негодующе воскликнула:
— Английский для одиннадцатого класса?
— Вчера мы с вами проходили глагол, — говорила Марджори Мак-Миллан. Помните? Держу пари, что вы невнимательно слушали. Держу пари, что вы и сейчас слушаете невнимательно.
Мисс Болц ахнула. Лифчик на Марджори вдруг расстегнулся. Его концы свободно затрепыхались, и мисс Мак-Миллан подхватила его уже на лету.
— На этот раз чуть не свалился, — заметила она. — Может быть, на днях свалится. Вы ведь не хотите это пропустить, правда? Следите же внимательно. А теперь займемся этим гадким сказуемым.
Мисс Болц тихо произнесла:
— Вы не находите, что для меня все это исключается?
На этом месте моя жена заметила: «Интересные ты книги читал, однако, в тринадцать лет!»

Ещё год назад можно было бы всему этому улыбнуться, мысленно сказать уже умершему (в 2002 году) автору: «Спасибо, развлекли!» — и благополучно забыть. Теперь нельзя. Учителя в опасной близости от того, чтобы стать коллективной Марджори МакМиллан.

Почему это так? Потому что обычное, школьное, массовое образование — совсем не то же самое, что образование профессиональное, специальное, проще говоря, образование для взрослого или почти взрослого человека. Оглядываясь из своего взрослого возраста на школу, мы обнаруживаем в школьном образовании все те же самые элементы, которые были в нашей недавней профессиональной учёбе или повышении квалификации, и ложно предполагаем, что внешняя похожесть доказывает тождество того и другого. Но если так рассуждать, то и гусеница или червяк — это маленькая змея, ведь внешне они похожи. Школьное образование действительно сообщает некоторую сумму знаний. Но помимо этого оно (что важнее) учит детей другим очень важным в жизни вещам:

— общаться с равными; с теми, кто слабее и глупее; с теми, кто сильнее и умнее;

— дружить и ссориться; давать отпор обидчику; защищать то, что дорого; увлекать других своими интересами; образовывать вокруг себя группу, участвовать в её жизни;

— сосредотачиваться на долгой, монотонной и не вполне приятной работе, да и попросту терпеть то, что неприятно;

— нести ответственность за слова (сказал дерзость — вышел из класса), поступки (дал Иванову в глаз — родителей вызвали к директору) и их отсутствие (не сделал задание вовремя — получил «двойку»),

— думать об очень «детских» (а на самом деле — базовых) вопросах вроде «Что такое хорошо и что такое плохо?», искать свои личные ответы на эти вопросы.

Проще говоря, очное обучение постепенно, шаг за шагом, делает из детей взрослых людей.

Домашнее обучение эту задачу не решает или решает плохо. Для взрослых людей в этом никакой большой беды нет: они уже умеют худо-бедно нести ответственность за слова и поступки, выполнять задания без надзора взрослого, умеют дружить и ссориться. Взрослым людям требуется объяснить «правила игры», дать задания и следить за их выполнением — милое и простое дело! Почему милое, почему простое? Потому что взрослые мотивированы учиться. Один хочет сменить профессию, другой — расширить кругозор, а третий, скажем, просто получить «корочку», нужную для допуска к специальному оборудованию. Но первому нужна новая профессия, второму нужна широта кругозора, и третьему нужна «корочка».

Большинству детей кажется, что школьные предметы им вовсе не нужны. Это отношение часто (пусть и не всегда) переносится в училище или вуз, где подростки и «молодые взрослые» продолжают недоумевать, зачем им изучать то, что не станет их будущей профессией. (Всё это пишется не ради осуждения детей и не ради критики образовательной системы.) Но даже с этим ещё можно жить: при очном обучении у учителя есть ограниченные инструменты воздействия на ребёнка: вот тебе «Два в журнал», вот «Выйди из класса», вот «Встань и стой», старые, проверенные способы. При домашнем обучении все эти способы перестают работать. Будете меня ругать, Марь-Иванна? А я отключу звук в видео-конференции. И свой микрофон тоже отключу. И камеру, чтобы Вы меня не видели. И вообще у меня проблемы со связью. Нет, хорошо, звук-то я включу, но только в одну сторону: вы там распинайтесь у доски про то, как космические корабли бороздят Большой Театр, а я буду есть пиццу и писать своему другану личным сообщением про то, какая Вы, Марь-Ванна, старая дура.

Что же остаётся делать учителю на дистанционном обучении?

