Времена года в литературе, и музыке

Всем привет!

2rest: Да, Георгий Иванов - это да...

По теме:

В первых числах июня не худо бы вспомнить о прошедшей весне:

Девятнадцативешняя

Девятнадцативешней впечатления жизни
несравненно новее,
Несравненно острее, чем готовому встретить май
тридцатой весны.
Девятнадцативешней легче в истину верить,
как в прекрасную фею,
Как бы ни были годы - восемнадцать минувших -
тяжелы и грустны...
И когда расцветают бирюзовые розы
и душистый горошек,
Ей представить наивно, что они расцветают
для нее, для одной;
И когда вылетают соловьями рулады
из соседских окошек,
Ей представить наивно, что поет кто-то близкий,
кто-то тайно родной...

Девятнадцативешней может лес показаться
никогда не рубимым,
Неувядными маки, человечными люди,
неиссячным ручей.
Девятнадцативешней может сделаться каждый
недостойный любимым:
Ведь его недостойность не видна, непонятна
для пресветлых очей...
И когда молодые - о, душистый горошек!
о, лазурные розы! -
Веселятся резвуньи, мне мучительно сладко,
но и больно за них...
И когда голубые поэтички, как птички,
под угрозами прозы
Прозревать начинают, я в отчаяньи плачу,
о мечтах голубых!..

май 1915


Удачи!

Весна прошла, и мы в ней были рады,
Теперь мы можем вспомнить о весне:
Цвет яблонь в локонах, и на твоей косе,
Наряд сирени, снявший с нас наряды.

#щаспрямтокатока

Это сообщение отредактировал mr_Ro - 2.06.2016 - 09:32

Глоток может быть терпким? А я, грешным делом, думал, что терпким бывает вкус...

А можно взять в ногу? Что случится с текстом, если эту пустопорожнюю фразу вообще выкинуть? %-)

На один глоток - это рюмка. Я ещё понимаю, когда в бокал плеснули на самое дно, что бы аромат букета раскрыть, но для этого берут не маленький бокал...

Фраза терпима для газетной заметки, но сухожилия мало преспособлены для передачи чего-либо кроме нагрузки, тем более, чего-то текуче-разливанного...
Уж не знаю, текст ли, перевод, то и другое - но читать такое тяжело.

Вердикт: не Набоков.

Удачи!

Это сообщение отредактировал mr_Ro - 2.06.2016 - 16:15

Июль — макушка лета, —
Напомнила газета,
Но прежде всех газет —
Дневного убыль света;
Но прежде малой этой,
Скрытнейшей из примет, —
Ку-ку, ку-ку, — макушка, —
Отстукала кукушка
Прощальный свой привет.
А с липового цвета
Считай, что песня спета,
Считай, пол-лета нет, —
Июль — макушка лета.

А.Твардовский

Всем привет!

Брюсова В. Я. «Юлий Цезарь»

Они кричат: за нами право!
Они клянут: ты бунтовщик,
Ты поднял стяг войны кровавой,
На брата брата ты воздвиг!

Но вы, что сделали вы с Римом,
Вы, консулы, и ты, сенат!
О вашем гнете нестерпимом
И камни улиц говорят!

Вы мне твердите о народе,
Зовете охранять покой,
Когда при вас Милон и Клодий
На площадях вступают в бой!

Вы мне кричите, что не смею
С сенатской волей спорить я,
Вы, Рим предавшие Помпею
Во власть секиры и копья!

Хотя б прикрыли гроб законов
Вы лаврами далеких стран!
Но что же! Римских легионов
Значки - во храмах у парфян!

Давно вас ждут в родном Эребе!
Вы - выродки былых времен!
Довольно споров. Брошен жребий.
Плыви, мой конь, чрез Рубикон!

Август 1905, Брюсов В. Я.

P.S.

Просто вспомнил, что Июль назван в честь человека, который ввёл Юлианский календарь...

Удачи!

Дождь пролетел и сгорел на лету.
Иду по румяной дорожке.
Иволги свищут, рябины в цвету,
белеют на ивах сережки.

