Хулиганы-меломаны

В журнале FurFur бывший советский металлист Сережа-Окуляр рассказывает про неформальную тусовку в Москве 1980-х годов. Очень много букв, причем, никто, похоже, даже и не собирался расставлять их красиво, структурировать и делать какие-то умные выводы, а просто взял да и вывалил на читателя массу информации: фарцовщики, филофонисты, люберы, винил, толкучки, облавы, десятки названий и имен (иногда знакомых) и вот это все. Но, как по мне, в таком вот огромном, сыром и местами занудном тексте есть своя прелесть. Он очень, что называется атмосферный, и пресловутый "дух эпохи" считывается с легкостью необычайной. Почитайте, кому интересно, оно того стоит. Вот несколько цитат для затравочки:

Радио мне на фиг не было нужно, оттуда лилась монотонная бредятина. Только магнитофон и проигрыватель, что впоследствии оказалось ошибочным. Пришёл как–то соседский мальчик и просто воткнул туда кусок проволоки. Радио вздрогнуло и заговорило на иностранном языке. Соседу было лет 18, но у него уже пробивалась седина. Бывает такая склонность у некоторых людей. Этот Коля, сам по себе тихий и интеллигентный, в шоблы ни с кем не сбивался, однажды принёс пластиночки и настроил мне радио. Я, конечно же, сразу врубил всё на полную катушку, и оттуда понеслось: «О мио Майо, мио Майо…» Это были прямые концерты из Вашингтона, концерты поп–музыки номер один и номер два.

Пластиночная страсть была неистребима. Переодевшись в гражданскую одежду, я мчался в Москву на Самотёк, где тут же принимался ментами. Потому что у всех был характерный четырёхугольный пакет. Как не конспирируй, не спрячешь. Я нашёл выход, купив коробку из–под четырехпластовой речи Леонида Ильича Брежнева. Отличная коробка с двойными пакетами, над которыми все филофонисты тряслись и которых не хватало всегда.

Армейский друг, Валерий Жемуляев, с которым я поддерживал связь, помог доставать железо с какого–то полигона под Рязанью; он приобретал, конечно же, за бутылку у прапорщика патроны в патронташах. У меня хватило ума дербанить эти ленты пулемётные, они шли на пояса и напульсники. Ленты были широкие, кончики у трассирующих патронов были разноцветными, и люди ходили по метро с настоящими боеприпасами!.. Блин, как нас тогда не посадили, даже не знаю.

Самая крутая облава была в Новоподрезково. Милиция нагнала десятки автобусов, леса прочёсывал батальон с собаками. Прямо как в кино про эсэсовские зачистки. Бедные филофонисты сползали по насыпям, теряя пластинки и вещи, менты бегут, собаки лают. Металлисты скрывались по посёлкам, стучали в двери: «Бабушка, приюти!» «Кто?» — «Партизаны». Люди запирались в деревянных туалетах, залезали в подпол, откуда их выковыривали.

Меня просто пёрло не по–детски, а вокруг было много аморфных и непредприимчивых людей. Покупая клёпку по кощунственным ценам в рубль, сделать ремень с 25 клёпками, а потом можно было легко продать его за 50 рублей! Я уже ходил по заводам и предлагал сделать мне этих клепок по баснословным для работяг суммам. Наверное, выглядел я как сумасшедший — из тех, кто ходит сейчас по кабакам и, не найдя чего–то там в меню, просит: а зажарьте мне вот этого попугая из клетки...

Становись ребята в ряд !

Заступаем в Рок Наряд

5...4...3...2...1.. ОГОНЬ !!!!!!!!

двойные пакеты
помню, да

УПД.
ПРочел
Офигенно чувак написал
молодец

Это сообщение отредактировал Котейка - 4.06.2015 - 10:26

Котейка
Что такое двойные пакеты? У меня до сих пор у родителей дома Бранденбургские концерты Баха лежат - такой же, как я понимаю, набор пластинок в коробке. Не помню, какие там пакеты.

