Статья Коновалова о Борисе Рыжем, в журнале "Арион" (Москва)

И уж если немецкие школьные и вузовские (не профильные) учебники по литературе не считают нужным вообще писать что-то о Рильке, что уж говорить о мировой литературной общественности?
Подозреваю, что только в головах некой кучки провинциальных оригиналов он только и может быть "величайшим поэтом 20 века".

Как всякий человек, не имеющий собственного мнения и не умеющий его отстаивать, Вы постоянно апеллируете к чужому мнению. Должна признаться, в этом я от Вас сильно отличаюсь. У меня есть свое мнение, и мне не требуется поддержка "авторитетов", "спецов" и т.п. Поэтому и беседа наша меня, признаться утомляет: Вы с бараньим упорством несете чушь вот уже во второй заход и с таким же примерно занудством требуете от меня доказать вещи, для меня самоочевидные.

К тому же Вы далеко уклонились от темы: речь-то о статье Коновалова о Рыжем, а Вас эвон опять куда занесло! Неумение охватить весь замысел и желание уцепиться за какую-то частность, вроде фразы о Рильке, Вас также невесело характеризует. Мужчина, держите ритм, тьфу, тему, не отвлекайтесь.

Но моя доброта велика и, опять же, не ради Вас, твердокаменный Вы наш, а ради Рильке и тех любезных читателей, кто зайдет на огонек.
Щаз найду нескольких "провинциальных оригиналов", которые писали о Рильке.

Начнем с Бориса Пастернака, был такой поэт. Вот из его первого письма к Рильке:

"Великий обожаемый поэт!

Я не знаю, где окончилось бы это письмо и чем бы оно отличалось от жизни, позволь я заговорить в полный голос чувствам любви, удивления и признательности, которые испытываю вот уже двадцать лет.

Я обязан Вам основными чертами моего характера, всем складом духовной жизни. Они созданы Вами. Я говорю с Вами, как говорят о давно прошедшем, которое впоследствии считают истоком происходящего, словно оно взяло оттуда свое начало. Я вне себя от радости, что стал Вам известен как поэт, — мне так же трудно представить себе это, как если бы речь шла о Пушкине или Эсхиле.

Чувство невообразимости такого сцепления судеб, своей щемящей невозможностью пронизывающего меня, когда я пишу эти строки, не поддается выражению. То, что я чудом попался Вам на глаза, потрясло меня. Известие об этом отозвалось в моей душе подобно току короткого замыкания.

................................

До сих пор я был Вам безгранично благодарен за широкие, нескончаемые и бездонные благодеяния Вашей поэзии. Теперь я благодарю Вас за внезапное и сосредоточенное, благодетельное вмешательство в мою судьбу, сказавшееся в таком исключительном проявлении. Входить при этом в подробности значило бы претендовать на Ваше внимание, на что я никогда не решусь, пока Вы мне сами этого не прикажете. Это значило бы также постичь цепь трагических событий истории и суметь о них рассказать, что, вероятно, превосходит мои силы.

Тем не менее всякий, кто способен учиться, может усвоить из нашего жизненного опыта, что великое в своем непосредственном проявлении оборачивается собственной противоположностью. Оно в действительности становится ничтожным в меру своего величия и косным в меру своей активности.

....................

Я не смею мечтать о прямом ответе. И без того я отнял у Вас столько времени своим растянутым письмом, которое заведомо кишит ошибками и несуразицей. Когда я его начинал, я думал лишь достойно засвидетельствовать Вам свое преклонение. Неожиданно и в который уже раз я ощутил, каким откровением Вы для меня стали. Я забыл, что чувства, которые простираются на годы, возрасты, разные местности и положения, не могут поддаться внезапной попытке охватить их одним письмом. И слава Богу, что забыл. А то я не написал бы и этих беспомощных строк. Лежат же исписанные листы, которые я никогда не решусь послать Вам за их многословие и нескромность. Лежат и две книги стихов 25, которые я по первому побуждению собрался отправить Вам, чтобы ими, как сургучом, осязаемо запечатать это письмо, и не посылаю из боязни, что Вам когда-нибудь придет в голову читать этот сургуч. Но все становится лишним, стоит выговорить то, что важнее всего. Я люблю Вас так, как поэзия может и должна быть любима, как живая культура славит свои вершины, радуется им и существует ими.