Воздух живителен, влажен, душист.
Как жимолость благоухает!
Кончиком вниз наклоняется лист
и с кончика жемчуг роняет.

Владимир Набоков

Исполню дымчатый обряд:
В опале предо мной лежат
Морского лета земляники —
Двуискренние сердолики

И муравьиный брат — агат.
Но мне милей простой солдат
Морской пучины — серый, дикий,
Которому никто не рад.

Июль 1935

©

О. Э. Мандельштам

Какой июль сегодня грустный:
Он плачет дождиком с утра.
И влаге рады лист капустный
И розы куст, и детвора.

А мне бы солнышка немножко,
Янтарных брызг жаре на зло…
Но я мечтаю у окошка.
И только с книгой мне тепло.

Кипят в романе бури, страсти.
Тревожат сердце миражи.
А за окном опять ненастье.
И я листаю чью-то жизнь…


Это сообщение отредактировал натали-я - 12.07.2016 - 23:24

Как актуально.

Дачные правила Антона Павловича Чехова

§§. Воспрещается жить на даче сумасшедшим, безумным, страдающим заразными болезнями, престарелым, малолетним и находящимся в строю нижним чинам, ибо нигде нет столько опасности сочетаться законным браком, как на чистом воздухе.

§§. Живи, плодись и размножайся.

§§. Если ты, сидя у гостеприимной соседки, выкушал три чашки чаю и после всего этого почувствовал вдруг в своих внутренностях брожение умов, то, не прибегая ни к каким фармацевтическим средствам, надевай шапку и иди.

§§. Купаясь в реке, не стой спиной к берегу, ибо на последнем в эту пору могут находиться дамы.

§§. Прыщи на губах от частых поцелуев излечиваются не столько мазями, сколько назиданиями родителей и опекунов.

§§. Если у тебя вскочил на левой щеке флюс, то всеми силами постарайся, чтобы такой же флюс вскочил у тебя и на правой, ибо ничто так не ласкает взора, как симметрия.

Примечание. Если у тебя флюс, то не позволяй жене бить тебя по щекам.

§§. Если папенька безвозмездно угощает тебя сигарами и старательно скрывает от тебя, что его движимое и недвижимое заложено, если маменька угощает тебя кофеем и сдобными финтифлюшками, если дочка поет «Месяц плывет» и не боится оставаться с тобой наедине, то беги за городовым: тебя хотят окрутить.

§§. Травы не мять, почвы не загрязнять и берез не ломать. Последнее может быть допускаемо только в интересах педагогии и правосудия.

§§. Если ты влюблен, то возьми: ½ фунта александрийского листа, штоф водки, ложку скипидару, ¼ фунта семибратней крови и ½ фунта жженых «Петербургских ведомостей», смешай всё это и употреби в один прием. Причиненная этим средством болезнь заставит тебя выехать из дачи в город за врачебною помощью и тебе будет не до любви.

§§. Городовым и дворникам вменяется в обязанность наблюдать: a) чтобы объяснения в любви производились высоким слогом; чтобы в этих объяснениях не было выражений, клонящихся к ниспровержению дозволенного законом здравого смысла; c) чтобы воспитанники учебных заведений, объясняясь в любви только по-латыни или по-гречески, были в полной форме, дорожили честью своего учебного заведения и, спрягая глагол «amo», не выходили из пределов, указанных Кюнером; d) чтобы особы ниже титулярного держали себя на приличной дистанции от дочерей особ не ниже V класса.

§§. Дачевладельцам и участковым приставам рекомендуется внушать молодым людям, что выражения вроде: «Я готов отдать за тебя весь мир! Ты для меня дороже жизни!» и проч. по меньшей мере неуместны, ибо они могут внушить дворникам и городовым превратные понятия о целях жизни и величии вселенной.

§§. Ложась спать, надевай, на случай могущего быть ночью дождя, калоши и укрывайся брезентом, радуясь, что и сквозь брезент можно выслушивать ропот жены, вопли озябнувших детей и полицейские свистки.

