Что мы наделали, История русских медиа 1989-2011

"Афиша" сделала неплохой спецпроект - учебник по истории отечественных СМИ. Здесь как бы далеко не все, но многие - от "Коммерсанта" и "Ведомостей" до "Птюча" и "Столицы", от Листьева и Доренко до Колесникова и Пьяных, от выборов 1996 года до "За стеклом". Рассказывают непосредственные участники событий.

Вот, к примеру, Алексей Венедиктов ("Эхо"):
Мы украли медицинскую карту Ельцина перед операцией. На самом деле случайно получилось, что у одного из моих корреспондентов был роман с одной из держателей этой карты. Накануне я получил информацию, что на следующий день в семь утра Ельцин будет прооперирован. Я звоню в приемную Ястржембского, прошу соединить. Мне говорят, что он на совещании. Я говорю: "Тогда передайте ему, что через 52 минуты будет выдана следующая информация, запишите, пожалуйста. "Завтра в 7 утра Борису Ельцину будет сделана операция". Через две минуты Сергей мне перезванивает и говорит "Я прошу тебя только время не объявлять, мало ли, как пойдет эта операция". Я ответил: "Хорошо. Пресс-секретарь подтверждает мне, что операция будет завтра, и я получаю первый вопрос на пресс-конференции хирурга".



Владимир Яковлев (основатель "Коммерсанта"):
Наши американские инвесторы страшно волновались, чтобы с нами все было в порядке. И в какой-то момент они решили, что нужно провести к нам прямую телефонную ли­нию. Кабель в Америку такой. У меня в приемной стоял телефон, на котором не было номеронабирателя, а была только трубка, и если ее снять, то телефон некоторое время трещал, а потом там кто-то говорил: "Hello!"



Валерий Панюшкин (журнал "Столица" - 1997):
Шеф-корреспондентам была положена вполне внушительная зарплата, нам выдали служебные мобильные телефоны — тогда их могли позволить себе только очень обеспеченные люди. Это было настолько круто, что когда телефон выдали Охлобыстину, он тут же позвонил Феде Бондарчуку и сказал: "Федя, давай прямо сейчас встретимся, я тебе покажу мобилу свою".



Сергей Доренко:
Все губернаторы стоят в очереди на прием к Лужкову. Он делит посты в будущем правительстве. Он делит страну. Степашин пасется вокруг Лужка, все пасутся вокруг Лужка. И в Кремле начинается дикая паника, Кремль понимает, что земли под ним нет, что он висит в воздухе. Мне насрать, я их ненавижу со всей своей пролетарской ненавистью, а Лужка тем более, потому что он меня преследует. Гусь меня зовет к себе в июне — а Гусь-то победитель, а мы растоптаны, пьяный папа где-то валяется в Барвихе, и все, Степашин с ними. Я Гусю говорю: "Володя, дай подумать. Я разочарован, мне не хочется к вам идти — вы с этой падалью, эта падаль меня бьет. Подождите немножко, я погуляю, оклемаюсь". И я толкусь, работы нет, ничего нет, перебиваюсь как-то. В августе прискакивает Боря: "Старик, старик, скорее! Старик, мы всех трахнем!" Я говорю: "Ну пожалуйста, я-то тут при чем?" Он: "Ты в команде". Я говорю: "Боря, только давай изменим одну позицию. Позиция простая — мы идем на смерть, физическую. Чтобы было понятно — эти люди будут стрелять, Россия стоит дорого, во всяком случае — дороже, чем жизнь пары м…даков, нас грохнут". Поэтому, говорю, дело простое — эмиграция или проигрыш со смертью, у меня другого нет варианта. Он говорит: "Ну так ты что решил?" Я решил, что я не еду в эмиграцию и выбираю расстрел на Красной площади, пошли. И он бежит куда-то, звонит Тане–Вале, опять всем мешает — а его же уже слили, и он же уже пошел в жопу, и все так счастливы были без него.
— Слили, но канал-то его.
— Ну как его, папин канал по существу. И вот паника, и он возникает, как какой-то сперматозоид посреди вагины, и начинает кричать, что он тут, конечно, один остался, но он козырной. Носится по этой вагине взад-вперед, крича, что звать его Березовский. А все остальные такие мальца притухшие, и я в том числе, но я гибельно притухший, я такой как бы Остап Бульба: "А я хочу на смерть!" А он бегает, у него одно слово: "Всех вые…ем". Я говорю: "Боря, ну можно обосновать?" А он: "Мы всех вые…ем. Ничего не обосную, но мы всех вые…ем". Ну чокнутый. И я начинаю эту программу, знакомлюсь с Путиным. Первые его слова были: "А вы знаете, что в нашей организации вас не очень любят?"