жирноевутесах
Диски в конверте были в еще одном пакете
у совецких пластинок пакет был почему-то из полиэтилена и он, бл@ть или сразу рвался или сминался. Да еще , вдобавок, электрилизовал и лип к рукам
у фирмацких внутренний пакет был или из спецбумашки или из хрустящего такого тонкого пластика
На пакетах иногда были фото и тексты песен, они были тоже оформлены. Это ценилось.
впрочем, были и просто полупрозрачные

хорошо написано )) вспомнил молодость, хотя у нас в городке конечно не те масштабы были. но тенденция прослеживалась ))

Котейка
А, понятно. Спсб.

пусть будет здесь)

Пока нас не накрыло Сетью.
Почему поколение 80-х перестало обсуждать любимую музыку.

Помню, как 10 лет назад один мой друг поразил меня. Мы были довольно близки, у нас сложились доверительные отношения. Но друг наотрез отказывался обсуждать со мной любимую музыку, притом что вкусы у нас во многом совпадали. Я не мог этого понять. Понял, наверное, лишь в последние годы.

Большая часть моего детства прошла в Варшаве, и класса с шестого для нас, русских детей, вопрос «Что ты слушаешь?» был одним из определяющих при знакомстве. Новые люди появлялись постоянно: семьи уезжали, им на смену приезжали другие. Если новый человек любил музыку, близкую и понятную нам, то своим он становился очень быстро. С ним было о чем поговорить. У него было что взять, с ним было чем поделиться.

Сейчас нам нет нужды брать у друзей «что-нибудь послушать». Ты узнаешь название этого «чего-нибудь», приходишь домой, открываешь Интернет, заказываешь или скачиваешь. Можешь послушать любой альбом, купить любой диск. Кто из нас мог себе представить такой пряничный дом в 90-е?

Тогда музыка была общим делом. Если я купил кассету с альбомом Iron Maiden 1984 года, то мой друг Леха не искал такую же, а спокойно переписывал ее у меня, я же, в свою очередь, брал у него альбом 1988 года. И тот, и другой, к слову, влезали на сторону чистой 90-минутной кассеты.

Проигрывателя компакт-дисков у меня не было долго. Сами диски стоили дорого. В конце месяца родители давали мне деньги, которых хватало на пару-тройку кассет. Бывало, я не тратился на школьные завтраки и откладывал. Мог купить еще две кассеты, итого – 4–5 в месяц.

Мы слушали много тяжелой музыки. У нас было разделение труда. Леха покупал Мейденов, дэт и трэш-метал. Я брал немцев и «классику»: Helloween, Кинга Даймонда, Running Wild. Некоторые вещи кочевали по всему двору. Например, «Master of the Rings» группы Helloween (никакого отношения не имеющий к Толкиену!) нравился даже девушкам. Но все брали кассету у меня. Ксерокопировали книжечку с фотографиями и текстами.

Помогали родители. У моего папы было штук 150 кассет – в основном записи с польского радио 80-х. Тогда в эфир пускали целые альбомы, а папа нажимал кнопку «record» на нашем старом магнитофоне «Fisher».

Помогали папины коллеги. Дядя Миша был известен тем, что склеивал солдатиков и танки, а также слушал AC/DC. Я переписал у него семь альбомов, включая старые, с Боном Скоттом, которые оценил по достоинству лишь в университете. У дяди Вити были сотни кассет, а затем он принялся закупать диски в огромных количествах. Я передавал ему чистые кассеты. Так у меня появились, например, все классические альбомы Black Sabbath, а ведь долгое время приходилось довольствоваться сборником лучших вещей.

Старшие братья некоторых моих товарищей были в прошлом нашими музыкальными единомышленниками. В их архивах удавалось порой находить нечто ценное. Порой это были чудовищного качества записи: скрежет, шум, бульканье, неразборчивый вокал. Порой не было и этого. Однажды я нашел у моего приятеля Димы кассету, на которой было написано «Queensryche – Operation: Mindcrime». И названия песен. И даже продолжительность каждой. Моя радость была неописуемой. Это была классика жанра, первый концептуальный прогрессив-металлический альбом!

