Бродский, сейчас

Эта тема, скорее всего, покажется Вам банальной, очевидной, как обсуждение творчества Пушкина. Однако появилось другое мнение:
http://yarportal.ru/topic671811.html?view=...&p=21509283
http://yarportal.ru/topic671811.html?view=...&p=21502232

Итак, есть люди, считающие, что «с Бродским что-то не так». Лично для меня это просто поразительно. Я понимаю, что творчество Pussy Riot, например, или Олега Кулика – спорно, что это предмет для дискуссии. Но Бродский для меня – это одна из основ русской культуры.
Я в принципе представляю, что здесь политические причины, что его герой неудобен сегодняшней власти, но всё равно не понимаю, как человек, обладающий вкусом, может транслировать такую позицию.

можно выразить своё мнение просто выложив любимые стихотворения Бродского, это тоже может быть показательно

Переживи всех.
Переживи вновь,
словно они - снег,
Пляшущий снег снов.

Переживи углы.
Переживи углом.
Перевяжи узлы
между добром и злом.

Но переживи миг,
И переживи век.
Переживи крик.
Переживи смех.
Переживи стих.

Переживи всех.

* * *

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но не важно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.
Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне,
как не сказано ниже, по крайней мере,
я взбиваю подушку мычащим "ты",
за горами, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя.

***

Пролитую слезу
из будущего привезу,
вставлю ее в колечко.
Будешь глядеть одна,
надевай его на
безымянный, конечно.

Ах, у других мужья,
перстеньки из рыжья,
серьги из перламутра.
А у меня -- слеза,
жидкая бирюза,
просыхает под утро.

Носи перстенек, пока
виден издалека;
потом другой подберется.
А надоест хранить,
будет что уронить
ночью на дно колодца.

***
Не то Вам говорю, не то
твержу с гримасой неуместной.
Рассудок мой что решето,
а не сосуд с водой небесной.
В худую пору взялся я
расписываться в чувстве чистом, --
полна сейчас душа моя
каким-то сором ненавистным.

Простите описанье чувств,
фальшивую и злую ноту,
всю болтовню, но больше -- грусть,
за матушку ее -- длинноту.
Простите, что разверз сей хлев
пред Вами, Господи, простите.
Как будто, ног не отерев,
я в дом влезал... И не грустите:

ведь я-то помню свой оскал,
а также цену рифмованью,
а также все, что здесь искал
в грошовом самобичеваньи.
О не жалейте Ваших слов
о нас. Вы знаете ли сами,
что неубыточно любовь
делить Вам можно с небесами.

ИМХО. Мне кажется, что на Бродского повлияли американские битники - Гинзберг и др.
Вот фрагмент культовой поэмы "Вопль":

...как приносили своих любовников в жертву морщинистым паркам
одноглазой парке гетеросексуального доллара одноглазой парке что
подмигивает из матки и одноглазой парке что не отрывая жопы от
стула перерезает златую нить интеллекта свитую на прядильном
станке мастерства,

как ненасытные, экстатически совокуплялись с бутылкою пива с
милашкою с пачкою сигарет со свечой и падали с кровати на пол и
продолжали совокуплятся там а потом в коридоре и сползали в
обмороке по стенке с видением вселенской п@зды перед глазами и
кончали чтобы окончательно лишиться рассудка,

как слюнявили промежность миллионам трепещущих девок
на закате и встречали зарю с налитыми кровью глазами, но готовые
вылизать п@зду и заре, сверкали голыми ягодицами на сеновалах и
купались нагишом в озёрах,

как колесили в поисках бл@дей по Колорадо на мириадах угнанных
тачек, - Н.К., тайный герой этих стихов, знатный ёбарь и Адонис из
Денвера - да будет благославенна память о твоих бесчисленных
жертвах,трахнутых на пустых автостоянках и в бытовках столовых,
на скрипучих креслах кинотеатров, на горных вершинах в пещерах,
или о кобылястых официантках, задиравших юбки в кюветах во
время бесчисленных встреч одиночеств и особенно в исполненных
солипсизма сортирах безвестных заправок, ну и в тенистых
аллеях родного местечка тоже....

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела —
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятье невозможно, ни измена!

*

Посылаю тебе, Постум, эти книги
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных —
лишь согласное гуденье насекомых.