Артемий Троицкий (Playboy):
Первые два года работы в Playboy были настоящим праздником. Этот журнал стал могучим магнитом для одних и абсолютным жупелом для других. В Красноярске его запретили к распространению как порнографию, в Новосибирске местная дума постановила продавать его только в секс-шопах, даже в либеральном Петербурге был проведен какой-то милицейский рейд по изъятию журналов из продажи, и я ездил в Смольный к Собчаку это заминать. Точно так же я регулярно ходил в Госкомпечать, где мы утверждали с чиновниками квоты на сиськи и письки. С другой стороны, тут же нарисовалось энное количество крутых парней, бандитов, которые хотели делать с Playboy все — начиная от того, что мне чуть ли не под дулом пистолета навязывали их боевых подруг как девушек месяца и заканчивая многочисленными предложениями о вечеринках, клубах, конкурсах и прочем.



Игорь Шулинский ("Птюч"):
Я тут был в Ростове, и мне рассказали, что "Птюч" финансировался наркомафией. Ну конечно! Первое время деньги давал Александр Голубев (один из основателей "Птюча". — Прим. ред.): к тому времени он уже был серьезным бизнесменом, занимался недвижимостью. А потом предложил: "Ребята, если вы хотите, чтобы все было честно, внесите деньги". А мы ему: мол, денег нет, есть только квартиры. "Ну продайте квартиры и внесите деньги". Так и сделали, внесли свои пять-семь процентов и стали совладельцами "Птюча". Это был, конечно, поступок идиотов. Но мы относились к "Птючу" не как к бизнесу, а как к ребенку. Если ему было что-то нужно, мы несли последнее.



Игорь Дудинский ("Мегаполис-Экспресс"):
Я писал про покойников, но писал с точки зрения метафизики. Это огромное, мощное знание. Я читал Майринка и переводил его схемы на московскую жизнь. Например, в "Ангеле западного окна" жгли котов, чтобы получить бессмертие. И я писал, что один бомж решил обрести бессмертие, нес в сетке котов, сжег 50 штук. Я придумал слоган газеты: "Экзотика городской жизни". И я ее гнал. Я уже настолько верил во все! Я же был эзотерик, с Южинского переулка (я же ученик Мамлеева, друг Дугина — он начинал в нашем кружке, друг Гейдара Джемаля), воспитывался на эзотерических принципах и всегда считал, что надо донести до широких народных масс какие-то эзотерические знания. И доводил — через "Мегаполис".

Спасибо, с интересом почитал:-). Как у тебя с работой?

Уоки-токи
мммм.. я даже не знаю, что ответить. скажем так: по-разному.
Но так-то можно хоть с завтрашнего дня.

жирноевутесах

стоит отойти на несколько лет от дел - и всё вполне реальное кажется бредом
отсюда вывод: мы всё-таки очень узкие специалисты. на грани фола и страшно далеки от народа

Доренко молодец)

+100500

Спасибо. Почитал. Как все это грустно. Как на похоронах.

Это сообщение отредактировал Александр Шиханов - 9.07.2011 - 13:47

Спасибо. Очень интересно!

Яроя
как дела?????

Доренко - даааа, главное украшение всего проекта. Многих СМИ к сожалению не увидел в перечне, надеюсь на 2-ю часть.

Очень хороший проект. Сама читала с упоением, к экзаменам готовясь. Материал про "Эхо Москвы" даже помог мне в сдаче радиожурналистики Изложено живо, интересно и доступным языком.

Вот и я надеюсь

i_can_be-better
когда вы намерены взорвать местную журналистику своими талантливыми материалами?

Я, конечно, ща выпендрюсь. Извините... )) Когда последний раз ездила в Москву к Венедиктову, он рассказывал не менее курьезные истории о Путине и Медведеве. Ах, как жаль, что это нельзя сейчас публиковать...

Это сообщение отредактировал kollega - 10.07.2011 - 23:42