Хорошие дзенские истории

Дзэнский наставник Хакуин часто рассказывал о том времени, когда он был еще молодым учеником и странствовал, встречаясь с дзэнскими учителями и практикуя сосредоточение на пустоте. Так последователи дзэн очищают сознание от субъективных образов, готовя себя к восприятию объективной истины.

Однажды Хакуин путешествовал в обществе двух других буддийских монахов. Один из них, сославшись на болезнь и усталость, попросил Хакуина нести его вещи.

Молодой Хакуин с готовностью согласился, еще глубже погрузившись в созерцание пустоты и освободив тем самым свое сознание от лишнего груза.

Видя, как Хакуин молод и усерден, другой монах тоже решил освободить свои плечи от тяжести ноши. Прикинувшись, как и первый, больным, он попросил Хакуина понести и его вещи.

Преисполненный буддийского сострадания Хакуин взял третью сумку и продолжил путь, еще сильнее отдавшись пустоте.

В конце концов монахи добрались до того места, откуда продолжить путешествие можно было только по воде, и на ближайшей переправе они взяли лодку. Хакуин, совершенно утомленный, свернулся калачиком и глубоко заснул.

Проснувшись, Хакуин никак не мог сориентироваться. Оказывается, они только что пристали к берегу, но молодой монах совершенно ничего не помнил о поездке.

Почувствовав неприятный запах, он огляделся и увидел, что лица у всех вокруг были зеленого цвета, а их одежды — залиты рвотой. И что все как-то странно смотрели на него.

Выяснилось, что во время пути лодку настиг шторм; ее бросало по волнам туда и сюда так, что никого, даже лодочника, не миновала морская болезнь.

И только молодой Дзэнский монах Хакуин, утомившись тяжестью вещей своих спутников, проспал всю бурю и совершенно ничего не почувствовал.

Так, рассказывал наставник Хакуин, он впервые на собственном опыте постиг справедливость принципа: спрятанная добродетель вознаграждается явно.

Спрятанная добродетель, явленная награда.

Это сообщение отредактировал Richard Diesel - 8.05.2013 - 21:54

Самурай, служивший одному из местных даймё, пришел на беседу к дзэнскому наставнику Хакуину.

"Что ты сделал?" — спросил наставник самурая.

"Я всегда с любовью внимал учению Будды. Но из-за этого меня поразила болезнь", — ответил самурай.

"И что же это за болезнь?" — вновь спросил Хакуин.

"Сперва я повстречал дзэнского наставника и постигал принцип сущности сознания. Потом я познакомился с учителем школы Сингон и изучал сутры, предназначенные для избранных. Однако учения двух школ пробудили во мне сомнения и замешательство, а когда я представил себе первый знак азбуки, в сознании моем внезапно возникли образы адских миров. Когда я попытался остановить их, опираясь на принцип сущности сознания, два видения столкнулись и сознание мое утратило ясность. Когда я сплю, меня преследуют кошмары, а когда я просыпаюсь, не могу вырваться из порочного круга умозаключений".

Хакуин щелкнул языком и сказал: "А знаешь ли ты, что именно так боится ада?"

"Образ пустоты? Я поймал эту болезнь".

Хакуин обрушился на самурая с криком: "Ты, ничтожный мошенник! Самурай сохраняет верность своему господину и не боится ни воды, ни огня, он без тени сомнения и не моргнув глазом подставляет тело под копья и мечи. Как ты можешь бояться вида пустоты? Немедленно отправляйся в каждый из адских миров и проверь-ка, что это такое?"

"Как может наставник заставлять людей впадать во зло?" —пожаловался самурай.

Хакуин рассмеялся и сказал: "Адских миров, в которые попадаю я, — восемьдесят четыре тысячи. Взгляни-ка — нет ни одного, в котором бы я ни оказался!"

Уловив, наконец, что хочет сказать наставник, самурай преисполнился радости.