«Это кассета брата, – сказал Дима. – Но бери, послушай». Я взял. Добрался до дома. Включил магнитофон. Никакого Queensryche на кассете уже не было. Был то ли Бутусов, то ли Шевчук. Димин брат сменил приоритеты, а от классики жанра осталось только имя.

Мы говорили о музыке постоянно. Не только друг с другом. Как-то вечером (было уже темно) нас остановили поляки. Трое. Пьяные. Бритоголовые. Мы решили, что пропали. В итоге… мы разговаривали с ними час. О Кинге Даймонде, Элисе Купере, «Металлике», легендарных концертах в Ярочине. Оказалось, что они обознались. Искали болгарина, который ходит к ним на дискотеки и соблазняет девушек.

У нас было четыре магазина. Мы знали ассортимент, но всякий раз ждали, что продавцы принесут со склада что-нибудь новое. Иногда нам везло. Мы ходили и облизывались на диски, рассматривали обложки и мечтали, что когда-нибудь…

Один магазин был в 10 минутах ходьбы от дома. В нулевые там стали торговать оборудованием для инвалидов. Второй магазин – самый крупный – находился по соседству с церковью Святого Спасителя. В марте 1998 года мы отстояли возле него часовую очередь за автографами группы Acid Drinkers, спасаясь от гадивших сверху голубей. В нулевые там уже вовсю уплетали суши и роллы, а дух музыки выветрился. Третий магазин был в подземном переходе у Центрального вокзала. Он назывался «Рык»! Продавец косил на оба глаза, носил кожу и слушал то же, что и мы. Я не выходил от него без покупки, а одному моему приятелю он даже что-то доставал на заказ. В нулевые там уже торговали бюстгальтерами.

Четвертый магазин пока жив. Но это мультимедийный сетевой магазин, и музыки в нем с каждым годом все меньше. Она, как и в России, уходит в Интернет, в область скачиваний и заказов.

Приятели, покидавшие Польшу, присылали нам из Москвы манящие эпистолы. Тут, писали они, рай. На «Горбушке» есть все! Приезжайте – покупайте.

Я вернулся летом 1998 года. Пиратская кассета с розовым корешком и далеко не розовой музыкой стоила 10 рублей. Кризис поднял цену до 30. Записывали на кассеты с дисков, причем абы как. Песни могли идти в любом порядке. Если запись вдруг не влезала на сторону 60-минутной кассеты, то песни нещадно кромсали. Жалобы не принимались, точнее, принимались в штыки. Пришлось переходить на диски. Пиратские стоили 100 рублей, а «Горбушка» роилась от продавцов-советчиков. Один и тот же, бывало, знал все о Найке Борзове и группе Megadeth. Но на стипендию купить удавалось немного, и включалась система теперь уже университетских связей.

Записал тебе сумрачный Петя группу Rage с Пражским симфоническим оркестром – ты неизбежно с ним обсудишь прослушанное. Приобщила тебя металлистка Катя к прогрессивной металлической музыке – будь добр, приобщи и ты ее к чему-нибудь польскому. Принес тебе скептик Леша диск с рычащей итальянкой – облагодетельствуй его альбомом, который ему, как обычно, не понравится. Пригласил однокурсников домой – ознакомь со свежеприобретенным материалом. Вот вам, друзья, новая финская группа с женским вокалом. Нравится? Гоните кассету, запишу.

Интернет тогда уже вошел в нашу жизнь, но пока еще не во все наши дома. А если и вошел в дома, то в ограниченном формате, без возможности качать музыку гигабайтами. Мы общались в Сети с себе подобными. На смену чистым кассетам пришли диски-болванки. «Нарезать» знакомому по интернет-форуму диск с каким-нибудь джаз-дэт-металом считалось благим, улучшающим карму деянием. Обсуждение, критика, обмен взглядами шли в качестве бонуса.