§§. В случае если ограбят тебя дачные мазурики, то поступай в городовые и мсти. Другого выхода нет.

§§. Дабы гарантировать свою дачу от нашествия родственников и друзей, распусти слух о своей неблагонадежности.

§§. Вообще: не ходи в светлых брюках, не пей после молока квасу, закаляй свой слух кошачьими концертами и высоким «штилем» старых дев, ешь задаром, пей нашаромыжку, люби на шереметьевский счет, пренебрегай стихиями, аккуратно плати праздничные, уважай родителей, люби начальство — и ты будешь счастлив.

©

Опубликовано в юмористическом журнале «Осколки», 1884, № 21

Клонит к лени полдень жгучий,
Замер в листьях каждый звук,
В розе пышной и пахучей,
Нежась, спит блестящий жук;
А из камней вытекая,
Однозвучен и гремуч,
Говорит, не умолкая,
И поёт нагорный ключ

А.К. Толстой

(Лета осталось не так уж и много...)

Тени деревьев танцуют за окнами,
море стучит об прибрежные камешки.
Лето врывается вдохами в легкие,
греет костров обжигающим пламенем.

Греет песком раскаленным, щекочущим,
красит загаром предплечья горячие,
по перекресткам будней клокочущих
смело шагает твоё Настоящее.

Видишь его в стекле старой булочной?
В зеркале автомобиля стоящего?
По свежевымытым, узеньким улочкам
быстро шагает твоё Настоящее.

Ну же, беги за ним, прочь от компьютера,
прочь от смартфона, учебника химии,
нити шнурков на кроссовках распутывай,
связывай крепко неровные линии.

Прочь из квартиры, спускайся по лестнице,
трогай перила ладонями теплыми,
скрипом подошвы, мелодией песенной,
голосом тихим, звенящими стеклами,

дом пробуди, и старушек на лавочках,
и голубей, полусонно воркующих.
Взгляд задержи на забывшихся парочках,
жадно горячие губы целующих.

Мимо котов, разомлевших на солнышке,
мимо прохожих, машин и троллейбусов,
мимо реки, где воды лишь на донышке,
мимо бумажного смятого крейсера,

быстро беги, богом ветра, мгновением,
чьей-то улыбкой мелькнувшей/исчезнувшей,
бризом морским, вздохом и дуновением,
и нерастраченной, скопленной нежностью.

Только смелее, учись быть отчаянным,
крепко сжимая ладони дрожащие.
Непроторённый путь лучше и правильней,
ждёт за порогом твоё Настоящее.

Джио Россо.

Это сообщение отредактировал Иноо - 21.07.2016 - 23:39

"И было невыносимо жарко. От веранды на яркий песок ложилась черная треугольная тень. Аллея была вся пятнистая от солнца, и эти пятна принимали, если прищуриться, вид ровных, светлых и темных квадратов. Под скамейкой тень распласталась резкой решеткой. Каменные столбы с урнами, стоявшие на четырех углах садовой площадки, угрожали друг другу по диагонали. Реяли ласточки, полетом напоминая движение ножниц, быстро вырезающих что-то".

Владимир Набоков "Защита Лужина"

Вновь завершается июль
Опять жара в Йершалаиме
А жизнь всё также мимо, мимо
В скит на Афон, или влюбиться в юль?

"В десять часов утра, солнечного, жаркого, счастливого, со звоном церквей, с базаром на площади перед гостиницей, с запахом сена, дегтя и опять всего того сложного и пахучего, чем пахнет русский уездный город, она, эта маленькая безымянная женщина, так и не сказавшая своего имени, шутя называвшая себя прекрасной незнакомкой, уехала.
....
Темная летняя заря потухала далеко впереди, сумрачно, сонно и разноцветно отражаясь в реке, еще кое-где светившейся дрожащей рябью вдали под ней, под этой зарей, и плыли и плыли назад огни, рассеянные в темноте вокруг.
Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет."

Иван Бунин, Солнечный удар