Опустошение ада

Однажды ночью в провинции, где располагался [буддийский] монастырь, прошёл сильнейший снегопад. Утром ученики, пробираясь буквально по пояс в снегу, собрались в зале для медитаций. Учитель начал свою речь так:
– Скажите мне, что нужно делать в этой ситуации?
Один из учеников сказал:
– Следует молиться об оттепели.
Другой сказал:
– Нужно сидеть в своей келье, а снег пусть идёт своим путём.
Третий сказал:
– Познавшему истину должно быть всё равно – есть ли снег или нет снега.
Учитель сказал:
– А теперь послушайте меня...
Ученики приготовились внимать величайшей мудрости.
Учитель обвёл их взглядом, вздохнул и сказал:
– Лопаты в руки – и вперёд!

Тёплый воздух резвился вокруг пустыни, подхваченный летним ветерком. Человек сидел на берегу холмов. Говорит он одному из холмов: вот ты когда нибудь разговаривал с небом? Холм молчит. А со звёздами? Холм опять сразил полной тишиной. Тогда человек счёл что холм не хочет с ним разговаривать. Говорит: если ты не хочешь со мной разговаривать, объясни мне причину этого. Холм опять молчит. Человек стал нервничать. Он очень жаждал понимать и слышать весь мир, рычание зайца, звук шумящего моря. Но холм не отвечал ему. Человек задумался и замолчал на несколько минут. В этот момент он испытал первое в своей жизни просветление. Он понял: язык тишины является универсальным языком. Для того, чтобы что то понять, нужно избавиться от лишнего шума, от лишних звуков и ощутить то, что заложено на дне колодца тишины. Он оказался прав. Он понял то, что ему сказал холм. Он полностью испытал на себе дзэн.

Мастер Мурамаса делал самурайские мечи как разящее оружие. Мастер Масамунэ — как оружие, которым защищают свою жизнь.

Чтобы сравнить, их клинки вонзили в дно ручья. По течению плыли опавшие листья.

Все листья, что прикасались к мечу Мурамаса, оказывались рассеченными на две части. Листья оплывали меч Масамунэ, не касаясь его.

«Дзэн и чайную церемонию объединяет постоянное стремление к упрощению. Дзэн устраняет всё ненужное в своём познании высшей реальности, а чайная церемония – в жизни. Чайная церемония – это эстетизм примитивной простоты. Дзэн также стремится содрать всю шелуху искусственности, которой человечество покрыло себя, вероятно, для того, чтобы казаться более солидным…
Много неуместного переполняет наши мозги, отвлекая и рассеивая энергию, которую следует сосредоточить на том, что делаем в данный момент. Когда вода вливается в чашку, то это не просто вода — много разных вещей попадает в нее, хороших и дурных, чистых и грязных, которые никогда и никуда не должны выливаться, за исключением своей собственной бездны бессознательного. Вода чая, как покажет анализ, содержит всю грязь, которая беспокоит и заражает поток нашего сознания. Искусство становится совершенным только тогда, когда оно перестает быть искусством; когда в нем есть совершенство безыскусности, когда сокровенная искренность нашего существа утверждает себя. Вот что такое почитание в искусстве чайной церемонии. Поэтому почтение есть искренность или сердечная простота». (Судзуки)

Будда сказал: "Я считаю королей и правителей пылинками праха. Я смотрю на сокровища, золото и жемчуг, как на кирпич и гальку. Я смотрю на лучшие шелковые одежды, как на рваные лохмотья. Я вижу мириады миров Вселенной как маленькие зёрнышки, а самое большое озеро в Индии - как капельку масла на моей ноге. Я понимаю, что учение о мире - это иллюзии фокусников. Я различаю высшее понятие освобождения, как золотую ткань во сне и смотрю на святую дорогу среди освещённых дорог, как на цветы перед глазами. Я вижу медитацию, как опору горы. Нирвану, как ночное сновидение среди дня. Я смотрю на суждения о верном и неверном как на коварный танец дракона, а на зарождение и гибель убеждений, как на слезы, оставляемые четырьмя временами года".