А потом нас все-таки накрыло Сетью…

В какой-то момент мы, завсегдатаи форумов, поняли, что у нас не получается говорить о музыке. Всю музыку, которая нас интересует, мы можем достать или уже слышали. Общение ради обмена ценностями теряло смысл. Спор о том, что нравится, а что – нет, не имел смысла изначально. А вывести беседу на уровень профессионального анализа мы не могли. Образования не хватало.

Самой музыки стало больше, чем человек способен… нет, не прослушать – здесь-то никаких секретов нет, включай на работе и слушай восемь часов кряду. Понять и прочувствовать такой объем невозможно. Установить личные эмоциональные связи с музыкой. Сделать ее частью своего «я».

Бойся своих желаний – они имеют свойство сбываться.

Мы были юны, голодны до музыки и поэтому говорили о ней. Сейчас мы с нею наедине. Нет повода спрашивать у людей, что они слушают. В эпоху повышенной доступности музыки общение с ней стало казаться интимным процессом, чем-то вроде акта любви.

Но если вдруг, как будто без повода, слово за слово разговоришься с кем-нибудь и вдруг услышишь от него знакомые с детства имена и названия, то вспоминаешь себя. Как шел через весь город с первым купленным диском в пакете, довольный, как слон. Как вешал на стену плакат с волосатыми мужиками. Как слышал, что внизу, в квартире друга, заиграла до боли знакомая вещь, плевал на уроки, шел к нему и говорил о том, что любишь.

Сейчас люблю уже преимущественно молча.
http://www.ng.ru/style/2016-07-13/8_generation.html

Всем привет!
Раньше музыка была социальным статусом, престижем, принадлежностью к той или иной группе (Аквариум слушали одни, Любе - другие, аппаратура, количество дисков - всё это описывало статус человека не хуже, чем сейчас марка машины)
Сейчас музыка не стоит и копейки, всё можно скачать бесплатно.
Соответственно. вся статусноть и престижность идёт лесом. Музыка сейчас - это просто продукт с нулевой стоимостью, и если о колбасе (мясо) ещё имеет смысл говорить, т.к. там есть такие характеристики как вкус-цена-статусность, то музыка ничего этого не имеет, а значит, и говорить об этом не стоит.

Удачи!

Щас!
Если речь о музыке конечно

"Статусность" - тоже чушь полнейшая.
Количество дисков было статусом фарцовщиков, а не любителей и знатаков.
А знатоки гурманами были и остались.
Их интересы выходят далеко за просторы,казалось бы, безграничной сети.

Хорошо, ваша версия?

mr_Ro
Так только что озвучила)

Вопрос статьи был следующим:

Можно ещё раз увидеть ваш ответ на этот вопрос?

Удачи!

mr_Ro
Ок.
Поколение 80-х, как и любое другое, очень "разношёрстное".
Потому делать далекоидущие выводы, проводя экстраполяцию от частного к общему, мне кажется некорректным.
Все просто)

Поколения 60х, 70х, 80, 90х не смотря на всю свою разношерстность (любое поколение разношерстно), обсуждало любимую музыку, а поколение десятых годов - нет. Почему?
Я предложил свою версию. Разумеется, всё куда сложнее: и музыка тогда жила полнокровной жизнью, сейчас это просто бабло, компиляции, эклектика и имитация чего угодно. Говорить о том, что тысячапервый альбом Гребня отличается от тысячавторого его альбома как две колоды по-разному перетасованных карт - тоже бессмысленно.
Самое простое объяснение - просто постарели, подштанники и тёплый сортир (не путать с Сартром) стали более актуальны. И т.д и т.п.

Итак, есть моя версия, которую вы опровергли. Ну-с, видимо вы лучше знакомы с вопросом и должны знать правильную версию, так выдайте сию страшную тайну!!

Вместо этого я вижу только два тезиса "так я уже озвучила' и "говорить об этом не корректно, т.к. поколение разношерстно".

Любое поколение разношерстно, но у любого поколения есть общие черты, и автор статьи заметил, что раньше поколение обсуждало, а теперь не обсуждает. К сожалению, за деревьями разношерстности вы не увидели леса проблемы.