Только две вещи, похоже: или относиться к детям и полувзрослым как к настоящим взрослым, или изо всех сил «завлекать» их в учебный процесс, тем самым уподобл@ясь Марджори МакМиллан. Обучение, необходимость которого не осознана, без очного контакта ученика с учителем с высокой вероятностью вырождается в «услугу», в потребление того, что должно быть завлекательно, — и на поле завлечения неизбежно проигрывает другим, куда более завлекательным вещам.

Столкнувшись с той же проблемой сам (ваш покорный слуга преподаёт английский язык студентам в возрасте от 15 до 21 года), я следую первому подходу, к которому склонялся и раньше. Не могу сказать, что он хорош всегда, как и не могу рекомендовать его для всех. Возможно, мои студенты чувствуют некоторую мою отстранённость, отсутствие «дыхания в спину»; возможно, они ждут, когда за их успехами будут «пристально следить», а также будут их «ругать» и «воспитывать». (Не знаю, не спрашивал.) Следствие этого подхода при дистанционном обучении — вот какое: ответственные, «взрослые» студенты (а взрослым можно быть и в пятнадцать лет, как и не быть им и в шестьдесят) пишут ответственные, взрослые ответы, которые я с удовольствием читаю. А «недовзрослые» нещадно списывают из «Википедии» и пропускают сроки сдачи заданий, за что получают свои «тройки» и «двойки», что меня тоже устраивает. Озаботься я этим больше, морализируй я больше, будь я больше «мисс МакМиллан», вероятно, и успеваемость была бы выше. Благодарю покорно. Но при этом и я иногда оказываюсь в положении мисс МакМиллан, хотя не только не снимаю с себя никаких предметов одежды, но и видео-трансляций никаких не веду. Расскажу к слову недавний случай.

Третий курс в качестве задания на удалённом обучении на прошедшей неделе анализировал диалог о Сикстинской Мадонне между Степаном Трофимовичем Верховенским и Варварой Петровной Ставрогиной (данный в переводе Ричарда Пивира). Требовалось ответить на одиннадцать вопросов к этому диалогу. Про саму Сикстинскую Мадонну одна из студенток, чьей будущей профессией, между прочим, является живопись, очень «глубокомысленно» заметила:

Автор хорошо написал. Герои реалистичны. Технически говоря, это шедевр. Но я ничего не чувствую.
[The author wrote it well. People are very realistic. This is a masterpiece in technical terms. But I don’t feel anything.]
(Само собой, в её глазах Степан Трофимович —действительно всего лишь «обломок старины», а всю славу Сикстинской Мадонны действительно только «старики прокричали», с этим она полностью согласна.)

«Боюсь, что великие произведения — это не пицца, которую можно жевать», — только и сумел я ответить, находясь в затруднении (как нахожусь и сейчас) по поводу того, кто же из нас оказался мисс МакМиллан: то ли я сам, то ли «господин Достоевский», то ли Рафаэль. Кто-то из нас недостаточно «постарался», так что её величество самоуверенная недообразованность «ничего не чувствует». То ли мне следовало расхаживать в лифчике перед веб-камерой, то ли Фёдору Михайловичу стоило это делать, чтобы она «что-то почувствовала».

Можно ли было бы исправить это воинствующее невежество при очном обучении? Не могу поручиться, но — с большей вероятностью; я не упустил бы шанса прокомментировать этот взгляд. А при организации домашнего обучения и двадцати четырёх часов в сутки не хватит комментировать всё подряд, особенно учитывая то, что попытка убеждения предполагает диалог. Диалог с семьюдесятью студентами посредством электронной почты? Благодарю покорно. Хотите воспринимать Рафаэля как пиццу — получайте пиццу и конфеты «Рафаэлло». Ах да, есть ещё черепашки-ниндзя.

Массовое дистанционное обучение, то есть домашнее обучение тех, кто не очень мотивирован учиться, — действительно новый феномен нашей жизни, но феномен безрадостный и вынужденный. Если этот феномен продлится достаточно долго, он в самом деле создаст поколение «новых людей». В разных странах эти новые люди будут отличаться с поправкой на национальный характер. В Японии и Европе, к примеру, это будут чахлые «хихикомори», обитатели квартир, неспособные к взаимодействию с другими в реальном мире. В России, с нашей несколько большей витальностью, это будут «русские мальчики» и « русские девочки»: «Никаких знаний и беззаветное самомнение», как характеризовал их Алёша Карамазов Коле Красоткину. Будем надеяться, что карантин не окажется бесконечным.

© БСГ

Полина Зайцева, 76.ru

а ОГЭ то у 9-классников будет или нет? отличники недоумевают...