*

Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он — деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним — легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.

*

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники — ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

*

Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела
все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.

*

Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им…
Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?

*

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще… Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.

*

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.

*

Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке — Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

Молодежь тоже понимает Бродского=)

Еще не совсем актуально по календарю, но тем не менее...


Рождественский романс


Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.

Как жаль, что тем, чем стало для меня
твое существование, не стало
мое существованье для тебя.
...В который раз на старом пустыре
я запускаю в проволочный космос
свой медный грош, увенчанный гербом,
в отчаянной попытке возвеличить
момент соединения... Увы,
тому, кто не способен заменить
собой весь мир, обычно остается
крутить щербатый телефонный диск,
как стол на спиритическом сеансе,
покуда призрак не ответит эхом
последним воплям зуммера в ночи.

М. Б.

Мир одеял разрушен сном.
Но в чьем-то напряженном взоре
маячит в сумраке ночном
окном разрезанное море.
Две лодки обнажают дно,
смыкаясь в этом с парой туфель.
Вздымающееся полотно
и волны выражают дупель.

Подушку обхватив, рука
сползает по столбам отвесным,
вторгаясь в эти облака
своим косноязычным жестом.
О камень порванный чулок,
изогнутый впотьмах, как лебедь,
раструбом смотрит в потолок,
как будто почерневший невод.

Два моря с помощью стены,
при помощи неясной мысли,
здесь как-то так разделены,
что сети в темноте повисли
пустыми в этой глубине,
но все же ожидают всплытья
от пущенной сквозь крест в окне,
связующей их обе, нити.

Звезда желтеет на волне,
маячат неподвижно лодки.
Лишь крест вращается в окне
подобием простой лебедки.
К поверхности из двух пустот
два невода ползут отвесно,
надеясь: крест перенесет
и опустит в другое место.

Так тихо, что не слышно слов,
что кажется окну пустому:
надежда на большой улов
сильней, чем неподвижность дома.
И вот уж в темноте ночной
окну с его сияньем лунным
две грядки кажутся волной,
а куст перед крыльцом -- буруном.

Но дом недвижен, и забор
во тьму ныряет поплавками,
и воткнутый в крыльцо топор
один следит за топляками.
Часы стрекочут. Вдалеке
ворчаньем заглушает катер,
как давит устрицы в песке
ногой бесплотный наблюдатель.

Два глаза источают крик.
Лишь веки, издавая шорох,
во мраке защищают их
собою наподобье створок.
Как долго эту боль топить,
захлестывать моторной речью,
чтоб дать ей оспой проступить
на теплой белизне предплечья?

Как долго? До утра? Едва ль.
И ветер шелестит в попытке
жасминовую снять вуаль
с открытого лица калитки.
Сеть выбрана, в кустах удод
свистком предупреждает кражу;
и молча замирает тот,
кто бродит в темноте по пляжу.

freeway
Спасибо Вам за замечательную тему.
Наверно все любители поэзии Бродского смотрели этот фильм, но все же...
http://ruskino.ru/mov/8790

Ждём ответного слова противников.

silver space
Зачем?
Пусть каждый останется при своем мнении.
Если оно и изменится, то точно не на форумских дебатах.

Приветствую, freeway!

С каких пор Бродский стал у нас мерилом культуры и основой русской культуры?

Почему не мерятся в брюсовых, 38 попугаях?
Чем он неудобен сегодняшней власти?
С политической точки зрения на него можно просто э... не обращать внимания, кому в политике он сейчас мешает?

С культурно-эстетической... Ну поэт, ну хороший, и что?
Этому рыжему сделали биографию, (с) поимели во время холодной войны, и что?
У нас мало поэтов заплатило куда большую цену - заплатили жизнью за свои культурно-исторические взгляды и наклонности? Почему он круче Есенина, Блока, Маяковского, Заболоцкого, Рубцова?
Конечно, Александр Македонский герой, но, зачем же стулья ломать?

Нравится? Читайте, тащитесь, но, зачем же его в калашный-то ряд на первые места?
Его раздула как Довлатова третья волна евр_эмиграции. С ними всё понятно, они на эти воспоминания живут, с этого имени кормятся, но, зачем это всё за чистую монету-то принимать?

Удачи!

Пропала тема...