.....................................

Ваш Борис Пастернак".

http://www.imwerden.info/belousenko/books/...Rilke_Pisma.htm

Из письма Цветаевой (была такая провинциальная оригиналка) Рильке:

"Смею ли я так назвать Вас? Ведь Вы — воплощенная поэзия, должны знать, что уже само Ваше имя — стихотворение. Райнер Мария — это звучит по-церковному — по-детски — по-рыцарски. Ваше имя не рифмуется с современностью, — оно — из прошлого или будущего — издалека. Ваше имя хотело, чтоб Вы его выбрали. (Мы сами выбираем наши имена, случившееся — всегда лишь следствие.)

Ваше крещение было прологом к Вам всему, и священник, крестивший Вас, поистину не ведал, что творил.

------------------------

Вы не самый мой любимый поэт («самый любимый» — степень), Вы — явление природы, которое не может быть моим и которое не любишь, а ощущаешь всем существом, или (еще не все!) Вы — воплощенная пятая стихия: сама поэзия, или (еще не все) Вы — то, из чего рождается поэзия и что больше ее самой — Вас.

Речь идет не о человеке-Рильке (человек — то, на что мы осуждены!), — а о духе-Рильке, который еще больше поэта и который, собственно, и называется для меня Рильке — Рильке из послезавтра.

Вы должны взглянуть на себя моими глазами: охватить себя их охватом, когда я смотрю на Вас, охватить себя — во всю даль и ширь.

Что после Вас остается делать поэту? Можно преодолеть мастера (например, Гёте), но преодолеть Вас — означает (означало бы) преодолеть поэзию. Поэт — тот, кто преодолевает (должен преодолеть) жизнь.

Вы — неодолимая задача для будущих поэтов. Поэт, что придет после Вас, должен быть Вами, т. е. Вы должны еще раз родиться.

Вы возвращаете словам их изначальный смысл, вещам же — их изначальные слова (ценности) *. Если, например, Вы говорите «великолепно», Вы говорите о «великой лепоте» **, о значении слова при его возникновении. (Теперь же «великолепно» — всего лишь стершийся восклицательный знак.)

По-русски я все это сказала бы Вам яснее, но не хочу утруждать Вас чтением по-русски, буду лучше утруждать себя писанием по-немецки."

ссылка та же

А вот мнение Роберта Музиля. Кстати, в этой речи объясняется и то, почему поэзия Рильке не пользовалась популярностью в Германии. В Германии, которая тогда вскоре стала гитлеровской, как известно.

"Когда известие о смерти великого поэта Райнера Марии Рильке достигло Германии, и в дни, последовавшие за этим, мы напряженно следили за газетными публикациями, чтобы увидеть, как эта скорбная весть воспринимается историей немецкой литературы: не будем обманывать себя! — ведь приговор о величии выносится сегодня в этой первой инстанции, поскольку для литературы теперь практически не существует инстанции более авторитетной, — нам нетрудно было убедиться, насколько отклики прессы соответствуют тому, что я для краткости назову почетными государственными похоронами второго разряда.

Эти публикации красноречиво свидетельствовали, а вы ведь знаете, насколько сильно влияет расположение напечатанного материала и шрифт, для него выбранный, на то, чтобы до читателя сразу дошло: да, произошло событие, вполне заслуживающее упоминания, однако более нам нечего к этому добавить!

Все детали, связанные с этим событием, упоминались в разделе культуры, с достоинством справившемся с возложенной на него миссией. Но вы вполне можете себе представить, насколько все было бы иначе — будь случай для прессы более подходящий! Подобное событие стало бы поводом для объявления национального траура, и газеты постарались бы показать всеми миру, как мы умеем скорбить!

Столпы государства склонились бы в поклоне, отдавая дань памяти великому покойнику, заполоскались бы на ветру эпохи газетные передовицы, загрохотал бы салют некрологов, и все мы впали бы в безутешное состояние, хотя не всем участникам было бы ясно, по какой причине. Одним словом, это был бы прекрасный повод.

Смерть Рильке не была прекрасным поводом. Когда он умер, он не доставил нации удовольствия от торжественных похорон. Позвольте мне связать со случившимся некоторые собственные размышления.

Когда я осознал, насколько невысоко оценили утрату Рильке в калькуляции текущих общественных событий, — вряд ли она перевесила по своему значению премьеру нового фильма, — то, и я открыто в этом признаюсь, первым, что пришло мне в голову в ответ на вопрос, почему мы все здесь сегодня собрались, было следующее: потому что мы хотим воздать дань уважения величайшему лирическому поэту, какого Германия имела со времен средневековья!"

http://omiliya.org/article/rech-o-rilke-robert-muzil.html

1)Так я, вроде как и не клоун, что бы меня весело характеризовать. Возможно, именно поэтому я так разительно и отличаюсь от вашего круга повседневного общения.
2)Дьявол - в деталях.
3)По когтям видно льва.
4)Жизнь цепь, а мелочи в ней - звенья, нельзя звену не придавать значенья. (с)
5)И т.д. и т.п.

В таком случае, вставляйте ИМХО, и, если по вашему мнению, поэт Светик будет величайшим текстмейкером всех времён и народов - вопросов нет, это ваше личное горе!
Но не надо путать ваше-коноваловско-косте-юринское личное мнение с мнением профессионального сообщества.

Что касаемо невообразимой любви русскоязычной публики к Рильке, хотя бы в сравнении с немецкоязычными странами, не говоря уже о англо-саксонском мире, то, секрет этой любви вы только что про_ДЕМОН_стрировали.
Действительно, такой беспрецедентный пиар Рильке создали именно переписка Пастернака и Цветаевой между собой, и с Рильке.
Сразу замечу, что эпистолярный жанр имеет существенные отличия от литературной критики и любого профессионального анализа текста, поэтому, даваемые там оценки нельзя приравнивать к экспертным.

Удачи!

Итак, что мы имеем в сухом остатке.

1. Рильке - великий поэт, и это подтверждают его выдающиеся современники, как немцы, так и нет. Пастернак, Цветаева, Валери, Касснер, Музиль, Бенн, Гофмансталь, Цвейг, Фейхтвангер, далее везде.
2. Сочинения поэта до сих пор регулярно издаются и по-немецки и на других языках. Выходят биографии, в т.ч. переводятся на русский. Биография Хольхузена, например.
3. Многие современные поэты, читатели и критики, в т.ч. даже некоторые ярославцы, полагают так же. Это же касается и уже умерших писателей. Некоторые имена уже прозвучали. Для солидности можно добавить Бродского, Целана, Милоша и др.
4. Рильке активно переводят по-русски, выходят собрания сочинений, в т.ч. на русском языке (два издания, под ред. Витковского).
5. Профессиональные филологи его не хвалят, т.к. у них не принято хвалить никого.
Широкие народные массы его не знают, т.к. не читают поэзию вообще.
6. Аноним с ярпортала с ником mr_Ro полагает иначе и считает, что его мнение совпадает с "мнением профессионального сообщества". При этом аноним не называет ни одной фамилии из этого "сообщества", не приводит никаких ссылок и даже тут, на ярпортале, его пока никто не готов поддержать.

У меня всё. Ушла давиться гомерическим хохотом.

Помнится, Цветаева, в переписке, очень многим объяснялась в любви, и переписка с Пастернаком - не исключение. Любила ли Цветаева Пастернака и прочих своих адресантов? Конечно же нет!
Признание в любви к Рильке как к мужчине и поэту - из той же оперы.
Психоэмоциональная гиперболизация.
Я разве где-то писал, что Рильке - вообще третьеразрядный графоман?
Конечно же он хороший поэт, но не величайший. Вон, по Рыжему тоже пишут статьи, и что? Он, как и десятки других поэтов - тоже не величайший...
Пишут или не пишут - это не показатель. А по Рильке в Германии как издавались работы, так и будут издаваться, но его появление в школьных учебниках от этого не станет возможным, ибо заставить поверить в то, что он хотя бы величайший немецкий поэт 20 века, ну, это надо устроить какой-то культурный Сталинград немецкому литературоведческому сообществу. Но у них там и без этого хватает своих Грюнвальдов: толерасты, прочие сексменьшинства, исламофилия и гендерофобия шагают в полный рост по германской нации.